Кратчайшее расстояние (СИ) - Панина Валерия (книги полностью txt) 📗
- Пап, а...
- Раздевайся, что застыла? - отец подтолкнул меня к табуретке, стащил с меня сначала куртку, потом сапоги. Я чувствовала себя четырехлетней девочкой.
- Папуль, я так рада, что вы переехали! - держась за папину руку, поднялась, обняла его, прижалась. - Я тебя так люблю!
- И я тебя, доча, - папа погладил меня по спине, поцеловал в щеку. - Что ты плачешь, Милка! Пошли, пошли, скоро за стол садиться.
'Барак' был поделен на три неравных части. Дверь напротив входа, та, которая под лестницей, оказывается, в детскую. Окно большое, на левой стене Розовая пантера, видимо, призвана обозначить девочковую половину, Серый Волк на правой - мальчуковую. Кроватки двухярусные, детская мебель, игрушки.
- Это вы специально так сделали? Что бы дети у всех в гостях были?
- А то! В мансарде - сразу предупреждаю, не пущу! - кровати для Влада с Яром и 'спортплощадка' - стенка шведская, турник, гантели. Груша боксерская, кольцо. Молодняк уж опробовал!
Я еще походила, посмотрела. Прослезилась. Все с такой любовью сделано, каждая мелочь. Хотя мне для поплакать только повод дай. Дальше мне показали квартиру Янтаревых - две спальни, кухня-гостиная, туалет, душевая, и квартиру Серебро - спальня только одна, зато кухня больше. Лишняя спальня у наших для Светы с Максом. Они после нового года переезжают, кстати. Золотаревы взяли в ипотеку квартиру в Балашихе - наши родители продали квартиру в Обыдинске и отдали им деньги на первый взнос. У Максима родители умерли - отец, когда он еще в школе учился, мама - когда ему двадцать шесть исполнилось. Братьев-сестер нет. Мама с папой немножко устали ездить от одной дочери к другой, вот и решили все вместе поближе к столице перебраться. С работой проблем нет - сестра с мужем программисты, причем отличные. Тем более, осенью Милочке в школу идти, а мальчишкам, не успеешь оглянуться - в вуз. Так что все мы теперь будем жить на расстоянии тридцати-сорока км друг от друга. Непривычный к московским пробкам Макс говорит, что по расстоянию ближе стали, а по времени передвижения ничего не изменилось.
- Деда, там бабуля на вас с мамой лугается, - наябедничал Женька, просовываясь в дверь.
Двадцать пятое декабря, суббота. Сегодня день святителя Спиридона, моего любимого святого. Я вскочила в половине шестого бодрая и приятно-возбужденная - собралась на службу в церковь в соседний городок вместе с мамами. Машину вести мне, ясен день, никто не разрешил, так что повез нас Игорь. Отцы остались на хозяйстве.
В десять мы вышли за ограду. Снежок, солнышко - как в сказке.
- Давайте погуляем? Тут рынок есть.
- Люда, ну что тут на рынке есть, чего у нас нет?
- Купим мяса на новый год, рыбы. Фруктов! Колбасы хочу сухой, салат с корейской морковью и мороженого... И конфет с кокосовой начинкой... Игорь, поехали!
Свекровь с мамой переглянулись и полезли назад.
Надо было сообразить, что в последний выходной перед новогодними праздниками везде будет народ и очереди. Где-то между мандаринами и селедкой у меня заболел живот. В толкотне и суете я выстояла очередь ради любимых конфет, выбралась из павильона и замерла. На прилавке с новогодними украшениями среди пластиковых уродцев поблескивали стеклянные шары. Чудесные, расписанные вручную. Я смотрела, трогала, не в силах выбрать. К тому времени, как продавец бережно упаковал последний, четырнадцатый, живот болел морзянкой. Все еще надеясь, что пронесет, я позвонила маме.
- Мам, вы где? Когда ты мне звонила? Прямо десять раз звонила? Ну, не слышала. Да, идем уже. Они у машины, - сообщила я хмурому Игорю.
- Едем наконец, - муж сердился - я уже полчаса морщилась, а он не мог меня с рынка увести, потому что словами я не убеждалась, а руки у него были заняты.
- Едем, - я взяла его под руку. - Игореш, да нормально я себя чувствую, не беспокойся. Я же женщина опытная, пойму, если рожать соберусь.
Мы вышли на парковку, пошли не торопясь, что бы не поскользнуться на утоптанном снегу, в сторону своей машины. Я вдруг устала, как будто усталость на меня одели, как пальто. Игорь нажал на брелок, недовольные нагруженные мамы обернулись на звук сигнализации.
- Дура я, согласилась, - ругалась мама, сгружая пакеты в багажник. - Послушала тебя, думала, правда на часок заедем, прогуляемся. Время второй час!
- Ладно тебе, мам, - вяло отбивалась я, открывая дверь и пытаясь задрать ногу на подножку.
- Мила, погоди, помогу, - выглянул из-за машины муж.
И тут...
- Мама, возьми у меня пакет. Осторожно, там игрушки елочные, стеклянные, - свекровь подошла, тревожно взглянула на меня. - Игорь, поехали.
- Что? - они все меня окружили, как омоновцы.
- У меня воды отошли. Тут есть роддом?
Через сутки.
- Людмила Евгеньевна, покормите? - в палату заглянула медсестра.
- Давай, Юля. Все равно сцеживать, у меня молокозавод на троих работает, вхолостую, - я положила сыночка в кроватку, подняла бортик. - Что, у мамы молока нет?
- Нет у него мамы, - медсестра передала мне малыша. - Спасибо вам.
- Отказничок? - у меня сердце сжалось. Как можно от своего ребенка отказаться?
- Нет, умерла. Вы извините, я отойду. Как покормите, позвоните, я заберу.
Маленький чужой человечек сосал грудь, а я его рассматривала. Синие глазки, красные щеки, в слишком маленьком чепчике. Крохотные кулачки, бирка. 'Мальчик, вес 3900, рост 54'. Ничей...
Игорь приехал в тот же вечер, перед вечерним кормлением. Выслушал меня.
- Возьмем, конечно. Вырастим, - посмотрел на наших сыновей. - Мила, а нам его сразу отдадут?
Взяла мужа за руку, потянула, что бы наклонился, поцеловала долго, благодарно.
- Ты лучший мужчина на свете, любимый, - он сел рядом со мной, обнял.
- Что надо сделать? Бумажки собрать?
- Угу. Я у завотделением список взяла. Игорь, я еще думаю Горелову позвонить. С нашей бюрократией до нового года точно не успеешь, потом то дни нерабочие, то две недели раскачиваться будут. А меня или тридцатого, или край тридцать первого выпишут уже.
- Правильно, то кошек-собак подбирала, теперь чужих детей начала.
- Люда, ты что выдумала-то? Зачем он вам? Своих четверо уже!
Пресс-конференция по скайпу с родителями длилась уже полчаса. На нашу новость родители Игоря отреагировали сдержанно, мои - бурно.
- Мама, папа! - я не рассердилась. Я была разочарована и расстроена. - Как вы можете?! Это наше с Игорем решение, и я не 'одумаюсь'. Мама, я надеялась, что ты меня поймешь и поддержишь! Папа, а ты? Ты самый добрый человек на свете!
- Мила, ты не думай, я ничего, - папа крякнул смущенно. - Сколько случаев-то было - мать найдется, или родственники какие. Отберут. Или он узнает, что приемный, родню искать будет. И тебе, и внучатам стресс. Я ж за тебя беспокоюсь!
- Доченька, ну, сама подумай! Кто у него мать, отец? А если больной, или наследственность плохая?
- Мама, а если бы я была больная или воровать пошла, ты меня в детдом бы сдала? А если бы близняшки родились с дефектами, как доброходы ванговали, их в детдом?
- Что ты сравниваешь-то? - возмутилась мама. - Родные дети и есть родные
- Он мне тоже родной! - я разрыдалась, уткнувшись в ладони. - Делайте что хотите, думайте, что хотите, я его все равно возьму!
Отключилась, поплакала, упорно игнорируя жужжание планшета. Звякнул телефон. Смс от мужа: 'Ответь, а то тут скорую надо вызывать'. Ответила.
- Люда, доченька! Прости ты нас! Делай, как знаешь, только у меня за тебя душа болит! - заголосила зареванная мама.
- Милка, ты это тоже... Что сразу ругаться? Расскажи толком - что, как?
- В один день со мной девочка его родила молоденькая, только восемнадцать исполнилось. Порок сердца. Детдомовская, кто их там обследует и наблюдает? Обнаружили, когда беременная на учет встала. От аборта отказалась, Фиалка Атауловна, ее врач, рассказала. Почти весь срок на сохранении отлежала, не навещал никто. Все медсестры говорят - приветливая, скромная, тихая. Очень родить хотела, говорила, рожу - семья у меня будет. Так малыша любила, все соблюдала, что говорили - и режим, и... - я опять плакала. - Он здоровенький совсем, она ему свою жизнь...
