Семь рыцарей для принцессы (СИ) - Дубинина Мария Александровна (книги онлайн бесплатно серия TXT) 📗
— Кто-нибудь что-нибудь видит?
Курсанты заозирались, покосились друг на друга, и вдруг подскочил Берт:
— Я! Кажется, я что-то… Нет, показалось…
Он огорченно вздохнул.
— Не переживай, мой дорогой, — успокоил его Дженаро, потянувшись и хлопнув по плечу. — Главное, тренировки и хорошее настроение. Возможно, мы с тобой позанимаемся отдельно, вне занятий. Идет?
Альберт довольно закивал, а вот Герману эта идея пришлась не по вкусу. Он осторожно опустил барьер и почувствовал вдруг, что не один испытывает недоверие к учителю…
Когда урок закончился, он остановил Дзюн Мэй:
— Подожди, Дзюн. Мне нужно с тобой поговорить.
Она пропустила мимо себя пару оживленно обсуждающих занятие сокурсников.
— По поводу Альберта?
— Да, — он не стал удивляться ее догадливости.
— Не здесь, — тихо ответила Дзюн. — Не сейчас.
Она подняла на него глаза, будто ждала чего-то, и Герман предложил:
— После ужина за общежитием?
Там было отличное местечко для встреч, укрытое зарослями вечно цветущего кустарника, и кто-то из бывших студентов соорудил там подобие лавочки.
Дзюн кивнула и ушла, оставив Германа с колотящимся от предвкушения сердцем.
Урок 21. Никто не поможет тебе лучше, чем ты сам
День показался Герману невероятно длинным. Он с трудом дождался ужина и теперь под удивленные и недоумевающие взгляды друзей заглатывал содержимое тарелки, почти не жуя.
— Несварение же будет, — высказала свое мнение Ситри, неодобрительно качнув головой. Стефания подозрительно покосилась в ее сторону, потом на Германа, но промолчала. В последнее время чувства ее были какими-то совсем путанными, но Герман, памятуя о просьбе, с вопросами не лез.
— Что-то ты от нас скрываешь, умник, — резюмировал Рене и проворонил очередной помидор из своей тарелки. Берт же довольно задвигал челюстями.
Ко всем прочим проблемам добавилась еще одна — избежать лишних вопросов. А для этого пришлось неплохо попотеть.
Дзюн ждала его на импровизированной скамейке безмятежная, как цветок лотоса в безветренную погоду. Маленькая, черноглазая, с круглым, словно луна, личиком. Аж дух захватывало.
Она бросила на него короткий взгляд.
— Рене?
Герман кивнул, в очередной раз отмечая ее внимательность. Сердце колотилось как бешеное, и не сразу удалось убедить самого себя, что их встреча не романтическое свидание, а необходимость. Он неловко помялся, но все же сел рядом.
— Ты хотела что-то рассказать, — хотя вернее было сказать, что это он хотел что-то услышать. Дзюн кивнула.
— Меня это не касается, но тебе стоит об этом узнать. Будь осторожней с Дженаро и не оставляй его наедине со своим другом.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Шпага.
— Шпага? — не понял Герман.
— Это я принесла шпагу в училище.
— Где? Где ты ее взяла, Дзюн? — Герман вскочил на ноги и неосознанно схватил девушку за плечи. Тут же его пронзило безысходностью и тоской, такой, какую испытывал он сам, вспоминая родную деревню, только в разы сильнее. Но в отличие от Дзюн у него еще была возможность вернуться… Герман резко отдернул руки. — Миньшенг? Ты оттуда? Дзюн… мне очень жаль.
Он снова хотел коснуться ее плеча, но рука так и повисла в воздухе. Если девушке и было больно, страшно или тоскливо, она вовсе не желала, чтобы ее жалели, и этим неуловимо напоминала Стефанию.
— Не стоит. Ты не знаешь, что это такое.
Зато я знаю, что ты чувствуешь, хотел ответить Герман, но не стал.
Миньшенг — маленький мир в восточном секторе Ойкумены. Где-то около десяти лет назад телепортационные тоннели, связывающие его с остальными мирами были разрушены, почти так же, как у Акойи всего несколько дней назад, только вот причину до сих пор не установили. Они просто захлопнулись, погребая всех жителей в вечной ночи. Никто тогда не был готов к катастрофе, спасти удалось единицы, и те потерялись на просторах вселенной. На современной карте Миньшенг остался всего лишь одной из немногих черных точек, а еще лет через десять исчезнет вовсе.
— Это была не катастрофа, — неожиданно продолжила Дзюн. — Были те, кому это нужно. Один из них носил кольцо. Печатку с кругами. Такую же я видела месяц назад на человеке, похожем на Дженаро. Он встретился мне на улице города в выходной день. Я не видела его лица, но увидела кольцо и решила проследить.
Дзюн хотела его убить. Почему-то эта мысль нисколько не шокировала Германа.
— В одном из переулков его ждали двое в плащах и с капюшоном, они принесли и показали ему шпагу твоего друга с погасшей магической печатью. Так они сказали.
— Печать гаснет, когда связь с владельцем рвется. То есть он умирает, — на одном дыхании прошептал Герман. — Они принесли ему доказательство смерти хозяина эспады.
— Именно так они и сказали. Мне стало интересно, и я проследила за теми двумя, а они просто выкинули шпагу в переулке и все. Я ее подобрала и принесла в училище. Я не знала, что она принадлежит Альберту.
Дзюн замолчала. Герман откинулся назад, упираясь макушкой в наружную стену общежития, и посмотрел на небо. В голове уже постепенно собирались кусочки мозаики и складывались в картинки.
Кто-то захотел избавиться от Альберта и создать ему новую личность. Если верить мастеру Арефию, заказчик нашел талантливого, но нечистого на руку менталиста, вот только что-то пошло не так, и Берт не приобрел новую память, а потерял старую. Но исполнитель состряпал фальшивые документы, скорей всего подкупил дирекцию училища и запихнул туда Берта. Он рассудил довольно верно, после инициации до самого выпуска курсант становился собственностью Визании, а значит, не мог покинуть ее без разрешения.
Вот только что-то не складывалось.
Герман совсем забыл о присутствии Дзюн и запустил пальцы в каштановые кудри, взъерошивая их.
Из слов девушки было очевидно, что Берта хотели убить, иначе не предоставили бы шпагу с погасшей магической печатью как доказательство. Связь с носителем от потери памяти могла и не прерваться — никто еще не проводил подобных экспериментов. И если тем мужчиной с печаткой был Дженаро, он бы удивился, застав на занятии Альберта.
Все совсем запуталось, словно какой-то детали не хватало.
— Почему ты им не скажешь? — неожиданно спросила Дзюн и вытянула вперед стройные ножки в форменных ботинках. Герман вздрогнул и повернул в ее сторону голову.
— О чем? — он был уверен, что знает о ком речь.
— О своих способностях. Думаешь, они отвернуться от тебя?
— Нет, я… — попытался возразить Герман, но если он мог раскладывать и примерять на себя чужие эмоции, то в своих собственных иногда терялся. Дзюн не стала ждать его оправданий и поднялась.
— Не стоит путать осторожность и недоверие, — загадочно подытожила девушка, поправила хвост длинных гладких волос и удалилась. Герману почудилось, будто на ее месте только что стоял Сорамару.
После этого разговора Герман места себе не находил. Все его теоретические выкладки и предположения от любого слова могли рухнуть в одночасье. Им нужна более серьезная основа, и Дзюн была права в том, что не спешила ничего предпринимать без доказательств. “Вы помогли мне вернуть кое-что из оружия. Я помогаю вам, — сказала она напоследок. — Мы квиты”. Почему-то эти ее слова как-то нехорошо отозвались внутри. Будь Герман более романтичен, сказал бы, что захлопнулась дверца в их общее будущее. Хотя, стоит признаться, примерно так он и подумал.
Парк тонул в густых фиолетовых сумерках, первая луна — голубая, как весенняя лужица — уже взошла на небосклон, и несколько часов до восхода желтой луны тропинки терялись в темноте, а деревья и здания превращались в картонные черные силуэты. Приближение сезона дождей уже чувствовалось в более смелых и прохладных порывах ветра, от которого изредка вдоль позвоночника пробегал озноб. Герман вышел из тени и посмотрел на небо. Почему-то стало так невыносимо грустно, тоскливо. Вот тебе и затерялся в толпе, начал новую жизнь и избавился о старых проблем. Так нет, навалилась новые, будто этого и ждали. И не только свои, но и чужие, разделять которые становилось все сложнее.
