Созвездие Волка. На Сумеречной Стороне. Часть 2 - Тавор Миа (электронные книги без регистрации TXT) 📗
Отвернувшись от него, я прижала руки к груди, чувствуя, как катятся по щекам горячие слезы.
Другая сцена в его офисе вдруг всплыла в памяти.
— И мисс Белл… — Я чуть не задохнулась от новой догадки. — Это вы рассказали им, что она дала мне лекарство. Вы сдали ее, чтобы выслужиться перед ними.
Тот компьютер в его кабинете пикнул не просто так. Просто тогда я не обратила на это внимания. А кто-то еще слушал.
— Вы пожертвовали ей, как жертвовали всеми ради собственной выгоды…
— Может быть, я предал твое доверие, Алекс. Но есть вещи важнее этого, — сухо ответил он. — Когда-нибудь ты поймешь, что в жизни у всего есть цена.
— Вы манипулировали мной, — произнесла я, вытирая глаза рукавом. — И вы манипулируете Майком. Вы — ужасный человек.
— Мне жаль, что это то, что ты теперь думаешь обо мне, — отозвался он сзади. — Но, в отличие от тебя, я должен думать о всех нас.
— Нет, вас всегда волновал только один человек, — выпалила я, разворачиваясь и яростно сжимая кулаки. — Вы сами.
Я должна была раньше заметить ту тоску, с которой он всегда говорил о кресле директора. Ему тоже хотелось власти, но он шел к ней куда более умным путем, чем остальные: он наблюдал со стороны и выжидал, когда наступит удобный момент.
Он усмехнулся. Едко и цинично.
— Мы все эгоисты в глубине души, Алекс. Кто, как не ты, это знает.
Он подошел к барной тумбочке у стены, взял бутылку бурбона со стоящего там подноса и плеснул себе немного в прозрачный стакан.
— Кто такая Кэйтлин? — снова выкрикнула я, взбешенная его хладнокровием и напускной заботой, которая оказалась фальшью. Как и он сам.
Сейчас все в нем: от породистого лица, до подчеркнуто аристократических замашек и дорогого пиджака — вызывало у меня тошноту.
Вздрогнув, мистер Честертон одним глотком осушил содержимое бокала, которое впервые за все время нашего знакомства было не чаем.
— Кто такая Кэйтлин? — так же истерично повторила я, потому что он оперся рукой на стену и прикрыл глаза, справляясь с обжигающей жидкостью в горле.
Мистер Честертон очнулся. Утерев ребром ладони губы, он поставил стакан назад на поднос.
— Твоя настоящая мать, — хрипло произнес он.
Я почувствовала, как земля вздрогнула и прошлась волной под ногами. Словно исчез устилающий пол паркет и вулкан разверзся прямо подо мной, и я падала прямо в его бурлящее жерло.
— Та, из-за которой все и началось, — повторил он и снял пиджак, будто в комнате вдруг стало очень жарко.
Легкие жгло невидимым огнем, и я не могла вымолвить ни слова. Перед глазами вдруг возник ее образ. У меня несколько раз было чувство, что я ее где-то видела… Конечно же, я видела ее… В своем отражении в зеркале.
У меня закружилась голова, и мне пришлось схватиться за стену, чтобы устоять.
Расслабив галстук, он подошел к дивану и сел, закинув ногу на ногу.
— Ну вот, мы и подошли к самому главному, — спокойно сказал он, наблюдая за моим побледневшим, как смерть, лицом. — Волк — лишь последствие. Все началось задолго до этих событий… Дорогая Алекс, — от ноток, которые появились в его голосе, у меня по коже побежали мурашки, — у твоего дяди была еще одна сестра. Та, которую позже стерли из всех семейных архивов и имя которой запрещено произносить вслух в стенах школы, в которую она когда-то ходила…
Он втянул носом воздух и устремил взор за окно.
— Кэйтлин… Прекрасная… взбалмошная, неуправляемая, невыносимая Кэйтлин Бэкингем. Младшая сестра Виктора и Шарлотты Бэкингем. Как две капли воды похожая на свою единственную дочь.
Он перевел глаза на меня. Меня так шатало, что я едва могла воспринимать, что он говорил.
— Та, которую ты всю жизнь считала своей матерью, была на самом деле твоей родной тетей, которая удочерила тебя после смерти Кэйтлин. Она и ее муж вырастили тебя как своего ребенка. По решению Совета, ты никогда не должна была узнать правду.
— Что произошло? — Мой ватный язык меня не слушался.
Он тяжело вздохнул, но прежнее, слегка ужесточившееся выражение его лица не изменилось.
— То, повторения чего так опасается Патриция и ее союзники. Кэйтлин всегда была бунтаркой. Но не только. Она обладала особой силой — той, которая недоступна никому из нас. Она — единственная, кому подчинялись те, над кем не властны мы. Волки.
Вспомнив, что это по его вине погиб мой друг, я обняла себя за плечи.
— Вначале Совет отнесся к этому без особой тревоги… скорее, даже с любопытством, — продолжил мистер Честертон, потирая щетинистый подбородок и предаваясь воспоминаниям. — Они наблюдали за нашими с ней занятиями… О, Алекс, какой способной она была. Просто невероятно. Ничего подобного я никогда не видел… И все было бы прекрасно, если бы не ее своенравный характер и безрассудное упрямство, — Он сжал пальцы в кулак и в порыве горячности ударил ими себя по колену.
Перед глазами возникли записи о волках в учебнике биологии, который когда-то отдал мне учитель. Теперь мне стало ясно, при каких обстоятельствах они были сделаны.
— К сожалению, все начало меняться, когда она повзрослела. Кэйтлин отказывалась принимать разделение в школе и открыто требовала изменения наших правил. Она считала, что Совет пренебрегает нашей силой, используя ее в своих интересах, а не на благо остальных людей, как должно было быть. Но по-настоящему все усложнилось после того, как произошла эта трагедия с Марией…
На мгновение его лицо омрачилось, и он замолчал, а я вспомнила фотографию. Три лица, которые преследовали меня во снах.
— Кэйтлин, Мария и Миранда Белл учились в одном классе и были неразлучны, — он прочистил горло и снова заговорил, наблюдая за мной. — Этот случай и особенно то, что Совет позволил такому, как Броуди, здесь преподавать, так сильно повлияли на нее, что стали поворотным пунктом в этой трагической истории. Кэйтлин больше никого не хотела слушать. Но хуже всего, что с этим начались колебания в нашей силе: она начала пропадать. Сначала — едва заметно, затем — по несколько суток. И тогда Совет проявил беспокойство.
Картина всего этого постепенно прояснялась в моей голове.
— Это вы сказали им, что это происходило из-за нее?
Мистер Честертон горько усмехнулся.
— О, нет. Как бы плохо ты ни думала обо мне сейчас, я всегда любил и дорожил Кэйтлин. Я делал все, чтобы ее остановить. Но, увы, она не хотела слушать даже меня. Ее ярость на нас каким-то образом приводила к этим катаклизмам в нашем даре, и не я связал это — я бы никогда не предал ее так. Патриция, которая всегда ее недолюбливала, и Броуди, которого она обвиняла в смерти подруги — вот кто стояли за этим. Они ухватились за способ избавиться от нее. Беда была уже на пороге.
Я сжала виски пальцами. Это было слишком кошмарно, чтобы в это поверить.
Но если мои родители были мне не родными…
— Кто мой отец?
Впервые за время этого разговора на его лице появился намек на улыбку.
— Тот, кто всегда незаметно был рядом, — сверкая глазами, загадочно бросил он.
Секунда повисшей, покалывающей тишины. Затем меня вдруг пронзила молния.
— Роберт, — выдохнула я. И приложила руку к груди, чувствуя, как под ней быстро растет тяжелый ком. — Роберт — мой настоящий отец…
Наверное, где-то глубоко внутри я всегда знала правду.
Взгляд учителя, которым он смотрел на меня, подтверждал мою догадку.
— Роберт де Мобрей был преданным партнером и мужем Кэйтлин. — На короткий момент его благородное лицо окрасилось в неприязненные тона. — Он любил ее всю свою жизнь и, сам будучи красным, остался преданным ей даже после того, как она отреклась от нас. Впрочем, я не знаю ни одного мужчину, который бы не сделал это ради твоей матери. — Он хмыкнул и отвел глаза. Впервые ему было тяжело скрывать свои настоящие чувства. — И, к несчастью для всех нас, она умело этим пользовалась… — горько добавил он.
— Мистер Честертон, — в гостиную неуверенно заглянула Сьюзен. На меня она больше не смотрела. — Я хотела сообщить, что мисс Белл в порядке. Только что мне позвонила Мэгги и просила передать, что они забрали ее в больницу.
