Песня Обманщика (ЛП) - Маклеод Саманта (читать хорошую книгу .txt) 📗

Трим пожал плечами, все еще глядя на бархатные сумерки широко раскрытыми глазами.

— Я никогда не сомневался в Муспельхейме. Я всегда верил этим мерзким историям. Но вот это…

Его голос затих, когда он обвел рукой деревья, кивающие цветы, спрятанные в траве, и отдаленное журчание нежного ручья. Рядом с ним одобрительно заржал боевой конь.

— Это не самое приятное место, — прошептал я. — Двигайся тихо и быстро.

Губы Трима сжались, и он сделал, как я сказал. Узел раздражения, который образовался как инстинктивная реакция на его детское удивление, начал медленно рассеиваться. Что же это за человек, который верит во всякую гадость, а в хорошие вещи не очень?

Я оглянулся и увидел, что Трим следует за мной вплотную, сжимая в руке рукоять меча. Его взгляд блуждал взад и вперед вдоль деревьев, наблюдая за окружающим со спокойным вниманием воина. Он уделил лишь мгновение соблазнительной красоте Альвхейма.

У меня заныло в груди. Как бы мне хотелось подарить ему Альвхейм с его мирными и прекрасными долгими ночами и солнечными днями. Мне хотелось предложить Триму что-нибудь получше, чем Римская империя Мидгарда, где он всегда будет чужаком. Варваром.

Мы остановились на опушке леса и посмотрели на огромное поле, несущее тяжелый аромат полевых цветов. Оболочка Альвхейма была здесь тоньше. Я зажал пальцами нити магии, уговаривая портал открыться для нас, почти как если бы я ублажал любовника. Магия легко расступилась, и края портала распахнулись настежь.

— Это в последний раз, — прошептал я.

Трим кивнул. Покидая Альвхейм, он даже не оглянулся. Я закрыл за нами портал, отгородившись от мерцания звезд и криков вечерних птиц.

Как только мы оказались заперты внутри проходов между мирами, истощение холодной волной омыло мое тело, оставив меня задыхающимся и дрожащим. У меня закружилась голова, будто я был пьян, и я, шатаясь, сделал несколько неуверенных шагов вперед. Сжатая в кулак магическая энергия удержала меня от падения на колени, но я еле держался.

— Локи? — Голос Трима звучал приглушенно и странно в странном, плоском воздухе тропинок.

Я махнул рукой, отметая его опасения.

— Все нормально… у меня перехватило дыхание.

Перед глазами заплясали звезды. Я прижал руки к глазам, пока перед глазами не появились белые пятна. В животе у меня заурчало, звук нарастал. Я опять слишком долго ничего не ел и не мог вспомнить, когда в последний раз спал.

Неважно. Сначала я доставлю нас в Мидгард. Альвхейм и Мидгард лежали близко друг к другу, хотя тропинки между ними редко использовались. Эльфы считали Мидгард примитивным захолустьем, а смертным Мидгарда не хватало магического знания, чтобы пользоваться этими тропами.

И все же тропинки существовали, даже если они немного потускнели. Дыхание Трима эхом отдавалось вокруг нас, пока я вел нас по более темному и холодному маршруту. Туман давил на нас, дергая за одежду и волосы. Позади меня всхрапнула и затопала лошадь.

— Держи ее, — сказал я. — Если эта лошадь рванет с места…

— Я все понимаю. — Голос Трима был жестким.

Вокруг нас кружилась сущность Мидгарда. Над собой, вдалеке, я чувствовал запах северных океанов. Запах нес в себе укол болезненных воспоминаний, и я отвернулся. Слева от меня слышался шум ветра в верхушках деревьев и крик ястреба. А справа от меня, наконец, запахло нагретыми солнцем землей и камнем.

Я поднял руки и начал перебирать нити магии. Мидгард был большим местом, и у меня не было времени выбрасывать нас где попало. Мрачное лицо Одина мелькнуло в моей памяти.

— Я с тобой встречусь, — сказал я тогда. И я бы так и сделал. Вот оно. Мой мизинец коснулся правой нити, и я потянул ее, уговаривая и умоляя. Она медленно расширялась, пока перед нами не блеснул последний портал. Густой, золотистый солнечный свет позднего полудня струился сквозь него, заставляя холодный туман внутри дорожек взволнованно клубиться.

— Сюда? — спросил Трим.

Я кивнул в ответ, чувствуя себя слишком опустошенным, чтобы утруждать себя словами. Трим и его конь прошли мимо меня, и я выскользнул вслед за ними, закрывая за нами портал дрожащими пальцами.

— А это где? — спросил Трим, когда я закончил.

Я моргнул, вытер глаза и снова моргнул. Солнце стояло низко над горизонтом, так что было трудно что-либо разглядеть. Все казалось слишком ярким и слишком сильным. В моей памяти всплыл странный образ. Маленькая комнатка, которую я пристроил к дому Сигюн, с узкой кроватью, окном размером с дальнюю стену и волшебным образом наполненной флягой меда Вал-Холла. Я жаждал этой маленькой комнаты с такой силой, что мне было почти больно.

— Мидгард, — сказал я. Мой голос звучал тонко, будто он был растянут на слишком далекое расстояние, через слишком много миров.

Трим приподнял бровь, глядя на меня.

— Вот это? Мидгард?

Наше окружение медленно поплыло в фокусе. Мы материализовались прямо у дороги, которая, к счастью, была пуста, на небольшом возвышении с видом на виноградники. На самом деле это был один конкретный виноградник. Тот, чьи шпалеры лежали на земле, и чьи полумертвые, заброшенные виноградные лозы проливали свою щедрость на твердую землю.

Я кашлянул, чтобы прочистить горло.

— Это Мидгард, — сказал я. — Добро пожаловать в Римскую империю.

Трим фыркнул, словно все еще не верил мне.

— В Мидгарде есть дороги?

Прищурившись из-за солнца, я смог разглядеть лишь силуэт домуса, который купил для Трима. Еще один приступ сухого кашля сотряс мою грудь, и я согнулся, пока он не прошел. Когда я встал, Трим наблюдал за мной со странной смесью выражений на испачканном грязью лице.

— Муспельхейм, — прохрипел я. — Песчаная буря.

Это было неправдой, и Трим чертовски хорошо это знал. Но у него хватило такта промолчать.

— Иди. Теперь это твое, — сказал я, шатаясь к дороге. 

Маленький домус гудел от бурной деятельности. Трое мужчин стояли на крыше, заменяя черепицу, и в воздухе витал запах жареного мяса. Я остановил человека, который чинил одну из оконных ставен, и спросил Маркуса. Он посмотрел на меня, потом на Трима и огромного боевого коня, и его глаза заметно расширились. Прежде чем убежать, он отвесил жесткий официальный поклон.

— Ты же собираешься все это объяснить, — спросил Трим, — или мне придется самому разгадывать эту загадку?

Маркус появился в дверях прежде, чем я успел ответить. Он взглянул на меня, прежде чем повернуться к Триму и жеребцу кроваво-гнедого цвета рядом с ним. Один только конь будет выделяться в Мидгарде. Он был гораздо крупнее обычных римских пони и, вероятно, проживет в четыре раза дольше. Выражение лица Маркуса не дрогнуло, но уголок его глаза дернулся.

Я повернулся к Триму, на лице которого было почти такое же выражение мрачной оценки. Они оценивающе смотрели друг на друга, будто встретились на поле боя. Расчет сильных и слабых сторон.

— Трим, — сказал я, шагнув в напряженное пространство между ними. — Это Маркус Салоний Квинтилиус, бывший офицер римской армии. Он свободный человек и гражданин, нанятый, чтобы помочь тебе восстановить это место и привести его к славе. Кроме того, чтобы научить тебя языкам и обычаям империи.

Прочистив горло, я повернулся к Маркусу и перешел на латынь.

— Маркус, это Трим, сын Трасира, который раньше жил в Йотунхейме. Обучи его хорошенько.

Я сделал шаг назад. Трим и Маркус встретились глазами, молча и пристально глядя друг на друга. Мускулы правой руки Трима дернулись, словно он хотел схватиться за меч, а на шее Маркуса бешено запульсировала вена. Я лениво размышлял, сколько времени потребуется, чтобы напряжение между ними переросло либо в насилие, либо в невероятно горячий секс.

Конь Трима прервал молчание долгим, измученным вздохом. Трим погладил лоб коня, прежде чем снова повернуться к Маркусу.

— Моему коню нужна еда и вода, — сказал Трим. Он говорил медленно и очень громко, будто только громкость могла компенсировать языковой барьер между ними.