РПЛ 2 (СИ) - Заболотская Мария (библиотека книг .TXT) 📗
Но мастер Глаас тоже был человеком внимательным, и, несмотря на естественное недоверие к своему странному пленнику, умел ценить советы.
-Кирру, Сильтус! – крикнул он, деловито указывая рукой в сторону повозок. – Привяжите собак, да покрепче!
-Зачем же это, мастер Глаас? – недоуменно спросил кто-то из названных, невысокий и кривоногий разбойник, которого я успела невзлюбить за то, что он несколько раз за сегодня толкал меня в спину, якобы невзначай.
-Затем, что я так сказал! – гаркнул главарь, вглядывающийся в ночную тьму, которая исходила сатанинским оглушающим хохотом.
-Да разве ж помешают собаки, если кто попробует пробраться под повозками? – продолжал пререкаться кривоногий. – Никогда от них еще вреда не было!
-Кирру, сказано тебе – привяжи чертовых собак! – по-медвежьи зарычал Глаас, враз отбив у кривоногого всякую охоту спорить. Вместе со своим товарищем зловредный Кирру, чье имя я наказала себе запомнить, принялся ловить псов, шерсть на загривках у которых стояла дыбом.
-Что за существа воют там, мастер? – негромко спросил у Глааса молодой парень, которого прочие дразнили Солью из-за лица, усеянного мелкими светлыми оспинами.
-Не знаю, однако какие бы демоны не подослали эту погань - в ее шкуре все равно можно проделать дыру, железом, серебром или огнем! – Глаас ухмыльнулся, и метнул взгляд на Хорвека, словно проверяя, услышал ли пленник его слова.
Громкое рычание и крик заставили всех повернуться – один из псов, которых Кирру тащил за ошейник, набросился на разбойника и принялся рвать его куртку, пытаясь добраться до горла. Руки у кривоногого были залиты кровью – он обронил нож, который успел выхватить, и теперь мог разве что загораживать шею да отталкивать взбесившегося пса. Происходящее стало неожиданностью для разбойников, привыкших доверять своим собакам едва ли не больше, чем друг другу. Первым пришел в себя мастер Глаас, лучше других понимавший, что за бешенство овладело псом. Подскочив к Кирру, лежавшему на земле, он одним сильным ударом меча перебил хребет псу, и тут же добил его, отрубив голову.
-Убивайте собак, - закричал он, повернувшись к своим людям. – Иначе собаки прикончат вас!
Страшная эта картина произвела впечатление не только на меня, люди встревожились и растерялись, не зная, повиноваться ли такому дикому приказу. Но псы, сбившись в стаю, глухо ворчали, светя алыми глазами, и разбойники поняли, что мастер Глаас знает о какой-то опасности, другим пока еще неведомой. Хоть собаки эти, повинуясь шутливым приказам своих хозяев, и изодрали мои юбки в лохмотья, а ноги до колен были покрыты кровоподтеками из-за их зубов, мне стало жаль неразумных животных, ответивших на зов крови. Я уткнулась в плечо Хорвека, чтобы не видеть расправы, прижимая к себе одной рукой дрожащего Харля, и подняла голову лишь когда кто-то из разбойников взволнованно закричал:
-Мастер! Я видел за повозками человека! Женщину!
-Это не человек, Альтир! – отозвался Глаас. – Поганые оборотни хотят добраться до нашего добра! Стреляйте в тварей, не жалейте! Здесь нет других людей, кроме нас!
Тут он, разгоряченный, яростный, повернулся к нам и крикнул:
-Стоит мне только увидеть, что ты сдвинулся с места, Ирну! Стоит мне только увидеть!.. Не отпускай свою девку ни на шаг! Если она тебе дорога – тебе ее и защищать этой ночью!
Я поняла, что у него вертелось на языке невысказанное обвинение – Глаас угадал, что оборотни пришли за нами, но не желал, чтобы об этом догадался кто-то еще. Хорвек, видимо, посчитав, что требования главаря разбойников вполне разумны, притянул меня к себе вместе с Харлем, и я замерла, вновь спрятав лицо у него на груди. Засвистели в воздухе стрелы, затрещал огонь, и даже с закрытыми глазами я видела его красноватые отблески. Хохот оборотней сменился рычанием, но, хоть Хорвек и говорил, что псы колдуньи глупы, у них достало ума понять, что стоянку бывалых разбойников, увешанных оружием с ног до головы, им приступом не взять.
Захлебнувшись яростным воем, перешедшим в злобный лай, псы отступили. За повозками уже тлели сухая трава и кустарник, подожженные горящими стрелами, и в красноватом мареве напоследок одна за другой мелькнули черные приземистые тени – числом то ли пять, то ли шесть.
-Проваливайте! Здесь будет погорячее, чем в вашей треклятой преисподней! – горланили разбойники, в запале пуская вслед им стрелы, но Глаас, сохранявший хладнокровие, приказал им остановиться.
-Ушли! – объявил он, довольно хлопнув в ладони, испачканные в собачьей крови. – Пусть знают, что вольный люд с пустошей не боится ни королевских слуг, ни бесовских порождений! Даже самые острые зубы можно выбить, а самую толстую шкуру – пустить на подстилку!
-Верно, ушли… - сказал кто-то из его людей, прислушиваясь к удаляющемуся вою. – Вот только псов наших жаль, попортила их бесовщина. Что ж это за твари такие? Раньше в этих местах их не было. Откуда явились? Оборотни, да еще и стая…
-Что толку гадать? – перебил его мастер Глаас, не желая, чтобы рассуждения эти навели кого-нибудь на иные дурные мысли. – Как пришли, так и убрались, несолоно хлебавши. Псов найдем других, натаскаем. Что там с Кирру? Сильно ли его порвали?.. Эй, Соль! Успокой лошадей, не то завтра эти клячи подохнут от усталости еще до полудня!
Воинственная суета сменилась иной: все нуждались в передышке и люди Глааса торопливо устраняли беспорядок – кто-то оттаскивал мертвых псов подальше, кто-то усмирял лошадей, другие притаптывали тлеющую от искр траву, чтобы огонь не добрался до повозок.
Из разрозненных ответов можно было понять, что Кирру получил серьезные раны, но кровью не истек. Еще несклько человек пострадали от укусов, хоть и не настолько серьезно. Мастер Глаас, выслушав жалобы, перемежаемые проклятиями, повернулся в нашу сторону, и крикнул:
-Ну, девка, ты хвалилась, что знаешь лекарское ремесло! Посмотри-ка, что там с руками Кирру! Ирну, забирай мальчишку в повозку. От вас все равно никакой пользы, так хоть глаза мозолить не будете…
Вскоре костер, в который подбросили дров, разгорелся пуще прежнего. На этот раз меня подпустили к огню ближе остальных – я осматривала раны разбойников, лихорадочно вспоминая все то, чему научил меня дядюшка Абсалом.Раны Кирру следовало зашить – чтобы понять это, не требовалось особых лекарских знаний. Робко сообщив об этом, я втянула голову в плечи, опасаясь подзатыльников, но, к моему удивлению, нашлись и игла, и чистые нитки. Разбойничье ремесло никогда не было делом спокойным, и, наверняка, им не раз приходилось штопать друг другу шкуры. Но вот в то, что этому делу обучена какая-то глупая девчонка, им не верилось: это без труда читалось на грубых лицах. Наверняка они считали, что я, рассказывая о своих умениях, просто набивала себе цену в глазах главаря, и поэтому, не таясь, посмеивались, глядя на то, как я нерешительно подступаюсь к ранам.
Однако уроки дяди не прошли для меня даром. Если я чего и боялась всерьез, так это того, что от боли Кирру в ярости так изобьет меня, что не поможет и заступничество мастера Глааса. Дядюшка не раз говаривал, что гнев пациента – худшая опасность, подстерегающая лекаря, потому лучшие из клиентов - те, что лежат в беспамятстве: ни с чем не спорят и рук не распускают.
-Не вздумай пнуть меня, слышишь? И даже плюнуть в меня не смей! – сурово предупредила я, глядя исподлобья на разбойника, морщившегося от боли. – Если твои раны не промыть, как следует, и не заштопать – можешь лишиться обеих рук! И, к слову, ты это заслужил - за то, что весь день лупил меня то по спине, то по уху!
-Если знаешь это дело, то начинай, а не болтай! – рявкнул Кирру, щурясь и вздрагивая от подступающей горячки. – Зашьешь справно, и я больше тебя пальцем не трону. Но если напортачишь – клянусь, что успею наподдать тебе пару раз до того, как расстанусь с руками. Эй, дайте мне фляжку, да такую, чтоб не на дне плескалось!..
Договор этот, хоть и был заключен на словах, немного успокоил меня. Вода, вскипяченная в котелке над костром, к тому времени уже остыла, и я занялась ранами, изо всех сил надеясь, что произвожу впечатление умелой знахарки. От усталости у меня в глазах все плыло, но Кирру, осушивший пару фляжек своих товарищей, остался доволен моей работой.
