Ветер перемен (СИ) - Волк Сафо (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений txt) 📗
Прищурившись, Рада взглянула на него еще раз, запоминая расположение комнаты. Прихвачу с собой, когда буду уходить. Гелат за эти годы задолжал мне столько, что одной его жизни не хватит, чтобы расплатиться сполна.
Кабинет милорда Тан’Камардана Рада тоже прошла насквозь, не став перерывать бумаги или искать хоть какие-то свидетельства его планов. Это не имело смысла. Она все уже для себя решила. С завтрашнего утра, если даже не сегодня вечером, она будет вне закона, ее начнут искать, послав преследователей по всем городам и дорогам. А сама она уйдет от погони, переждав несколько дней у Ренона и покинув город вместе с ним, чтобы стать частью легенды, частью Великого похода за Семь Преград. От этого в груди трепетно сжималось, и чувство это звенело даже сквозь сводящую с ума, заставляющую стискивать зубы ярость.
Может, на самом деле ты все это время был со мной, Грозар? Может, все это случилось только затем, чтобы дать мне уйти отсюда? Рада задумчиво остановилась перед выполненным из мрамора изваянием Громовержца, на широком алтаре перед которым дымились благовония и горели свечи. Лицо его было спокойно, дымные кольца, поднимающиеся от алтаря, плясали на фоне его строгих черт, бросая на них тени, закручиваясь и танцуя. На миг Раде показалось, что Грозар улыбается ей. Это все случилось потому, что я просила тебя о свободе, Громовержец? Мой муж мертв, мой дом разрушен, мое имя смешано с грязью. Это ли цена, которую ты запросил за мою свободу? Только Грозар молчал, и дым танцевал вокруг него, обтекая со всех сторон его застывшую навеки в камне фигуру.
Личные покои Гелата состояли из трех комнат, дверь в них была плотно прикрыта. Рада осторожно вошла внутрь, бесшумно приоткрыв дверь и прислушиваясь. Кое-кто из благородных позволял своим наложницам оставаться в своих покоях на какое-то время, и Раде не хотелось бы резать глотку шлюхам или, еще того хуже, благородным девкам, которые сразу же поднимут вой, едва заметив ее с порога. Однако и здесь не оказалось ни одного человека, она прикрыла за собой дверь и огляделась по сторонам.
Покои милорда Гелата представляли собой три смежных помещения: гостиную, уставленную мягкими диванами, спальню с огромной шикарной кроватью, застеленной шелком, и еще одну комнатку, дверь в которую была заперта на замок. Поковырявшись в замке кончиком тонкого кинжала, Рада благополучно взломала ее и присвистнула, заглянув внутрь. В маленьком помещении без окон стоял плоский стол с подозрительного вида сквозными отверстиями в столешнице, по стенам висели плети, веревки, какие-то неприятного вида шипастые и острые булавы. У входа стоял большой сундук, и Рада, поколебавшись, откинула крышку. Сундук был пуст, но на его дне виднелись подозрительного вида темные пятна.
Рада нахмурилась, оглядывая помещение. По городу ходили слабые слушки, передающиеся приглушенным шепотом, о том, что шлюхи, которых приглашает к себе милорд Гелат, часто возвращаются сильно израненными или в слезах, а иногда и вовсе пропадают бесследно. И теперь Рада понимала, почему. Ну что ж, это означает лишь то, что у меня появился дополнительный маленький пунктик, чтобы убить эту мерзость. Заодно и девчонкам безопаснее будет. В Северных Провинциях Раде довелось общаться со шлюхами, и она считала их едва ли не лучшими женщинами из всех, что встречались ей в жизни. Труд у них был горький, а мозгов побольше, чем у деревенских кумушек. И если сейчас она сможет избавить мир от очередного урода, отягощающего их и без того не сладкую жизнь, то оно и лучше.
Осторожно прикрыв дверь в пыточную, Рада еще раз прошлась по покоям, внимательно осматривая все. Гелат дураком не был, и он насторожится, когда услышит о ее исчезновении из особняка. А потому, скорее всего, перед тем, как он зайдет в свои покои, его наемники обшарят каждый угол на тот случай, если Рада решит нанести ему визит. Поэтому было бы неплохо загодя придумать, где бы спрятаться, чтобы не вызвать подозрение.
К сожалению, под кровать, за занавески и в шкафы лезть было бессмысленно: там всегда смотрели в первую очередь. Рада бросила задумчивый взгляд на запертую дверь в пыточную. Вряд ли Гелат посвящает своих охранников в свои дела, не говоря уже о том, что дверь будет заперта, и они решат, что все в порядке. А если все-таки решат проверить, она всегда может спрятаться в том пустом сундуке. Вряд ли они полезут внутрь.
В гостиной в стенном шкафчике обнаружился неплохой бар, состоящий, в основном, из крепких напитков. Ровные ряды бутылок с аккуратно наклеенными бирками выстроились перед ней, и Рада, не торопясь, выбрала темный ром с вязким запахом пряностей. Бутылка как раз была уже вскрыта, а это означало, что если какое-то количество жидкости и пропадет, вряд ли Гелат заметит это. Отлив себе в уже успевшую опустеть флягу, Рада осторожно поставила бутылку на место, следя за тем, чтобы все выглядело в точности так же, как и до ее маленького налета, и закрыла бар.
Теперь оставалось только ждать. Развалившись на шелковых простынях кровати, она без всякого сожаления водрузила измазанные грязью сапоги на белоснежную подушку милорда Гелата и принялась потягивать ром. Напиток был по-настоящему хорош, крепкий, с благородным ароматом и чуть вяжущим вкусом. Подумав еще немного, Рада выудила из-за пазухи трубку и неторопливо забила ее табачком. В воздухе ощущался легкий запах табака, да и сама она не раз видела, как милорд Гелат курил, так что даже если слуги заглянут сюда, и ей придется прятаться раньше времени, подозрения это не вызовет.
Солнце за окном медленно клонилось к закату, и Рада рассеяно наблюдала за тем, как шевелятся на ветру длинные листья каштанов, высаженных возле дома. Листья уже побурели и посохли по краям, выглядели тяжелыми и усталыми. Осень подступала все ближе, хоть лето и продолжало отчаянно удерживать свои позиции, никак не желая отступать прочь. Рада всегда любила осень.
Тихий шелест ветра в ветвях успокаивал ее, а мысли текли и текли все дальше, пропитанные терпким вкусом рома и табака. Рада, щурясь, наблюдала за тем, как тлеют в чашечке трубки толченые сухие листья, и в завитках дыма над ней ей мерещились диковинные узоры. Раскидывали крылья клювастые драконы, переплетались, обращаясь в скачущих через звездные степи коней с развивающимися гривами, в птиц с длинными маховыми перьями, которые медленно поднимались к потолку, растягиваясь под неуловимыми токами ветра.
А Рада чувствовала себя словно на изломе, словно кто-то бросил монету, и та со звоном запрыгала по полу, заскакала и встала на ребро, крутясь вокруг себя, и на самой вершине этого крутящегося ребра тихо и спокойно стучало ее сердце. Надламывалось прошлое, трещали трухлявые доски под кровлей ее дома, выстроенного ею самой кое-как, спустя рукава, с вечным ощущением того, что она идет не туда, делает не то.
Всю ее жизнь люди толкали ее в спину, тыкали, дергали со всех сторон. Люди требовали от нее быть тем, быть этим, надевать на себя тысячи масок, и если одна из них нравилась кому-то одному, то все остальные сразу же начинали ненавидеть ее. И Рада надевала другую маску, третью, четвертую, лихорадочно меняя их и все не понимая, не понимая, почему же ни одна не приходится ко двору. Когда она шагала вперед, ей ставили подножки, когда она останавливалась, ее толкали, чтобы она шла дальше. Какой бы поворот она ни выбрала, куда бы ни ступила, всегда за ее спиной были внимательные глаза, оценивающие каждый ее шаг, тихий шепот неодобрения, подозрительность и лицемерие. И если в молодости она просто закрывалась от всего этого, в замужестве старалась этого не замечать, на Севере плевала на это, то теперь что-то надломилось в ней. Словно вся грязная пена, которую она так долго и упорно старалась не замечать, поднялась вонючей прелой волной и накрывала с головой, буквально срывая ее с ног, унося в потоке грязи и нечистот.
Рада глубоко затянулась, прикрывая глаза. Перед внутренним зрением возникло лицо Ленара, еще совсем молодого, в тот самый день, когда он пришел к ней со своим предложением, и его лицо сейчас, то, которое она видела всего каких-то пару часов назад: лицо усталого человека, который окончательно измаялся бороться и пытаться жить правильно и хорошо, измаялся до такой степени, что разучился жить просто потому, что хочется. Рада горько усмехнулась. До самого конца он делал лишь то, что считал правильным, даже пренебрег ее советом и не окружил себя стражей, решив, что убийца не настолько наглый, чтобы врываться в его дом посреди бела дня. Ленар никогда не верил ей и ее словам, как не верила ему и сама Рада. А ты вообще когда-нибудь кому-нибудь верила?
