Тень (ЛП) - Андрижески Дж. С. (читать книги онлайн без TXT) 📗
— Ты шлюха! Ты грязная шлюха! — фрау Шлоссинг стоит посреди комнаты, и её лицо приобретает тёмно-пурпурный оттенок. — С ребёнком… ребёнком!
Когда он оборачивается, там стоит не только фрау Шлоссинг. Лица детей заглядывают в дверной проём, видя, как мисс Пирна стискивает складки платья. Её лицо ярко раскраснелось, а взгляд следит за мальчиком.
Фрау Шлоссинг пытается не пускать их, но дети тычут пальцами и смеются, пока Эвальд убегает, продвигаясь вдоль ряда окон и одну за другой дёргая железные ручки. Он ищет незапертое окно, думая, что может сбежать.
В глубине души сохраняется слабая надежда, что он всё ещё может первым добежать до газона снаружи, метнуться в лес и исчезнуть прежде, чем Джервикс и Стами его догонят. Он знает, что они скоро будут снаружи, если они ещё не там.
Но фрау Шлоссинг, похоже, осознает, что он делает.
Она двигается с удивительной скоростью, отрезает ему дорогу, хватает за воротник рубашки и волосы и наполовину приподнимает его над полом. Рубашка врезается в его руки и спину там, где всё ещё не зажили раны от кнута.
Его скальп болит, когда она крепче сжимает его волосы, и он кричит, не может перестать кричать, даже когда она орёт ему в лицо:
— Ты отвратительный паразит! Куда ты собрался?
Глава 24.
Почему
Я пришла в себя, тяжело дыша и уставившись в потолок.
В отличие от дрейфа то туда, то сюда, сопровождавшего многие прыжки, я обнаружила, что меня вышибло, по-настоящему вышибло. Я издала невольный стон, глядя в потолок. По мне ударила мощная тяга тошноты разделения, такая сильная, что я не могла пошевелиться. Держась за живот одной рукой, я наполовину свернулась на боку, стараясь дышать и лёжа на пропитавшемся потом одеяле.
Несколько долгих минут я лежала там как парализованная. Я не могла контролировать тошноту, которая накатывала волнами. От неё язык как будто разбухал во рту, переполнявшемся слюной.
Это не первый раз, когда в этих сессиях подступала тошнота. Временами всё было так плохо, что мне хотелось сдохнуть, и я едва держалась за здравый смысл. Что-то в полном отсутствии привязанности в том возрасте искажало любое нормальное желание прикосновений в вычерненную отчаянием нужду, в яму, которая никогда не насытится.
Я лежала там, будучи не в состоянии пошевелиться, даже посмотреть на него.
Но в итоге я была вынуждена. Я была вынуждена посмотреть на него.
Когда я перевела взгляд, он лежал в такой же позе, что и я, только привалившись спиной к органической стене, а лицом прижавшись к полу, словно ища ощущения везде, где он только мог его встретить, в любой форме. Он не шевелился и не смотрел мне в глаза.
Я хотела поговорить с ним.
Я понятия не имела, почему или что я хотела сказать, но мне так сильно хотелось поговорить с ним, что пришлось закусить губу, чтобы удержаться и не произнести его имя.
Я честно не могла сказать, осознавал ли он вообще моё присутствие. Его глаза оставались закрытыми, лицо расслабилось, словно он находился где-то в другом месте, где ошейник и мой свет не могли до него дотянуться. Я бы подумала, что он потерял сознание, но я видела, что его губы опять шевелятся, повторяя слова с однообразностью, которая превращала их в монотонный напев.
Вспомнив, как мальчик делал то же самое, я закрыла глаза, ощущая, как тошнота усиливается.
Я только-только начала отворачиваться, когда его глаза распахнулись.
Он уставился на меня, лёжа щекой на полу, и я ощущала боль в его свете — более сильную, чем моя боль. Я видела, как он смотрит на меня сквозь эту боль — может, потому что в данный момент он не мог отречься от контакта с кем-либо, даже со мной.
Я всё равно не ожидала, что он заговорит со мной, так что когда он заговорил, я подпрыгнула.
— После этого они привели мне Жизель, — сказал он.
Его слова поначалу казались мне бессмысленными.
Затем имя встало на место, и я осознала, что понимаю.
— Проститутку, — сказала я.
Он кивнул, закрывая глаза. Я видела боль на его лице, и она не исчезла в последующие секунды. Я заговорила прежде, чем осознала своё намерение.
— Её уволили? Мисс Пирну?
Воцарилось молчание. Затем он издал сдавленный смешок.
— Конечно, её уволили.
— Больше никаких расспросов?
Он вновь покачал головой, держа глаза закрытыми.
— Никаких.
— Боги, Ревик.
Он посмотрел на меня, и я на мгновение увидела проблеск того стыда.
— Я не это имела в виду, — я покачала головой, ощущая боль в груди. — То, что ты вообще подумал о таком, чтобы добиться её увольнения и дискредитировать её, в одиннадцать…
— Я был ближе к двадцати годам, Элли.
— Я знаю. Знаю, просто… — я покачала головой, закрыв глаза и положив ладонь себе на лоб. — Ты был таким…
— Маленьким. Я знаю. Жизель тоже так думала.
— Я собиралась сказать «юным», — ответила я, вновь повернувшись.
Он не ответил сразу же, но я видела, как он снова устраивается на полу, крепче обхватывая себя одной рукой. Боль всё так же отражалась на чертах его лица, но он, похоже, дышал легче — может, стабилизировав себя в какой-то точке. Я невольно задалась вопросом, было ли для него иначе ощущать это сейчас в сравнении с тем, как это должно было быть тогда.
Словно прочитав меня вопреки ошейнику, он заговорил.
— Временами я гадаю, не сделал ли я это больше ради секса, — сказал он.
Он наполовину перекатился на спину, слегка поморщился и закрыл глаза.
— Я хотел её, — добавил он. — Я сох по ней всё то время, что учился в её классе. Я фантазировал о ней.
Покосившись на него, я вернула свой взгляд к потолку и закусила губу прежде, чем успела обдумать причины такой реакции. После небольшой паузы я покачала головой.
— Ты сделал это ради неё. Я видела тебя, Ревик. Я чувствовала, что чувствовал ты.
— Ты чувствовала то, что я сам говорил себе в то время, — поправил он. — Возможно, тогда я тоже врал себе, Элли.
Он опять закрыл глаза и устроил голову на полу.
— Знаешь, я потом нашёл её, — сказал он. — Когда стал старше.
Слегка вздрогнув, я повернула голову. Когда я посмотрела на него, он хмурился, всё ещё лёжа на спине с закрытыми глазами.
— Она переехала, — сказал он. — В другой город. Замуж вышла. Я пытался поблагодарить её… за то, что она пыталась мне помочь. Я пытался извиниться. Она даже смотреть на меня не могла. Она не могла посмотреть мне в лицо.
Ощутив от него очередной импульс стыда, я поначалу не могла ответить ему, затерявшись в его свете и уловив проблеск её повзрослевшего лица.
Образ быстро померк, оставив меня ни с чем.
Сделав ещё один вдох, я посмотрела на него.
— Если ты хотел, чтобы она прикоснулась к тебе, то ты не можешь винить себя за это, — сказала я. — Сколько бы лет тебе ни было… я помню те годы. Я помню, каково это было, и у меня была семья, Ревик. У меня были друзья. У меня был брат.
Он поднял одну из рук в кандалах, показывая жест «нет» на языке видящих.
— Элли, я не хочу опять выслушивать историю про Джона.
Я ощутила, как мои щеки заливает жаром, а в грудь ударяет прилив собственного стыда.
— Я не это имела в виду.
— Знаю, — он покачал головой. — Забудь.
Но тошнотворное ощущение в моём животе не рассеивалось. Я закусила губу.
— Почему тебя это так беспокоит? — спросила я мгновение спустя, повернувшись к нему. — Это потому, что он мой приёмный брат? Я даже тогда знала, что он гей, и я была напугана. В моей школе был этот парень… — подумав об этом на мгновение, я покачала головой, осознав, что эту историю тоже не хочу ему рассказывать. — Я знала, что это неправильно. Я знала, что это глупо. Просто… у меня были свои причины попросить его об этом.
— Знаю.
— В любом случае, теперь я уже ничего не могу с этим поделать, — почувствовав, как напряглись мои челюсти, я вновь посмотрела на него. — Я жалею, что сказала тебе.
