Трофеи берсерков (СИ) - Мурри Александра (серия книг .txt) 📗
Терпеливо дождавшись пока его узнают, Клык повел девушку за собой. В замке он знал каждый уголок, каждый неприметный коридор, щель и потайной ход. Здесь он вырос.
После недолгого петляния по этажам и коридорам, впереди показалась приоткрытая дверь. В комнате горели свечи и дрожащий желтый свет пробивался наружу, на неровных стенах танцевали трепыхались причудливые тени.
— Заходи, заходи. Не бойся. Я именно тебя и жду, — раздалось из?за двери.
Карлик сидел в глубоком кресле у камина. Перед ним на низком столике тарелка с печеньем и две кружки, от которых поднимались облачки пара. Ада зашла и нерешительно остановилась посреди комнаты, дверь за ней с щелчком захлопнулась.
— Ну что же ты? Не помнишь меня? — спросил Шнурс. Он чуть приподнялся со своего места и приглашающе указал рукой на соседнее кресло.
В ответ на вопрос отрицательно помотала головой. Нет, она этого карлика тоnbspчно никогда раньше не видела. Если бы они встречались, не забыла бы. Таких… харизматичных… мужчин не забывают.
— Ну да, ты же тогда совсем крохой была, — Шнурс протянул Аде кружку, до краев наполненную каким?то коричневым, сладко пахнущимnbsp;Ей хотелось верить., с оттенками молока, напитком. — Ну какао ты точно должна вспомнить! — ухмыльнулся и снова подмигнул.
Карлик страшно некрасив, но в то же время он кажется очень добрым. Рядом с ним Ада почувствовала себя дома.
Приняла кружку и осторожно пригубила странный неизвестный какао. И снова застыла, широко распахнув глаза. Глубоко вдохнула аромат и робко улыбнулась. В памяти появился образ несуразного лица с кривой улыбкой. Губы на лице широко растягивались и низким, сюсюкающим голосом бормотали:
— Угу — угу, ути — пути, чьи тут голенькие ножки, щас буду щекотать!
В ответ маленькая Ада заливалась смехом и дергала ногами, спасая свои розовые пятки.
— Ага — а. Малышка, вспомнила?
Неверяще уставилась на Шнурса. Тогда, давным давно, он тоже называл ее малышкой, и всегда, когда появлялся в поле зрения, заставлял ту малышку смеяться до слез и икоты.
Странные, однако, особенности памяти. Слишком кулинарные какие?то, что?ли. То перечное печенье навевает забытые образы из далекого детства, то сладкий напиток помогает вспомнить лицо, виденное в возрасте пяти лет.
— Вы знали моих родителей?
— Знал, да, — карлик пригубил какао и откинулся на спинку кресла. — Я так рад, что ты наконец?то здесь, я ждал этого, малышка. Но я расстрою тебя. Должен рассказать одну очень грустную сказку с плохим концом.
Аду в детстве не баловали историями и что?то подсказывало, что не понравятся они ей, не ее это жанр. Но выслушает до конца, пересилит себя и такое трусливое желание зажать уши ладонями.
Шнурс еще раз тяжело вздохнул и тихо начал:
— Жили — были два брата, — Ханнес и Марек. Сильные, умные, во всем клане не было им равных. Росли вместе, вместе учились и искали свой путь. Стояли плечом к плечу против соперников, сначала в детских играх, а потом и во взрослых. И вот однажды, старший из них стал королем, — великим, сильнейшим, все перед ним трепетали. И владыке это нравилось.
Безграничная власть меняет. Он свято уверовал, что вершина мира и все под этим бескрайним небом для него. Отравленная душа, которая пойдет на все, лишь бы удержать свое место на троне, — последние слова Шнурс выплюнул, будто те как кислота жгли горло.
— Таким не нужны свободные и мыслящие подданные вокруг, нет. Таким нужны покорные рабы, без лишних вопросов исполняющие приказы. Ханнес стал избавлятся от всех, кто был мало — мальски способен ему противостоять. В том числе и от родного брата.
Шнурс сбился с размеренного ритма, тишина между фразами становилась все продолжительнее, а скрипучий голос все тише. Невидящим взглядом уставился на языки пламени в камине. Впрочем, как и Ада. Глядеть друг на друга слишком тяжело. Смотреть в глаза и говорить, смотреть в глаза и слушать, — слишком больно.
Ада сидела не шелохнувшись, побелевшими от напряжения пальцами сжимала кружку с остывающим напитком и, как и предпологала, не могла вымолвить и пол слова. К тому, что ей сейчас рассказывали, к таким словам, невозможно подготовиться.
— Анна погибла вместе с Мареком. Случайно или нет, неизвестно. Она… Ханнес сперва как и его брат, чувствовал тягу. Он мог стать ее парой. Но Анна выбрала младшего из братьев. А Ханнес выбрал совсем другой путь. Кстати, он так и не нашел постоянную спутницу, так ведь? Не говоря уже о паре… Он и не искал.
Знаешь, малышка… Выбор, он всегда есть. Повелителем второго по силе клана мог стать и Марек, но для него было важнее другое, — ты и твоя мать. И он доверял старшему брату как себе. Для одного семейные узы были всем, для другого — пшик, пустой звук. Для Ханнеса, этим 'всем' является власть.
— Почему вы не забрали меня с собой? — голос не слушался, прерывался и хрипел.
Аде нелегко дался этот вопрос, но еще тяжелее он дался Шнурсу. Карлик ждал его и все равно дернулся как от удара, вжал голову в плечи, еще больше ссутулился.
— Мне нет прощения, я не смог. Единственное, что могу сказать в оправдание, — не мне меряться силами с Ханнесом.
Шнурс щуплый, по росту достает Аде до плеча. Если бы не испещренное морщинами лицо и седина, его можно было бы принять за ребенка, страшненького горбатого мальчишку лет восьми.
Сил держаться и не плакать не осталось, невозможно было и дальше сидеть порознь. Ада встала и перебралась к Шнурсу, в кресле хватало места на двоих. Тем более, когда сидишь так тесно обнявшись, прижимаясь и пряча мокрое от слез лицо на груди друга.
Оба молчали. Шнурс гладил Аду по голове, погрузившись в воспоминания. А малышка, которую он помнил пухленькой розовощекой хохотушкой, доверчиво прижималась к его боку.
Ада поджала колени к подбородку и лишь изредка шмыгала носом, перебивая мерный треск поленьев в камине. Вот она и узнала правду, — родители не предатели, не преступники, нет. Ее дядя монстр. Жажды мести не было, только боль.
Через некоторое время Шнурс поднялся и прошел открыть входную дверь. За ней, в коридоре, сидел большой полосатый кот.
— Что ты так долго, — проворчал, впуская позднего гостя.
Тот величаво прошествовал в комнату. Прищурив зеленые глязищи, мельком взглянул на Аду и неспеша прошел мимо, к камину.
— Это Семен. Я его уже давно позвал, подарок тебе хотел сделать, но этот несносный котяра как всегда шляется невесть где или дрыхнет. Приходит только, когда сам посчитает нужным.
— Подарок? Мне? — уточнила сонная и заплаканная Ада. — Кота?
— Тебе, тебе. Но не пугайся, ты мне не враг, чтобы я тебе Сему подарить решил, — короткий смешок со стороны карлика и еще более презрительный прищур у кота.
— Не все мне тебя до слез доводить, порадовать тоже могу, — объяснил, присаживаясь обратно в кресло.
— Иди сюда, — позвал кота.
Семен пропустил приказ мимо ушей, продолжил сидеть перед камином и намывать лапу. Спустя еще пару неудачных попыток его подозвать, Шнурс с кряхтением поднялся и попытался взять упрямца на руки.
— Злопяматный, старый брюзга, — тихо ругался карлик, выковыривая Сему из под стола, куда тот спрятался от его рук. Ругательств больше не звучало, но все указывало на то, что спор продолжается ментально.
— Прости, малышка. Этот вредный котяра все еще не забыл как ты его за хвост оттоскала. Теперь набивает себе цену, чтобы его поуговаривали, похвалили, накормили поплотнее.
— Когда это я успела его хвост тронуть? — удивилась Ада.
— Сейчас он тебе и покажет. Да, Сема? Или мне попросить Пашу на кухне, чтобы сливки на одну наглую морду не тратил?
Семен вылез из укрытия с противоположной от карлика стороны и запрыгнул на стол. Всей полосатой фигурой выражал недовольство и оскорбленную добродетель. Совсем уж узкие щелочки глаз зло уставились на Аду.
— Может, не надо? — поежилась девушка.
— Надо. Смотри ему прямо в глаза, не бойся, — не сдался Шнурс.
И Ада смотрела, не отводила взгляд от кошачьих глаз, вместо которых стали проявляться размытые цветные круги, постепенно становясь все отчетливей, складываясь в живые картинки прошлого.
