Я для тебя сойду с ума (СИ) - Горская Ева (читать хорошую книгу TXT) 📗
- Просьба, - притом это было произнесено таким тоном. Ни намека на прогиб или приказ. Отказать я не смогла. Действительно, Волжанов просил не так уж много. Видимо, мне придется учиться быть менее стеснительной и привыкать к новому образу жизни.
- Хорошо.
Получив мое согласие, Антон легко поднялся и понес в спальню.
- Добрый день, - я не стала стучать, просто вошла в палату. Оборотень еще в машине предупредил, что на один день Вяземского перевели в отдельную платную палату. Видимо, специально для нашего удобства.
Я с ужасом разглядывала некогда единственного близкого и дорогого для меня человека, ради которого была готова почти на все. Поступиться своими принципами. Продать себя. А сейчас смотрела и понимала, что кроме слабой благодарности ничего к нему не испытываю. Благодарности за то, что он меня вырастил. Но тот единственный поступок убил все мои чувства. Впрочем, ненавидеть и презирать его я тоже не могла.
Никита выглядел жутко. Синяки до сих пор не сошли с его лица. Кроме переломанных ног, загипсована была рука.
- Ада, - прошамкал мужчина. Похоже, он лишился большей части своих зубов. - Явилась посмотреть на дело своих рук, - зло выдал он, немного помолчав. А я опешила. Значит, теперь я виновата во всем?
Вообще, в палату я вошла одна по собственной инициативе. Я находилась в видимости Антона, но он беседовал о чем-то с врачом. Знала, что Волжанов будет недоволен моей самодеятельностью, но удержаться не смогла.
- А ты хорошо выглядишь, - продолжил брат. - Любовник, видимо, с тебя пылинки сдувает. А все строила из себя целку: не хочу, да не буду.
Вяземский хотел что-то сказать еще, но дверь резко открылась:
- Муж, - поправил его Волжанов, явно слышавший часть высказанного больным. Супруг подошел ко мне и обнял сзади, крепко прижимая к своей груди. - И я действительно сдуваю с нее пылинки, - гордо добавил альфа. - Кстати, ты жив только потому, что твоя смерть, вероятно, расстроила бы мою девочку.
Никогда не думала, что такая невеселая ситуация вызовет у меня приступ здорового хохота. Если бы Волжанов не придерживал меня, я бы вероятно свалилась на пол и каталась по нему в истерике. А причиной тому послужило перекошенное лицо брата. Какой богатый ассортимент эмоций можно было увидеть на его желто-красном опухшем лице. Позавидовала бы любая лавка на Сейшелах. Сейчас было понятно, что его нос сломан в нескольких местах. М-да, от некогда красивого молодого человека, пользующегося бешеным успехом у женского пола, не осталось и следа. Даже нельзя было предположить, что этого мужчину можно назвать симпатичным.
Брат злился. Брат возмущался. Брат негодовал. Брат ярился. Но разумно молчал. А мне почему-то было так весело наблюдать за его перекошенной физиономией.
- Успокоилась? - тихо спросил супруг. - Кстати, о твоем своеволии мы поговорим дома, - зловеще пообещал он. Смеяться сразу расхотелось. Помнится, я ему клятвенно обещала не оставаться наедине с братом. Не понимаю, почему он так на этом настаивал, но я пообещала. И вот нарушила данное слово. Наверное, плохому научилась у Волжанова. Что же, если он будет свирепствовать, это очень хорошее оправдание моим действиям. Вот же, не только развращает маленьких, но и учит плохому. Улыбнулась своим мыслям.
В палате кроме кровати больного находились небольшой столик у окна, два стула, тумбочка и диванчик. Антон привычно устроился на диванчике со мной на коленях. Я все это время не отводила взгляда от лица брата. Он от таких нежностей поморщился.
- Мой долг выплачен, как погляжу? - уточнил брат. А меня словно холодной водой окатило. Его не интересовало, как я и что я после того, что они устроили мне с Павлом. Его интересовали только деньги.
- Нет, - жестко бросил Волжанов. - Ты по-прежнему должен мне пять миллионов. Впрочем, я готов закрыть глаза на твой долг, если ты подпишешь дарственную на имя моей супруги.
Такое щедрое предложение стало для меня полной неожиданностью. А Вяземский просто оцепенел. Было видно, чего ему стоит сдержаться, чтобы не послать Волжанова по известному адресу. Но, похоже, мужчина прекрасно усвоил, что может последовать в ответ. А ответ ему определенно не понравится. Мой альфа не из тех, кто умеет прощать или забывает оскорбления. Сам говорил, что единственное исключение из правил для него - я. Подумала об этом, а внутри разлилась теплота. Теплота, прогоняющая холод, который возник стоило лишь увидеть Никиту.
Тут же вспомнилась одна из наших многочисленных бесед на острове.
- Ты подпишешь бумаги на продажу своей части квартиры? - поинтересовался тогда оборотень. Квартира была единственной моей собственностью. Понимала, что Антон вряд ли оставит меня и я окажусь на улице, но не хотела лишаться того, что осталось как память о родителях.
- Зачем? - осторожно спросила я.
- Если подпишешь, то узнаешь.
После длительного допроса с пристрастием я выяснила мотивы супруга. Правда, допрашивали почему-то меня. Хотя, выглядит это весьма нелогичным. Оказалось, что Антон даже готов мне подарить другую квартиру, чтобы я не чувствовала себя обделенной. Это я высказала ему опасения по поводу моего возможного статуса БОМЖ. А мою часть квартиры он собирался продать бригаде своих рабочих, чтобы «жизнь брата была веселой и замечательной».
- У них как раз вскладчину должно хватить, - загадочно добавил он.
Предложение с дарственной на мое имя Никита проигнорировал.
- Зачем ты пришла? - обреченно спросил Вяземский.
А я устало подумала о том, что люди так быстро не меняются. Ведь еще две недели назад, мне казалось, что брат меня любит и уважает. А сейчас, похоже, единственная эмоция в нем - это ненависть. Хотя нет, зависть к моему новому положению тоже отчетливо проскакивала. А ведь он сначала посчитал меня простой любовницей. Я лихорадочно прокручивала назад в мыслях последний год нашего с ним общения, пытаясь понять, когда его отношение ко мне изменилось. Но момент так и не определила. Видимо, его чувства ко мне менялись постепенно, а я просто отказывалась замечать охлаждение в наших таких близких и теплых ранее отношениях.
- Хочу поговорить, - запоздало ответила я. Волжанов пока молчал, не вмешиваясь. По дороге в больницу мы договорились, что я смогу задать брату все интересующие меня вопросы, а потом дам поговорить им. Наедине. Мне такое положение вещей не слишком понравилось, но пришлось согласиться. Доводы Антона были весьма разумны. Он прав, мне не стоит лезть в его дела. Правда, супруг обещал честно отвечать на возникающие у меня вопросы.
- А я нет, - злобно буркнул мужчина и прикрыл глаза, делая вид, что заснул.
- Лучше бы тебе сделать так, как хочет Ада, - бескомпромиссно заявил Волжанов.
- Иначе что?
- Итог тебе не понравится.
В палате на какое-то время повисла тишина. Я боялась сказать что-то глупое. Антон молчал, но увлеченно целовал мне шею, отведя волосы в сторону. Казалось, для него сейчас нет более важного занятия в целом мире. Хотя, может оно так и было. Вернее, подсознательно я надеялась на это. Брат просто о чем-то напряженно размышлял.
- Что ты хотела узнать? - его голос разорвал возникшую тишину.
А я впала в какой-то ступор. В голове вертелась чертова уйма вопросов, но как начать, просто не знала.
- Много кому должен? - первый вопрос вышел дурацким. Ну, какая разница мне теперь сколько и кому он должен?
- Много.
- И со многими ты собирался рассчитаться моим телом? - не то, чтобы меня это сильно волновало. Но как низко пал мой брат, знать хотелось.
- Я не собирался тобой торговать, если хочешь знать, - тяжело дыша, произнес Никита. - Не понимаю, почему я слышу упреки в свой адрес, когда твой драгоценный муженек высказал намерения купить тебя первым. Как-то ты не похожа на ту, кто возражает против подобной сделки, - цинично добавил он. - Или деньги сглаживают нелицеприятные обстоятельства? Тогда почему ты меня осуждаешь?
Никита не раскаивался. Никита не чувствовал за собой вины. Напротив, во всех своих проблемах и несчастьях он старался обвинить меня. Понимала, что этот спор будет тупиковым и ненужным. Каждый останется при своем мнение и со своей правдой. Но все оставить как есть не могла. У меня было, что ему возразить. Но Волжанов меня опередил:
