Игры Бездушных. Живая улика (СИ) - Вульпес Ольга (читаем бесплатно книги полностью txt) 📗
— Не успеешь, Скиф, но ты можешь попытаться, — пугающе спокойно отвечает Дмитрий, делает первый осторожный шаг навстречу, тут же закрывая за собой дверь.
— И попытаюсь, — произношу почти угрожающе и открываю рот в попытках выкрикнуть имя Барса, но ни звука не успеваю издать, поскольку рот мой тотчас накрывается холодной кожей чёрной перчатки.
Дмитрий оказался настолько быстрым, мгновенно возникнув рядом со мной, что даже, не смотря на мою способность новообращённой, я и в этот раз не успела толком среагировать на сверхскорость бездушного.
Почувствовала как вторая рука Дмитрия легла на затылок, а потом меня с силой, так и придерживая за голову, потащили в одну из кабинок. Дверь в кабинку тут же закрылась. Послышался характерный щелчок в замочной скважине. Чёрт!
— Ну вот и попыталась, — пугающе вкрадчивым голосом произносит Багира, вдавливая меня в стенку кабинки. А я сильно цепляюсь в руки бездушному, одновременно заглядывая в вязкую зелень его глаз и давая понять, что без боя в этот раз не дамся. Мысленно уже пытаюсь воззвать к кровной связи и достучаться до Виктора, но пока безрезультатно.
— А ты изменилась, Скиф, очень изменилась, — окидывает открытую часть моего лица мрачным взглядом, затем взор Дмитрия спускается к шее и задерживается на рисунке. Кожу в том месте буквально охватывает пожар. — Но кое-что в тебе остаётся неизменным, Анна, — отрывает взгляд от печати, склоняется к уху, отчего я невольно напрягаюсь, и, едва касаясь губами мочки, произносит страшную истину. — Непризнание очевидного, Скиф, непризнание истинных чувств и их упрямое и намеренное опровержение, — со звуком втягивает запах моих волос за ухом и как можно плотнее бёдрами вжимается в мои. Ощущаю как что-то твёрдое упирается мне в живот, и это не смотря на достаточно толстый слой одежды. Разум посещает довольно непристойная догадка, и меня в этот момент как пошло накрывать волной томительного жара, голову вскружило, а ноги и вовсе подкосились. Страх перед Багирой куда-то в мгновение ока улетучился, но на его место пришла злость и ненависть, в первую очередь, к самой себе, к своему телу-предателю, которое так ярко, нет, в этот раз даже втройне ярко отзывается на манипуляции этого хищника, мучителя и моего убийцы. И лишь только неприятное жжение на шее не даёт рассудку окончательно расплавиться.
Мычу в ладонь бездушному, и пытаюсь вновь воззвать через кровную связь к Барсу, почти сразу ощущаю непробиваемый ментальный блок на своём пути. Не может быть! Снова чувствую касание губ бездушного к своей мочке и слышу до сознания доносящийся полухрип-полурык.
— Ты даже представить себе не можешь, Скиф, через какой ад мне пришлось пройти, пока я тебя искал, — произносит уже более жёстко Багира, вжимается бёдрами ещё сильнее и принимается с такой настойчивостью в меня втираться. Отчего распространяющийся по телу жар начинает неумолимо быстро концентрироваться внизу живота, образовываясь в плотный обжигающий ком напряжения, а голову начинает окончательно и бесповоротно сносить и уносить куда-то за пределы рационального. «Твою ж мать!»
— А сколько крови мне пришлось испить, чтобы восстановиться, — продолжал умопомрачительные движения бёдрами Багира в то время, как левая рука его, уже распустив пучок, натягивала пряди волос, а правая рука медленно спустившись к груди, болезненно и нетерпеливо её сминала. Даже страшно было подумать сколько невинных людей пришлось испить, а возможно даже убить этому хищнику. Демоны! — И я восстановился, после чего я сразу кинулся на поиски. Я просто пылал желанием добраться до Барса и изрезать сукина сына на мельчайшие лоскутки. Добраться до тебя, Анна, и… — затих на секунду Дмитрий, припал к шее и закусил участок кожи на шее, заставив плотному обжигающему кому в животе буквально перевернуться, а голову ещё сильнее вскружиться. Продолжил, тут же слегка от шеи отстранившись: — Пытался выйти на ваш след. Чувствовал тебя, чувствовал, что ты рядом, но никак не мог вас выследить, как бы сильно я не старался. Добрался до Константина, разнёс там всё к чертям собачьим, но тебя не нашёл. Ариосто не особо осталась довольна моей выходкой, как, впрочем, и сам Вольский, а плевать! Мне хотелось разнести и смести любого, кто попадался на моём на пути. Но вскоре Барс сам на меня вышел, и вот я тут, держу тебя в своих руках и более не намерен тебя из рук выпускать, с кем-либо тобой делиться, Анна.
Сильно прикусывала губы, как убаюкивающую колыбель, слушала своеобразную исповедь Дмитрия, сдерживала себя из последних сил, чтобы, не дай Бог, не исторгнуть ни стона от его манипуляций бёдрами и руки у меня на груди. Я могла свободно кричать и звать на помощь, но Багира чувствовал, что сейчас этого не сделаю, поэтому я одновременно ненавидела и проклинала его за то, что снова безо всякого на то права, он вторгся в моё личное пространство и практически завладел моим телом, частично разумом. И злилась на себя за то, что была не в силах что либо Багире противопоставить, ненавидела себя за то, что неумолимо сильно желала большего. «Скиф, ты в своём уме? Прямо в общественном туалете?» — на время всколыхнул разум внутренний голос.
— Нет, — надрывисто выдыхаю и вяло толкаю Дмитрия в грудь.
— Нет? Скажи, Анна, настолько ли вкусна кровь Барса, что ты не в силах от него оторваться? Я всё видел, там в ложе, — теперь уже губы Дмитрия находились в нескольких сантиметрах от моих, и я чувствовала на собственных его холодное дыхание. Глаза бездушного вновь затянулись пугающей тьмой, но в этот раз такой зазывающей. Тела наши до сих пор были плотно друг к другу прижаты, только Дмитрий более не водил бёдрами, как это делал секундами ранее. Он на время остановился, однако я очень хорошо ощущала его упирающуюся твёрдую плоть прямо мне в живот. И это продолжало будоражить мой разум, окончательно сносить голову. — А теперь, главный вопрос, Скиф: сколько раз ты успела лечь под Виктора? Тебе с ним было хорошо? — даже с какой-то едва ощутимой резкостью и презрением спросил Дмитрий. И это меня на время отрезвило, вернув в реальность.
— Кровь Барса практически не пила и под него не ложилась, хотя, теперь понимаю, что нужно было, — грубо отрезаю Дмитрию и также грубо добавляю в след. — А ложиться под тебя и подавно не собираюсь, Багира, — пытаюсь мысленно направить всю свою силу новооброщённой в собственные руки и что есть мочи отталкиваю Дмитрия от себя. Каким-то чудом мне это удаётся: Багира неожиданно отшатывается назад, сталкивается спиной со стенкой кабинки. Нет, не приходит в замешательство, как это было с Виктором, а даже наоборот, хищный оскал вырисовывается на идеальном, настолько чертовски привлекательном лице Дмитрия, отчего мне приходится всё-таки пропустить удар сердца.
— Ещё как собираешься, Скиф, и прямо сейчас, — констатирует бездушный, тотчас быстро снимает перчатки и бросает их к моим ногам, давая тем самым понять о своём решительном намерении взять меня прямо тут. Отвратительно!
Насколько это возможно быстро разворачиваюсь к двери, хватаюсь за ручку, но Дмитрий без лишних усилий перехватывает меня за горло. Снова вдавливает меня своим крепким телом в стенку и произносит:
— Нет уж, Анна, более никаких поблажек, ни в этот раз, ни когда либо ещё в будущем, с меня достаточно! — грубо накрывает мои губы своими, властно проникает языком глубоко в рот, и меня вдруг снова накрывает таким до одури знакомым неистовым жаром, а низ живота наполнятся такой приятной обжигающей тяжестью, что я буквально в мгновение ока обмякаю в руках Дмитрия, отдаваясь сиюминутному безумию, наслаждаясь толчками и безумному сплетению наших языков. Снова чувствую животом его твёрдую эрекцию, сквозь плотные ткани моей, его одежды, и меня будто бы уносит за пределы невесомости. Ненавижу, себя, своё тело и, конечно же Багиру, за его способность, с лёгкостью меня повергать.
Рука его отпускает мою шею, и сам Дмитрий слегка отстраняется, но лишь телом, когда как его губы продолжают истязать мои губы, а язык требовательно изучать рот и доводить меня до очередного безумства. Я просто буквально задыхаюсь и плыву от ощущений, от осознания того, что Дмитрий делает это со мной впервые: целует. Да! Именно по-настоящему, напористо, грубо, но настолько искусно, безотказно. Слишком интимно. Твою ж мать, соберись, Анна!
