КК. Книга 10. Часть 1 (СИ) - Котова Ирина Владимировна (читать книги полностью без сокращений бесплатно .txt) 📗
— Он жив, Марина, — сообщила подруга. — Рядом с ним любящая женщина. Смерть ходит вокруг, но над ним нет у нее власти, пока он сам не уступит ей. И, — добавила она, — вы очень скоро увидитесь.
Я едва заметно выдохнула.
— Спасибо, Кэти…
В трубке загомонили дети — и Катя долго и обстоятельно что-то им отвечала, уговаривала кого-то попить, а кого-то не совать в рот улитку. Я слушала этот бардак, почти засыпая, и думала — неужели и мне подобное предстоит? Как вообще женщинам хватает терпения целый день заниматься детьми? Или терпение выдается при родах вместе с младенцами?
"Люк ведь так и не узнал, что у нас будет двое детей".
— Подожди, — сказала Катя, прерывая мою нервную дрожь, которая мгновенно прогнала сон. — Сейчас на тебя расклад сделаю. Что тебя окружает, что ждет.
Раздался стук падающих зерен и в телефоне воцарилось настораживающее молчание.
— Что? — с тяжелым предчувствием поинтересовалась я. — Опять смерть рядом?
"А если бы ты в прошлый раз серьезнее отнеслась к предсказанию Кати, может, и Люк был бы жив…"
Я тихо застонала сквозь зубы. Мысли эти ядом разъедали меня, и не было от них спасения.
— Нет, смерти рядом нет, — ответила Катерина. — Не хотят зерна говорить. Черный анис ложится змеем, кусающим себя за хвост. Это бесконечность, а еще знак великой тайны и запрет спрашивать. А пшено приняло очертания открытого глаза.
— И что это значит? — веки у меня снова начали слипаться.
— Не знаю, Мари, — с недоумением откликнулась она. — Что угодно может значить. От "смотри на змею" до "взгляд в бесконечность" или "раскрытие тайны". Я после запрета не рискну сегодня повторять, а то и отдачу можно получить за настойчивость.
Я посмотрела на свои брачные браслеты и горько улыбнулась.
"Похоже, даже зерна понимают, что будущего у тебя нет".
Мы с Катей попрощались, и я так и осталась сидеть, откинувшись на ствол и глядя в серое небо сквозь ветви деревьев. Дрема наступала, и я уже не понимала, что вижу, засыпая под чуть усилившийся ветерок.
"Марина".
Я вздрогнула и распахнула глаза. Метрах в трех от меня колыхалась трава — там ползли змеи, два ужика с желтыми пятнышками по бокам головы.
— И тут змеи, — пробормотала я.
Охранники обеспокоенно пошевелились, но, разглядев, что гады не ядовитые, не стали подходить. Ветер шевелил подол платья, касался плеч, ужи целеустремленно ползли в сторону моря, но, уже почти миновав мои вытянутые ноги, вдруг застыли и подняли головы, настороженно глядя на меня черными глазами-бусинками и стрекая языками.
— Вы ползите, ползите, куда вам надо было, — посоветовала я, на всякий случай подтягивая ноги к себе и лениво разглядывая змей. Они неподвижно смотрели на меня. — Я вас не очень-то люблю, знаете ли.
Я их не боялась, даже ядовитых — если укусят, мне ничего не будет. Но это не отменяло легкого чувства отвращения. Как-то в поместье Байдек я видела, как большой черный уж, раза в три больше этих малышей, заглатывал живую лягушку, и с тех пор змей я старалась избегать. Поля этим пользовалась — с хохотом совала мне ужей, которые сворачивались в кольцо, раззявляли пасть и притворялись дохлыми, а я визжала и ругалась.
И сейчас взвизгнула — потому что одна из змеюшек молниеносно скользнула вперед, к моей ноге, поднялась по ней, по платью к животу, — и я даже дернуться не успела, как она свернулась там кольцом и застыла, мирно положив голову мне под грудь.
— Ну здравствуйте, — растерянно сказала я, наблюдая, как второй уж неторопливо ползет следом и тоже располагается на животе, как-то хитро переплетаясь с товарищем. — Восхитительная наглость.
"Марина".
Я дернулась, посмотрела по сторонам. Посмотрела на свои руки. Они дрожали.
— Марина Михайловна, — проговорил Осокин, выдергивая меня из близящейся истерики, — вам помочь? Убрать змей?
Я медленно покачала головой, зажмурилась. Слуховые галлюцинации в моем состоянии — норма. Когда умерла мама, мне тоже то и дело чудился ее голос.
Погладила одного из ужиков по голове — он зашевелился, потерся мордой о мой живот. Змеи были теплые, сухие, кусаться не бросались, а на попытки убрать их в сторону послушно опускались на траву и упорно ползли обратно ко мне, забираясь на живот и нежась там, как котята, так что в результате я плюнула, посмотрела на часы — до обеда было еще полчаса — и снова закрыла глаза.
Но подремать опять не удалось. Вдалеке загрохотала канонада, и я неловко поднялась, совсем забыв про ужей — они соскользнули на землю и, укоризненно покачав головами, поползли в сторону моря.
Я проводила их взглядом и встала лицом к фортификациям, попыталась прикинуть, где на этот раз атакуют. Звук шел далеко справа, то есть нападение происходило на крепости, расположенные ближе к границе с Рудлогом. Туда я дай боги доберусь только завтрашней ночью.
Только бы это снова был короткий налет. А не сигнал о том, что иномиряне переходят в полномасштабное наступление.
Мелькнула мысль подняться на башню и посмотреть — но что тут увидишь с такой низкой и плотной облачностью?
Гвардейцы подошли ко мне — выражение лиц у них было хмурым, тревожным.
— Нужно бы идти в замок, Марина Михайловна, — вполголоса сказал капитан Осокин, и я кивнула, направляясь с дорожки в сторону опушки, чтобы сократить дорогу и, пройдя сквозь полосу молодого редкого леска, выйти на луг, окружающий Вейн. Люди у входа в замок тоже прекратили разговоры и напряженно смотрели в сторону фортов.
Мы, сделав шагов пятьдесят по высокой траве, растущей между маленькими, ниже моего роста, молодыми дубками и сосенками, вышли на луг — до входа в замок оставалось метров сто, когда сверху, над Вейном, что-то мелькнуло, и я остановилась, задирая голову. Вдруг от крыльца раздались крики, заскрежетала и оглушительно плюнула огнем пушка на башне, и вслед за ней заговорили другие, подняв дула к серому небу. Завизжала сирена, люди у входа бросились — или заковыляли, поддерживаемые персоналом, — к дверям.
Меня уже тащили обратно в лес, а я с замиранием сердца, словно в повторяющемся дурном сне, видела падающих к замку с небес, из-за плотных туч, десятки стрекоз.
— Подготовьте автомобиль, — приказывал кому-то Осокин в рацию, — листолет сейчас опасно поднимать. Мы проведем ее светлость лесом к площадке Эф, будем через десять минут.
Пока мы еще бежали по открытому пространству — молодые деревца не могли скрыть нас, и нужно было поскорее уйти под защиту крон. Капитан тянул меня за собой от дерева к дереву, оглядываясь, заставляя приседать у пышных маленьких дубов и замирая, когда гул раньяров становился громче, а второй гвардеец следовал за нами с коротким автоматом в руке. Я тоже оборачивалась в надежде понять, все ли успели убежать: дверь захлопнулась, людей перед замком не осталось. Застрекотали из окон на разных этажах автоматные очереди, то и дело слышались единичные выстрелы-щелчки, гулко бухали пушки. Пламенной стрелой сорвался с башни огненный дух, начал метаться, прожигая стрекоз насквозь — и они падали на землю. Одна такая, с прожженным насквозь брюхом, обугленная, рухнула шагах в двадцати от нас, ломая деревья, изгибаясь, дергая лапами. Сильно завоняло паленой плотью и муравьиной кислотой. Всадник, распростертый рядом, не шевелился. Капитан тащил меня дальше, а до высоких крон леса все еще казалось слишком далеко.
Очень много было раньяров — не меньше сотни, и у тех, кто прилетел на них, тоже было огнестрельное оружие. Я успела заметить, как один из всадников целится в сторону замка из гранатомета — к иномирянину огненной лентой метнулся огнедух, но тот успел выстрелить, и следом вдруг утробно рванула передняя левая башня Вейна, да так, что сотряслось все вокруг.
— На землю, — крикнул капитан.
Я упала в траву — и он закрыл меня своим телом. Вокруг что-то сыпалось, стучало по кронам деревьев: в зоне моей видимости падали куски серой кладки Вейна. Раздался глухой удар, дернулся и едва слышно застонал мой защитник, а я, выворачивая голову, пыталась увидеть, что же произошло с замком.
