Распутанный (ЛП) - Шоуолтер Джена (чтение книг .TXT) 📗
Не реви.
— Твои братья знают обо мне? — спросила она, хотя знала ответ.
— Нет, и мы не скажем им.
— Разве они не поймут, что я не такая как все, если я приведу вас прямиком к ведьме? Я имею в виду…
Райли покачал головой.
— Поверь мне, поиски ведьмы я припишу себе, если мы найдем ее. Так что не беспокойся. А сейчас мы направляемся в особняк вампиров.
— Сначала мне нужно домой принять душ и переодеться, — сказала она, остро сознавая, что выглядит, как бродяжка.
— Зачем? Ты только снова испачкаешься.
— В особняке?
— В городе. Мы поедем туда потом. Охотиться, помнишь? Если я не пойду с тобой, ты пойдешь одна. Поверь мне, я не забыл о твоем ультиматуме.
Она не будет просить за это прощения. Ее намерения были слишком чисты.
— В любом случае, — произнес он не так уж ворчливо, — ты не можешь пойти домой.
Верно. Там был ее папа, и он будет задавать вопросы, на которые она не готова отвечать, и будет думать о том, о чем она не хотела, чтобы он думал. Что ты делала? Где ты была? Кто-то причинил тебе боль. Они вынудили тебя сделать… что-то? А потом он вызовет полицию. Нет уж, спасибо.
— Так зачем мы едем в особняк? — спросила она.
— Хочу отвезти тебя к Виктории, чтобы ты приняла немного ее крови.
Что?
— О, нет. Нет-нет-нет. Я не буду пить ничью кровь. — Она покачала головой для большей выразительности.
— Она сделает тебя сильнее, излечит твои травмы.
Сидя на своем месте, она качнулась назад и вперед на ухабе.
— И заставит меня увидеть мир ее глазами, а у меня и своих проблем достаточно.
— Это будет длиться всего несколько часов.
— Неважно. Мои ушибы не настолько серьезны.
Его руки напряглись на руле. Если бы она не наблюдала за ним с такого близкого расстояния, она не заметила бы выразительную реакцию.
— Да, просто это могло бы замедлить твои новые способности.
Спасибо за напоминание.
— Ты уверен в этом? Потому что может статься, что это ускорит способности, как это сделало проклятие. Хотя ты не уверен на сто процентов, что я Опустошитель, забыл? — добавила она поспешно.
Он размял свой затылок.
— Отлично. — Он вывел машину с травы на грунтовую дорогу, потом развернулся и направился в противоположном направлении. — Никакой крови.
— Спасибо.
— Прибереги свое спасибо. Я знаю, ты хочешь порвать со мной, и это влияет на мои предложения помощи, но тебе придется…
— Погоди. Хочу? Нет. Даже близко нет. — Она не позволит ему верить, что он ничего не значит для нее. Он все для нее. — Я просто не хочу навредить тебе, Райли.
— Я тоже не хочу причинять тебе боль. — Он сжал ее руку, переплетая пальцы. Его кожа была теплой, огрубевшей. — Но вот в чем дело. У нас есть два дня. Два дня до того, как смертельное проклятие начнет действовать, и я не хочу провести эти дни в ссорах с тобой.
О, Боже. Она никогда не думала об этом вот так. Два дня, да, она понимала это — и ненавидела — но как она проведет эти дни? Наслаждаясь ими или потерявшись в страданиях? Нет. Ни за что.
— Я тоже не хочу, — согласилась она.
Он поднес ее руку к своим губам и запечатлел страстный и нежный поцелуй, слегка коснувшись языком ее кожи. По коже поползли мурашки.
— Хорошо, потому что я хочу столкнуться со всем этим вместе с тобой. А потом можешь расстаться со мной, если захочешь. Только не жди, что мне это понравится, или, что я уйду без борьбы.
Она проведет с ним еще два дня и не будет переживать о том, что может случиться. Она не могла ему отказать, несмотря на то, что с каждой минутой, что проводила с ним, как со своей парой, чувство связи с ним усиливалось. Расставание едва не убило ее в первый раз, если она сделает это снова, то прикончит себя окончательно. Она не причиняла ему физического вреда, не уничтожала его волчью сторону — пока что. Еще два дня ничего не изменят.
И это не было приглашением Вселенной, чтобы доказать, что она неправа.
— Хорошо. Да. — С этими словами груз с ее плеч упал, и она вдруг почувствовала себя на десять фунтов легче. — Я хочу быть с тобой.
Он с облегчением выдохнул:
— Тогда хорошо. Я могу поубивать своих братьев, если они навредят тебе.
Она засмеялась, готовая лопнуть от счастья.
— Нет, не можешь. Ты сам попросил их тренировать меня.
— И я сказал им, чтобы они были поосторожнее с тобой.
— И как мне учиться, если они будут обращаться со мной, как с хрупкой фарфоровой посудой?
— Это не значит, что мне это должно нравиться, — проворчал он.
Милаха.
Широко улыбаясь, Мэри Энн перевела свое внимание на улицу. Появилась луна, и над лесом возникло радужное золотистое сияние, в приглушенном свете которого, как блестки, искрились частички пыли, а потом, когда деревья поредели и показались здания, она увидела, что сияние и блеск перекинулось на кирпич, создавая пугающе прекрасную… ну, ауру. Это то, что Райли видел вокруг человеческих тел? Потом она заметила разбросанный на улице мусор, и сияние исчезло.
Райли припарковался между АЗС и прачечной, от которых падали тени, скрывая их машину. Тротуары и магазины были пусты, будто все ушли домой пораньше, чтобы подготовиться к предстоящей вечеринке, о которой ей рассказала Пенни.
Он открыл дверь, но вместо того, чтобы выйти, остался на месте, глядя на нее.
— Если ты почувствуешь каких-либо ведьм…
— Я сразу скажу тебе. Клянусь.
С благодарным кивком, он вышел и зашагал в ее сторону прежде, чем она успела открыть свою дверь. Он сделал это за нее и протянул руку, чтобы помочь ей выйти. Такие манеры — мать, наверное, гордилась им — и такая располагающая к себе доброта скрывались под личиной плохого парня.
Как она могла расстаться с ним даже на секунду? Дурочка.
Да но ты хочешь, чтобы он остался жив.
О, да.
Воздух стал холоднее, немного покалывая, Райли обнял ее за плечи, согревая своим теплом, пока они искали. Тоже хорошо. Она не чувствовала магии, и с каждым шагом она ослабевала, ее тело дрожало. Что с ней?
— Все равно холодно? — спросил он.
— Нет. — Ее желудок скрутился, совершенно пустой и готовый разразиться жалобами. Неужели, может ли она надеяться, что голодна? Да. Да, она голодна. Она остановилась и усмехнулась. — Райли, ты не поверишь, но я умираю от голода. Я по-настоящему хочу есть!
Он не разделил ее веселья. Выгнув бровь, он спросил:
— Еду?
— Конечно. — Правда, она подумала о кусочке своей любимой пиццы с сыром, и ощущение скручивания в желудке превратилось в судорогу. Она вспомнила о ло-мейн с говядиной — последней настоящей еде, что она ела с папой, и судороги уступили острым болям. Не сдаваться. Она представила куриный суп с лапшой, которым мама кормила ее, когда она болела, и ощущение скручивания появилось снова.
Она подумала о магии, наполняющей ее и проносящейся по ней, поглощающей ее и пронизывающей нитями тепла и силы, создающей покрывало безмятежности и могущества, и ее желудок успокоился. Вот так запросто.
О… нет…
Надежда умерла, навсегда превратившись в пепел. Она осознавала правду и раньше, но только тогда она поняла, как глубоко зарыта кость. Она была Опустошителем, и было бесполезно притворяться, что это не так, или цепляться за ложные надежды. Она заряжалась магией. И убивала.
— Нет, — прошептала она, ее радость сменилась унынием. — Не еду.
Райли обнял ее и поцеловал в висок, как бы говоря «я все равно люблю тебя», и они вернулись к намеченному плану. Они продолжили поиски в тишине, и она старалась не переживать. Как она и думала, магазины были пустыми. Даже круглосуточная мексиканская забегаловка, которая оставалась открытой на Рождество.
— Подозрительное уединение, — произнесла она наконец.
— Да. Засекла что-нибудь?
— Нет еще. — Не было ни дуновения магии, и с каждой проходящей секундой ее голод усиливался. Она хотела…
