Caged Hearts (СИ) - "Страшный Человек" (книги без регистрации бесплатно полностью .txt) 📗
Что Рин имела в виду, говоря «вы оба понимаете»? Эми тоже куда-то смотрела? В голове мелькнула шальная мысль, что Эми могла поглядывать на меня так же, как и я на неё. Но это, конечно, глупая мысль. Хотя не стал бы отрицать, что я вовсе не против этого… Но лучше об этом не думать. Не хочу себя слишком обнадёживать. Кстати, с чего вдруг я начал об этом думать? Я потряс головой, в надежде отбросить глупости и сосредоточиться на уроке.
После занятий я направился в свою комнату. Муто сегодня задал просто гору домашней работы.
Не успел я открыть дверь, как меня перехватил Кэндзи, которого будто вынесло из его комнаты порывом ветра.
— Эй, надо поговорить. Эти твои замуты на крыше, чувак. Их надо прекратить.
— Чего? — недоумённо отозвался я. Кэндзи-то откуда об этом знать? Что-то он не производил впечатления общительного человека, а самостоятельно увидеть и опознать меня на крыше… Мало того, что я никогда его там не видел, так ещё и зрение у «Поттера» едва ли не нулевое. Тогда откуда дровишки?
— Ты шляешься по крыше с этим безногим чудом! Она же женщина, чувак! Однажды тебя прибьют на такой прогулке! — возмущённо выговаривал мне сосед. Теперь ещё и на Эми наезд?
— Что-то я не понимаю, — скрестил я руки на груди. Чего этому фрику опять от меня надо?
Вздохнув, Кэндзи поправил очки и начал терпеливо пояснять.
— Слушай, мы же друзья, поэтому я тебя предупреждаю. Для твоего же блага. Если бы я собирался кого-нибудь пришить, то столкнул бы его с крыши и списал всё на несчастный случай. А если я до этого додумался, то и они тоже, сто пудов. Они очень изобретательны — почти как я.
— Ясненько, — опять у него приступ паранойи и антифеминизма. Честное слово, мне это начинает надоедать.
— Отлично! Я очень рад, что мы с этим разобрались. Подкинь-ка мне пятьсот йен.
— … Прошу прощения? — мне внезапно захотелось дать ему в глаз, а не денег.
— Мне пить охота, чувак! — заявил Кэндзи. — Я целый день торчу у себя, а из кулера пить воду небезопасно, сам знаешь. Поэтому мне необходимо запастись бутилированной, понимаешь? И для этого мне нужны пятьсот йен. И вообще, я своим бесценным советом тебе только что жизнь спас, мог бы и дать пятьсот йен в качестве благодарности!
А знаете, что? Если пятьсот йен заставят его исчезнуть, то я с радостью. По крайней мере, финансовая помощь лидеру партизан спасла вышеуказанного лидера от того, чтобы я его треснул по шее. Блин, это спасло и меня — учитывая возможную неадекватность парня, он точно стал бы сопротивляться, а получить в драке удар в грудь — раз плюнуть.
Я достал деньги и передал их Кэндзи. Тот благодарно кивнул и унёсся дальше по коридору, не забыв предварительно запереть дверь. Как с ним тяжело… Лучше пошевеливаться, а то вдруг передумает и вернётся. Но это был последний раз, когда я одалживаю ему денег безвозмездно — в следующий раз пусть сначала вернёт то, что уже занял. Или делится провизией.
Хм?
Закрывая дверь, я случайно наступил на какую-то вещь, лежавшую на полу. Похоже на бумажный прямоугольник яркой окраски. А, так это, наверное, то, о чём говорила Миша — скорее всего, какая-нибудь листовка этого их Школьного совета. Тогда почему они не вручили мне её в классе? Однако, подняв вещицу с пола, я понял, что глубоко заблуждался. Кто-то прислал мне старомодное, написанное от руки письмо.
Кому придёт в голову в наш век писать письма? Хотя, если честно, перспектива слушать бестелесный голос в трубке мне нравилась меньше, чем настоящее письмо, которое я держал в руках.
Я хотел закончить домашнюю работу, поужинать и лечь в постель, чтобы быть готовым к завтрашней пробежке, но письмо пробудило во мне интерес. Я сел за стол и хорошенько его осмотрел. Это было первое письмо, которое я получил в «Ямаку», поэтому мне показалось, что оно важное. Особенно учитывая то, что оно было написано от руки. Имя отправителя заставило меня волноваться ещё больше.
«Иванако».
Понятия не имею, с чего бы ей мне писать. После перевода в «Ямаку» я ни с кем из прежней школы связь не поддерживал, а уж Иванако — вообще последний человек, от которого я ждал письма.
Последняя наша встреча с Иванако была довольно неловкой. Она пришла навестить меня в больницу, из вежливости почистила мне яблоко, а затем мы просидели полчаса, не проронив ни слова. Наконец она прошептала: «Прощай», — и, не глядя на меня, прикрыла за собой дверь. Наверное, это стало закономерным концом череды её визитов, причинявших нам ещё больше страданий. Каждый раз, когда она появлялась в больнице, я хотел поговорить с ней, но всякий раз меня что-то останавливало. И с каждым днём моё молчание только ухудшало положение. Она выглядела настолько виноватой, что я не желал расстраивать её. И не мог найти нужных слов, чтобы высказаться.
Думаю, в моём сердечном приступе Иванако винит себя. Это глупо, конечно, но знать и верить — это две разные вещи. Я говорил ей, что это не её вина, она кивала, и, я думаю, понимала, что не в тот раз, так в какой-нибудь другой моё сердце не выдержало бы. И всё равно она выглядела безнадёжно грустной всякий раз, как переступала порог моей палаты. Поэтому я не смог сказать ей всё то, что хотел. В конце концов, это могло бы ранить её много больше.
Я осторожно открыл конверт и вытащил из него сложенный вдвое листок.
Привет, Хисао.
Как поживаешь? Надеюсь, у тебя всё хорошо, и ты счастлив в новой школе. Все по тебе очень скучают. Почти все ученики из нашего класса были распределены на последний год в класс 3–1, никому не нужно вливаться в коллектив, и все чувствуют себя комфортно прямо с начала занятий. Я уверена, что ты тоже попал бы в наш класс.
Все выпускники беспокоятся об экзаменах, хотя до них ещё довольно далеко. Учителя постоянно нас ими травят, даже старый господин Тачибана, который, кстати, в этом году стал нашим классным руководителем. Представляешь? Я была уверена, что он выйдет в этом году на пенсию, но он до сих пор тут и постоянно ворчит по поводу подготовки к экзаменам.
Думаю, именно поэтому большинство выпускников настолько взвинчены. Признаться, я тоже порой теряю уверенность в себе, хотя всегда достаточно хорошо справлялась с экзаменами.
Довольно непривычно чувствовать себя учеником выпускного класса, правда? Как быстро пролетело время… Куда только оно ушло? Первогодки кажутся такими молодыми. И какими-то чересчур наивными, вдобавок. Интересно, я тоже была такой? Вот так я и мучилась ностальгией весь первый триместр.
Я хочу сказать тебе ещё кое-что. Я пишу это письмо, потому что есть вещи, о которых мне следовало сказать после того случая зимой. Я очень сожалею, что не сказала тебе этого лично, и у меня нет тому никаких оправданий.
Так, чувствую, мне уже достаточно.
Я смял лист бумаги и бросил его в другой конец комнаты. У меня, видимо, был сбит прицел, и бумажный комок вместо того, чтобы попасть в корзину, закатился под тумбочку. Это было извинение за разрыв наших отношений. Хотя, думаю, оно мне больше не нужно.
Кажется, уже куча времени прошла с момента моей выписки, и теперь у меня на уме другие вещи. Эми, например.
Не очень приятно было, когда меня отвергли в больнице, но больше меня это не волновало. На самом деле про больницу я даже не вспоминал, пока не пришло это письмо. Оно даже немного раздражало.
Мне нужно ещё к экзаменам готовиться. У меня нет времени на прошлое.
Так, а теперь домашнее задание…
* * *
— Итак, что у нас сегодня намечается?
Я терпеливо ждал в коридоре женского общежития, прямо у входа в комнаты Эми и Рин. Эми, по всей видимости, помогала Рин одеться. Думаю, что так и есть, иначе как ещё Рин могла бы одеваться? Нет, попытку безрукой девушки нацепить какой-нибудь бесформенный балахон или что-то типа домашней кофты я вообразить себе ещё смог, но вот по моему личному убеждению пардон, нижнее бельё требовал постороннего вмешательства.
