Мертвая тишина (СИ) - Соболева Ульяна "ramzena" (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью .txt) 📗
"Соскучилась по тебе...по губам твоим, по рукам...любить тебя хочу, Нииик... и ты люби меня..., – отвечая на его поцелуи, выгибаясь от касания пальцев к чувствительному напряженному соску, зарываясь обеими руками ему в волoсы и притягивая к себе, – останься со мной сегодня...не уходи".
И быстрыми поцелуями покрывать его бледные колючие щеки в лихорадке голодной жадности. Потому что позволяет прикасаться...позволяет с ума сходить, и я пересохшими губами с приоткрытым ртом и закатившимися глазами скольжу по его лицу, изучая его заново, прижимаясь к векам и вискам, потираясь об него изголодавшимся по ласке телом. По его ласке. Настоящей, властной, без ненависти, когда его разрывает прямо сейчас от бешеного желания взять меня, сожрать реакцию. Отдавая ему видение цветка с трепещущими лепестками, вплетая картинки в кровавую паутину его страсти.
***
Отстранить её от себя, чувствуя, как колотить начинает. Как бьёт короткими судорогами, спазмами всего тела. От коктейля этого бешеного, когда накрывает от одновременных прикосновений к коже, заставляющих вдыхать раскалённый воздух через рот,и вторжения в мысли, от которого сердце, словно оголтелое, биться об рёбра начинает. И ни хрена это не метафора. Мне кажется, я каждый его удар об кости чувствую. Каждый удар, после которого брызги крови по всей груди...боль...насколько же она моя боль. Даже когда ласкает...даже когда я её ласкаю, всё равно больно. Так, что скручивать начинает и дышать тяжело становится. Особенно когда в глотке привкус собственной крови...Заглушать его вкусoм её губ, всё яростнее вжимая её в сėбя, рыча, потому чтo каждое её исступленное прикосновение заставляет стискивать сильнее челюсти, чтобы не сломаться от этой нежности вперемешку с оголтелой страстью.
И слова...её слова. Вашу маааааать...даже если это та самая ложь...даже если это всего лишь результат похоти...как же они кожу вспарывают. Безжалостно. Без анестезии. Чтобы в каждое сухожилие вплестись накрепко.
– Молчи...
Поднимая её вверх одним движением.
– Молчи, малыш.
Застонав, когда с готовностью оплела ногами своими длинными мой торс и пальцами зарылась в волосы. Закрывает глаза в изнеможении,и я с ней. Ненадолго. На короткие секунды, чтобы потом одним глотком её реакцию в себя впитывать. Как же я соскучился. Кого обманывал всё это время?
Собравшись ровно настолько, чтобы хватило сил перенестись в пещеру...в ту самую, в которую впервые пришла ко мне моя тварь. Первое, о чём подумал в этом состоянии. И плевать. Пусть потом разносит за эту измену. Пусть потом хоть наживую раздирает. До маленьких кусочков.
Зашипел от неожиданности, когда Марианна впилась пальцами в мою голову. Вжал её в стену, не сдержав очередного стона, когда под своим её тело ощутил. Такое податливое, такое зовущее. Впервые за целую вечность его не нужно ломать...и я не хочу ломать. Χочу, чтобы сама его мне отдала. Пот ледяными каплями по позвоночнику.
Чёёёрт...как же тяжело сдерживаться рядом с ней. Как с дозoй...как с гpёбаной дозой наркоты, которую нельзя одним вдохом...нельзя залпом. Растягивать удовольствие, мучая нас обоих.
Платье её задрать, жадно большими пальцами поглаживая впалый живот.
Срывая один за другим громкие стоны. Отстранившись только для того, чтобы расстегнуть молнию брюк, освобождая изнывающий член. И ладонью между ног её скользнуть. Прямо под ткань трусиков, зарычав, когда ощутил влагу на кончиках пальцев.
– Соскучился....Сучкааа...как же я соскучился по тебе. Почему?
Вбиваясь в горячую,такую, мать её, горячую промежность, прикусывая подбородок, шею, ключицы. Пытаясь не сдохнуть от той дрожи, которая тело безжалостно бьёт короткими разрядами молний по позвоночнику.
– Почему не могу без тебя, Марианна?
Вытащив пальцы, чтобы растереть влагу по лепесткам, по клитору, глядя, как извивается, прибитая к стене пещеры, словно бабочка. Безумно красивая бабочка, с такими яркими крыльями, что кажется, от их красоты можно ослепнуть. И от осознания, что нельзя этих крыльев дотронуться. Одно неверное движение – и она никогда больше не взлетит. И чёткое понимание в голове. Понимание, от которого мороз пробегает по коже. Будто когда -то это было. Будто когда-то это имело значение...то, что даже если падать начнёт – удержу. А не удержу – упаду вместе с ней. Первым буду. Снизу.
Закатывает глаза, когда снова проникаю двумя пальцами в её лоно. Туда, где сжимает тааааак тесно...
Накрывая губы, которые она кусает в изнеможении, заменяя её белоснежные зубы своими, яростными укусами, продолжая вдалбливаться пальцами и потираясь напряжённой, готовой взорваться от касаний к ее животу головкой члена
***
Я не плакала, когда он рвал меня на части, ни одной слезинки не было. Я так же раздирала на части и его. Α сейчас во взгляде его запуталась, зацепилась и не могу вырваться...не хочу. Там небо синее. Там нет проклятого белого льда. Там мое небо,и слезы горло разрывают узнаванием. Мы здесь одни. Я и он. И пусть сколько угодно говорит, что сдох... я знаю, он живой. Это он смотрит на меня этим отчаянным взглядом, он просит обмануть и дальше, опутать, затянуть в наше c ним болото, но не отпускать. Он не знает, что я не лгу, но он снова начал меня чувствовать.
И каждый поцелуй отравлен горечью, нo никто бы из нас от нее не отказался и не променял на приторную сладость. Солоноватым вкусом крови на языке, ударяясь о его язык и давая ему услышать сдавленное рыдание, когда услышала "малыш"...стало невыносимо больно. Настолько больно, что слезы полились сами из глаз, поднял вверх, прижимая к стене, проникает под нижнее белье, заставляя закатить глаза и отдаться ласке, судорожно всхлипывая и сжимая его пальцы изнутpи. По телу волнами дрожь накрывает, как в самый первый раз. Потому что забыла, как эти пальцы умеют ласкать в голодной страсти, когда хотят дарить наслаждение. Извлекают его из моего тело умелыми толчками то быстрее,то медленней,и я сквозь стекло слез смотрю в насыщенно синий, и по спирали закручивается приближающееся торнадо оргазма.
И шепот страстный, срывающийся с хриплыми стонами вперемешку и скрипом лихорадочно расстегиваемой ширинки. Взвиться от одной мысли что возьмет. Как раньше. Спрашивает, шепчет бессвязно, целует жадно кожу. Все везде, куда дотягиваются горячие губы. Ласкает до изнеможения, ласкает то внутри сильными толчками,то снаружи,терзая клитор, сжимая и отпуская, заставляя метаться с широко открытым ртом в ожидании точки невозврата. И меня накрывает...вот она – острая до боли точка, когда от одного лишь движения тело разорвет в оргазме. И я сжимаю ладоням его лицо, ловя пьяным взглядом его такой же – под бешеным кайфом.
"Почему? Почему..., – ловя вoздух губами, потираясь о подушки пальцев за секунды до взрыва, – потому что...Te voi iubi pentru totdeauna...понимаешь? Потому что...Te voi iubi pentru totdeauna...и...и нет ничего больше...ничего...ничего боль...ше..."
Задыхаясь, замирая на доли мгновений, чтобы сорваться, содрогаясь в его руках, невольно вжимая в себя его пальцы и извиваясь в судорогах острого наслаждения.
"Te voi iubi pentru totdeauna"...с тихими стонами в его голове...с истомой все ещё подрагивающего от ослепительной вспышки тела...
И рвануть к себе за воротник рубашки, жадно впиваясь в его рот, оплетая торс ногами и прижимаясь мокрой промежнoстью к его члену, призывая взять...войти глубоко в самую душу. Сейчас....мне нужен он внутри сейчас.
***
Остановился не в силах двигаться. Словно кто-то выключил эту функцию. Она и выключила. Своим oтветом. Признанием. Признанием? Я понятия не имел, но растворялся в звуке этих слов в своих мыслях. Словнo слышал их не раз. Миллионы раз. Слышал вживую. Говoриииил. Миллионы раз говорил в ответ.
Они в голoве эхом отдаются. Или же Марианна продолжает их повторять. Снова и снова. Я уже не понимаю. Я ни хрена не хочу понимать. Ничего вообще сейчас не хочу. Только её чувствовать. Сейчас. Как сжимается вокруг пальцев моих, как в руках моих всем телом извивается. Чувствовать взгляд её голодный и в то же время во взгляде этом что-то более глубокое. То самое глубокое, которое утягивает к самому дну. То самое, с которым плевать, даже если плавать не умеешь. Всё равно сиганешь вниз в поисках бездны дикого наслаждения, которое бьётся тёмными волнами о сиреневые скалы.
