Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas - Клэр Кассандра (читать книги онлайн бесплатно серию книг TXT) 📗
— Гарри, — начала она, — слушай, я должна тебе признаться, что мы с Драко…
Рон перебил её сдавленным рычанием.
— Вольдеморт… — невнятно пробормотал он, тыча пальцем. — Он почти выбрался из пентаграммы. Слушайте, может, нам стоит…
Гарри уже выхватил гриффиндорский меч.
— Я туда.
— Ни за что! — быстро запротестовала Гермиона. — Гарри, ты не можешь…
— Я должен, — он поднял на подругу упрямые зелёные глаза. — И тебе это известно.
— А если просто некий символический жест, Гарри…
— Нет. Ты же слышала Рисенн: пентаграмма долго не протянет. И что потом? Удерём? Пусть он не овладел божественной силой, он всё равно достаточно могуч. Пока же он связан, ошеломлён, ослеплён — следовательно, у меня есть шанс. У нас есть шанс.
— Значит, позволяешь нам пойти с тобой, — Рон быстро встал подле Гарри.
— Ничего подобного, — мрачно отрезал тот. — Лучше б вы ждали меня тут.
— Ни за что, — встряла Гермиона.
— И никогда, — поддержал её Рон, не сводя с пентаграммы полных ненависти глаз. — Он пытался меня убить, высосав всю кровь… Это не считая похищения и пыток. Нет уж. У меня тоже есть к нему счёт, Гарри.
Гарри кивнул.
— У тебя хоть палочка-то имеется?
— Не-а, они всё у меня отобрали.
— Протяни-ка руки… — когда Рон это сделал, Гарри перестегнул ему свои порядком потёртые кожаные манжеты. — Они помогут.
Рон растерянно захлопал глазами, не сводя взгляда со своих рук.
— Очень элегантно…
— Трепещите, белки, — Гарри развернулся к Гермионе до того, как она успела спросить его, что он имел в виду. — Гермиона?
— У меня есть палочка, — упрямо запротестовала девушка, однако в тот же миг его руки обхватили её, стиснули. Их тела разделил меч Гриффиндора.
— Я люблю тебя, — он больно поцеловал её в губы, отступил, и меч, зацепившись, разорвал край её футболки — Гермиона ахнула, улыбнулась сквозь залившие лицо слёзы…
— Береги себя, Гарри… — она всегда признавалась ему в любви именно так.
Он кивнул и повернулся к Рону, продолжавшему демонстративно изучать свои кожаные браслеты:
— Ну, мы готовы?
Она мгновенно вспомнила, как зимней морозной ночью в Хогсмиде они втроём, преклонив в снегу колена, поклялись не разлучаться до самого конца. И вот — конец уже близок, а она совершенно к нему не готова…
— Готовы! — солгала она.
Рон кивнул. Гарри пошёл к пентаграмме, друзья двинулись следом — как делали все семь прошедших лет.
…Боже, храни Гарри… — подумала Гермиона, глядя на шагнувшего в магический знак юношу. Рон нервно улыбнулся, и она попыталась сделать то же самое… В этот момент её что-то ударило, отшвырнуло в сторону.
— Ах ты, сучка…
И она встретилась взглядом с холодными серыми глазами обладателя этого ледяного голоса.
Люциус Малфой.
— Драко, подожди!
Уже миновавший полкоридора, он обернулся с громким проклятьем.
— Куда тебя понесло?! Ты что — не слышала, что сказал Гарри?!
Джинни остановилась, протянув руки:
— Так нечестно! Это я должна была пойти за ним.
— Или не ты, — горькая улыбка исказила губы Драко. — Помнится, ты никогда не могла отказать этому парню.
— Неважно! Но ты не должен рисковать собой! Это обязана быть я! Я привела его в мир, я во всём виновата!
— Знаешь, я ему напомню это перед тем, как прикончу.
Её губы дрогнули от удивления:
— Прикончишь?.. Но ты не можешь его убить…
— Да ну? И почему нет?
Она на миг замешкалась.
Сказать правду было так просто:
…Потому что если умрёт он, я тоже могу умереть.
Будь это единственная причина, по которой она противилась смерти Тома, она бы без колебаний произнесла эти слова.
Однако всё обстояло не так-то просто.
А потому она промолчала.
— Я так и думал, — подытожил Драко, развернулся и двинулся дальше.
Джинни безмолвно сползла по стене, глядя ему вслед.
Перекосившись от ярости, Люциус застыл над Гермионой. Как и у Тома, его изящная серая мантия сверху донизу была вымазана в копоти, а руки разбиты в кровь.
— Так это твоих рук дело, — прорычал он, недрогнувшей рукой нацеливаясь палочкой ей в лицо. — Паршивая грязнокровка…
…Чаша защитит меня, — подумала Гермиона, однако вопреки всему её сердце отчаянно забилось при виде холодной злобы, льющейся из его глаз.
С ней едва ли кто-либо и когда-либо говорил, задыхаясь от столь лютой ненависти, даже — давным-давно — Снейп. Хотя вот Драко общался с ней именно так, и, не случись всей этой истории с Гарри, возможно, Драко бы вырос в такого же монстра, каким являлся его отец, — с разумом, холодным как зима, и глазами, серыми и колючими, будто сосульки.
— Всё кончено, — сказала она, — вы больше ничего мне не сможете сделать.
— Гермиона, — сквозь дым позвал Рон, — Гермиона, ты… — он осёкся, когда его глазам предстала эта картина. Гермиона буквально видела, в каком направлении помчались его мысли: на руке Рона были ножи… но что от них толку, если у Люциуса палочка? А Гарри был уже внутри пентаграммы и, вероятно, в этот самый момент сошёлся в битве с Вольдемортом…
— Рон! — завопила она, жестом приказывая ему не соваться, и добавила по-идиотски: — Всё в порядке, он ничего не сможет мне сделать…
Люциус визгливо рассмеялся и, схватив за руку, дёрнул, усадив на пол, — прежде чем она успела вырваться, он уже сдирал заколку; через миг та — вместе с изрядным клоком волос — уже была зажата в его руке.
Гермиона вскрикнула, потянулась к ней, но Малфой с силой пихнул девушку обратно на пол — задыхаться от боли и потрясения.
— Я должен был догадаться… По одной только твоей мерзкой физиономии, грязнокровка, когда мы тебя сюда волокли! А я-то решил, будто мне померещилось торжество, мелькнувшее в твоих глазах! А ты не дура, — констатировал он, вертя заколку в пальцах. — Похоже… да, в тебе есть толика коварства, некая злобность, как у крысы или ласки. Я что-то об этом уже слышал: дескать, смешение крови приводит к всплеску примитивной сообразительности. Подсунуть фальшивку Вольдеморту — согласись, трюк-то из дешёвеньких… Но ведь почти получилось, верно?
Он ткнул кончик своей палочки ей под подбородок, заставив поднять лицо.
Худшим в лицезрении Люциуса Малфоя было то, что её не оставляла мысль, будто перед ней нечто вроде эхо Драко: то же точёное лицо, те же черты, тот же тягучий и острый, как алмаз, голос.
— Убирайся от неё, — однако Рон не приближался, боясь любым жестом спровоцировать Люциуса.
Тот рассмеялся резким, издевательским смешком, и в горло Гермионы вжалась палочка, заставив её хрипеть и давиться.
— Avada…
— Нет!!! — Рон вскинул руку, и из браслета на запястье выметнулся нож, во мгновение ока уже пересёкший комнату и вонзившийся в руку Люциуса чуть выше локтя. Малфой, замычав от боли, пал на колени, выронил палочку, а Гермиона, едва переведя дух, тут же сцапала её и махнула в его сторону:
— Stupefy, — прокашляла она.
С конца палочки вырвался сноп света, глаза Люциуса закатились, и он рухнул на мраморный пол, заливая его кровью из раны.
Гермиона потрясённо повернулась к Рону:
— С ума сойти. Где ты так научился метать ножи?
Рон перевёл взгляд на свои руки и робко пожал плечами:
— Ну, типа… где-то научился.
Горький дым. Горечь во рту, горечь в глазах. Ноги жгло даже сквозь ботинки, и Гарри знал: стоит ему упасть — он сгорит заживо. Пот струился по спине, волосы налипли на лоб, меч Гриффиндора бил по ноге и до боли оттягивал руку. Рукоятка уже стала скользкой от пота.
Почему-то никто не упоминает о подобных вещах, когда пишет о героических странствиях и сражениях: ни о том, как сосёт под ложечкой от страха и напряжения, ни о кавардаке в голове, ни о медном вкусе во рту — вкусе ненависти и насилия.
Он слышал вой Тёмного Лорда, и вой становился всё громче по мере того, как Гарри приближался к центру пентаграммы. Вой смешивался с воплями ещё кого-то; Гарри споткнулся и отскочил в ужасе: по пылающему мраморному полу полз Черверхост в дымящейся одежде и с дымящейся — местами красной, а местами уже обуглившейся — кожей.
