Волчица лунного князя (СИ) - Замосковная Анна (бесплатная регистрация книга .txt) 📗
— Что-то я не заметила, чтобы меня стремились очаровать и заполучить.
Ламонт странно на меня косится, сжимает пальцы.
— Разница восприятия печальна тем, что все твои порывы для непонимающего могут казаться пустяками, тленом. Ах, Тамара. — Он останавливается и поворачивается ко мне, сжимает мои руки в своих тёплых ладонях, смотрит в глаза. — Тебя пригласили к столу самых важных членов стаи, ни один человек не удостаивался такой чести.
— Зато для жриц это не честь, а норма, — насмешливо поясняет Ариан. — Попробовали бы вы её туда не посадить — вылетели бы из состязания.
Нахмурившись, Ламонт продолжает:
— Жриц выдают замуж за представителей правящего рода, но я не просто из такого рода, я сын вожака.
Ариан фыркает и поясняет:
— А у вас неженатые сейчас только сыновья Свэла, все остальные либо заняты, либо возрастом не вышли.
Прикрыв глаза и явно до скольких-то досчитав ради успокоения, Ламонт продолжает:
— Лабиринт любви для нас священен, мы не водим туда абы кого. То, что я повёз тебя туда — знак моих самых серьёзных намерений.
— Конечно у тебя серьёзные намерения, вы же жрицу заполучить хотите, а это возможно только…
— Да заткнись ты! — развернувшись к Ариану, рявкаю я. Он округляет глаза. — Я хочу, чтобы мне говорили приятные вещи! Хватит всё портить! Мне нравится, когда за мной ухаживают!
Меня трясёт от негодования и обиды. Ламонт хватает мою ладонь, которую я случайно высвободила при повороте, сжимает её.
— Но он лжёт! — Ариан аж подскакивает.
Слёзы застилают глаза, дрожь усиливается. Голос срывается:
— Да знаю я! Знаю, что всё это только потому, что я жрица! — Вырываю руку, стискиваю кулаки. Зажмуриваюсь, пытаясь удержать слёзы. — Всё прекрасно понимаю, не маленькая я! Но я хочу сказки! Хоть немного!
Задыхаюсь от обиды. От жалости к себе. От несправедливости: почему так, почему я? Неужели каждый будет мне лгать?
— Тамара… — Ламонт обнимает меня за плечи.
Вывернувшись из его рук, закрываю лицо ладонями. Слёзы струятся по пальцам, меня продолжает трясти. Просто нечем дышать.
— Оставьте, — бормочу я, задыхаюсь от рвущихся рыданий, — оставьте меня в покое, дайте отдохнуть.
Ламонт снова обнимает меня за плечи, и нет сил его оттолкнуть, хотя невыносимо стыдно за истерику.
— Я отведу тебя в дом, — мягко обещает он. — И принесу что-нибудь сладкое.
Стыдно. Противно от себя самой. Но я так устала быть ценным призом. Зачем Ариан напомнил об этом? Неужели все, даже Вася, лишь притворяются, чтобы заполучить жрицу?
— Возможно, — шепчет Ламонт, — тебе стоит попросить в сопровождение другого воина.
Ариан на это молчит. Конечно, я же не могу ему перечить, он же Лунный князь, всё тут решает, распоряжается жрицами, как своей собственностью! Тоже мне, блюститель законов и морали, защитник и хозяин гарема.
Неуклюже двигаясь в объятиях Ламонта, пытаюсь успокоиться и собраться с мыслями. Но те мысли, что бродят сейчас в голове, только больше расстраивают: во мне прежде всего видят полезное приобретение, и только потом — женщину. Если вообще видят женщину. И от этого не сбежать. И это давит, точно каменная плита. Злит и обижает. И снова давит, и даже платье кажется тяжёлым, сковывающим всю меня, и подол путается в ногах.
Из мрака тоски и отчаяния меня вырывает звон и скулёж. Отрываю лицо от груди Ламонта — сама не заметила, как оказалась под его рукой, в тёплых, но не успокаивающих объятиях.
На дороге перед нами пытается подняться весь в чём-то измазанный волк. В дверях близлежащего дома стоит Катя с огромным деревянным ковшом, который держит, как биту.
— Отстань, — рычит Катя. — По-хорошему прошу.
Судя по измятому виду жениха, его не только облили, но и побили. И если это — по-хорошему, то до по-плохому ему лучше не доводить. Оскалившись, волк делает шаг вперёд и припадает на лапу. Стискивает зубы. Наверное, чтобы не заскулить.
Заметив нас, Катя гордо вскидывает голову: на то, что её прогнали, она страшно обижена.
— Гирдх, шёл бы ты отдохнул, — сочувственно предлагает Ламонт. — Видишь, девушка не в духе.
Жених с ломающим язык именем глухо рычит в ответ. Мотнув головой, дёрнув хвостом, гордо удаляется — насколько это возможно, прихрамывая на одну лапу и покачиваясь.
Сквозь мрачное настроение пробивается мысль: «А я ещё не самый худший вариант для Ламонта. В сравнении с Катей».
Ламонт изгнан. Катя дуется в своей части дома. Ариан после резкого требования дать мне поспать тихо лежит у стены. А я уснуть не могу. Верчусь в щекотных шкурах. Закрываюсь ими от вездесущего лунного света, но под шкурой душно, я раскутываюсь, и свет вновь бьёт сквозь веки.
Тошнотворные, полные жалости к себе и злости на Ариана мысли не отпускают.
Вздохнув, с ненавистью смотрю на тёмное пятно платья, разложенного на полу. Я сбежала от навязанного брака и такой вот закрытой одежды, чтобы в итоге в другом мире оказаться перед необходимостью выйти замуж по почти религиозному расчёту и носить подобную одежду.
Неужели это моя судьба? В любом месте, в любом мире — так?
Не верю. Не хочу!
Сажусь, прижимаю шкуру к груди. Ариан лишь слегка дёргает ухом. Глаза открыты, но ко мне не поворачивается. И это злит, ведь он испортил мне настроение, вывел из благостной заторможенности, заставил острее ощутить всю ущербность моего положения.
— Ариан, — глухо зову я. Внутри клокочет злость. Пальцы непроизвольно стискивают мягкие шкуры. — Ариан, так продолжаться не может. Ариан, я прошу… Нет, я требую…
— Что? — Он вскидывает голову и смотрит на меня.
— Что ты хочешь, Тамара?
Вопрос на несколько мгновений подавляет мою решимость. Но я дёргаю головой, крепче сжимаю кулаки и начинаю говорить:
— Мне нужно…
Стыд накатывает внезапной волной. Стыд и тревога — непонятная, тяжёлая. Господи, как это всё глупо и невероятно до такой степени, что сама не верю.
Нас окутывает туман, и мы оказываемся на вытоптанном поле. Сияет солнце. Быстро закрываю глаза рукой.
— Это нечестно, — бормочу обиженно, — ты специально нас переместил, чтобы я растерялась.
Ариан отвечает совсем близко:
— Я переместил нас, чтобы никто не услышал. Говори.
Крепче прижимаю к груди шкуры, захваченные из Лунного мира, и, давя всколыхнувшийся страх, борясь со стыдом, начинаю:
— Ариан, ты обещал мне возможность выбрать мужа, так какого… почему ты мне этого не даёшь? — Гнев снова нарастает, заставляет повышать вибрирующий из-за него голос. — Почему ты делаешь всё, чтобы ни один жених не пришёлся мне по душе? Почему не позволяешь меня сосватать?
Ариан молчит. Возможно, ему нужно время, чтобы сформулировать ответ, но у меня нет сил ждать, и я выплёскиваю накопившееся раздражение в слова:
— Я не твоя домашняя собачка, не тобой воспитанная жрица, я человек! Я не привыкла к такому обращению! И я не хочу носить такие уродские платья. Я женщина и хочу одеваться соответственно, хочу выглядеть привлекательно, хочу очаровать своего будущего мужа, а не быть просто носителем полезного дара! Неужели ты этого не понимаешь? Мне нужно не только кружевное бельё, мне нужна косметика, нужна привычная, нормальная одежда, а не страшный балахон. Я хочу, чтобы за мной ухаживали! Чтобы говорили комплименты! И чтобы ты это не портил! — Убираю руку от глаз и отскакиваю: Ариан сидит передо мной в человеческом виде, едва прикрывшись шкурой. Лицо — точно каменная маска. Гнев вновь берёт верх и управление языком. — Ты понимаешь? Ты обещал смотрины, говорил, что данное на троне слово нарушить не вправе, но нарушаешь! Нарушаешь каждый раз! Не даёшь мне присматриваться к мужчинам, узнавать твой мир. Не даёшь выбирать.
На его лице начинают играть желваки, взгляд полон ледяной ярости и лунного света. Губы вздрагивают, обнажая левый клык.
— Ты меня слышишь? Ответь! — ударяю его в плечо.
Он рывком поднимается, хватает меня поперёк талии вместе со шкурами и тащит куда-то.
