Десятая жизнь (СИ) - Матлак Ирина (книга бесплатный формат TXT) 📗
Сперва я хотела сжалиться и над несчастным Федей, и над не менее несчастной клячей, держа небольшую скорость и позволяя им не отставать, но у моего мопеда были иные планы. Моя новоиспеченная «феррари» резво сорвалась с места, подняв облако цветной пыли и даже не думая откликаться на мои попытки сбавить скорость!
В общем, к тому времени как Федя добрался до особняка, я успела забрать фотоаппарат, немного перекусить и поскучать, дожидаясь зерра у спуска с обрыва.
На встречу с Мартой я пришла ровно к назначенному времени. Она тоже. Федя, тяжело дыша, не отставал от меня ни на шаг, а когда мы поравнялись с Мартой, застыл как вкопанный. Общаясь с этим милым парнишкой, я думала, что видела все пятьдесят оттенков его смущения, но оказалось, что есть еще пятьдесят первый — самый сильный, расцветающий на впалых щеках аки маков цвет.
Да-а… вот так и теряют поклонников. Так и знала, что между шикарной брюнеткой и милой куколкой-блондинкой мужики выбирают вторую! Или все дело в меховых ушах?
— Добрый день, госпожа ликой, — вежливо приветствовала меня девушка, сжав тонкими пальцами широкополую изящную шляпку.
— Маргарита, — машинально поправила я. — Привет, Марта. Молодой зерр, который стоит позади меня, это Федя. Надеюсь, тебя не будет смущать его присутствие?
В отличие от Федьки, Марта излишним стеснением явно не отличалась и вообще была вполне самодостаточной и самостоятельной личностью. Отрицательно качнув головой, она приветливо улыбнулась окончательно вспыхнувшему парню и даже протянула ему руку, которую он несколько неловко пожал.
Вдохновение накатило на меня так же быстро, как накатывали на берег волны. Море сегодня было неспокойным, пенящимся, вздыбливающим неровные холки и жадно забирающим с берега мелкие камешки. Марта надела длинное бледно-голубое платье, чуть завила волосы, которые частично собрала на затылке, а основную массу оставила распущенной. Словом, ее облик идеально сочетался с морским берегом и породил в моей горячей голове уйму идей.
Заставив библиотекаршу снять обувь, я велела ей пройтись по берегу, одной рукой придерживая шляпку, другой — край платья и смотря при этом на море. Должен был получиться образ этакой Ассоль, в ожидании вглядывающейся в горизонт.
Для человека, ни разу не позировавшего на камеру, с поставленными задачами Марта справилась просто отлично. А пока она изображала задумчивую мечтательницу, я передвигалась по пляжу в позе краба и старалась как можно лучше все это запечатлеть. Признаться честно, в плане фотографий я перфекционист и самокритик еще тот, но сейчас мне безумно нравились получающиеся кадры.
В общей сложности на пляже мы провели минут сорок, под конец которых Марта даже отважилась по моей настоятельной просьбе приподнять платье чуть выше колен и позволить волнам себя облить. Федя в этот момент окончательно превратился в подсвеченный красным приоткрывший рот соляной столб.
Кажется, кто-то втюрился по самое не могу…
А я на выходе получила несколько отпадных кадров, что, невзирая на все последние события, заставило настроение взлететь до небес. Вот что значит творчество!
Единственное, что омрачало радость творца, — это невозможность продолжить работу в фотошопе, где я могла бы довести сырой материал до ума.
После фотосессии на пляже я уговорила Марту попозировать мне в городе. К сожалению, несмотря на всю свою самодостаточность и смелость, садиться на мопед она отказалась наотрез, предпочтя Федину клячу. Парнишка, кажется, был готов бухнуться в обморок от предстоящей поездки и нежданно свалившегося ему на голову счастья.
Я хотела было предложить прогуляться до города пешком, дабы поделать фото в процессе, но рушить чужое маленькое счастье рука не поднялась.
В итоге я стояла на окраине города, облокотившись о мопед и треская купленное поблизости пирожное, дожидаясь, пока кляча привезет мою модель и моего так называемого телохранителя.
Интересно, что бы сказал Лафотьер, если бы узнал, что Федька оставляет меня одну?
Пирожное было просто дивным: с песочной основой, ягодами и огромной шапкой взбитых сливок, которые я слизывала, тихонечко мурча. Кажется, к этой своей особенности успела не только привыкнуть, но и с ней смириться.
Время от времени я прислушивалась к своим ощущениям, но инстинкты, обычно предупреждающие об опасности, молчали.
Отправив в рот последний кусочек пирожного, я не удержалась и сделала несколько фотографий улицы. А потом еще парочку. Хотя и не была уверена, что получится в ближайшее время зарядить фотоаппарат, экономить заряд батареи в Морегорье было выше моих сил.
В какой-то момент, приблизив изображение и приготовившись нажать на кнопку спуска, я внезапно заметила в другом конце улицы идущего человека. В этом не было бы ничего особенного, если бы этот человек без конца не озирался по сторонам, не прихрамывал и не морщился от боли. А еще он был мне знаком — в объектив моего фотоаппарата попал не кто иной, как господин Грилл, местный городской аптекарь.
И что он здесь делает?
Бросив быстрый взгляд на каменную арку, в которую вот-вот должны были въехать Федя с Мартой, я чуть поколебалась и направилась в ту сторону, откуда шел аптекарь. К счастью, погода стояла солнечная и жаркая, благодаря чему я припарковала мопед в тени, и теперь он не особо бросался в глаза. Помимо нас с господином Гриллом на улице никого видно не было, если не считать поглядывающую в приоткрытое окно лавки торговку пирожными.
Я и сама не знала, почему не шла навстречу аптекарю, а кралась, держась в тени, как и он сам. Наверное, все из-за смеси подозрительности и любопытства, извечно толкающих меня на подвиги. Фотоаппарат болтался на шее, и выключать его я не спешила — авось что интересное получится заснять.
Пока одна новоявленная хвостатая журналистка следила за скромным пожилым аптекарем, тот остановился у ничем не примечательной двери столь же непримечательного здания. На первый взгляд это строение выглядело совершенно заброшенным, но вот господин Грилл вставил в замочную скважину двери ключ и скрылся внутри.
Чувствуя себя теперь уже не столько журналисткой, сколько самой настоящей шпионкой, я прокралась к зданию и осмотрелась. На улицу выходила пара замызганных окон, находящихся слишком высоко, чтобы в них можно было заглянуть. Но неподалеку обнаружились какие-то старые ящики, пару которых я тихонько притянула поближе и, рискуя свалиться, забралась на них и привстала на носочки.
Сквозь мутное стекло виделось плохо. Небольшая неопрятная и практически пустая комната была погружена в полумрак, но кошачье зрение выручило и на этот раз. А еще я вдруг буквально печенкой почувствовала, что сейчас стану свидетельницей чего-то важного. Инстинкты, что странно, помалкивали, и ощущение было основано на интуиции исключительно моей человеческой сущности.
— Я же предупреждал, чтобы ты был осторожен! — донесся из соседней, недоступной моему взору комнаты приглушенный голос.
А теперь пригодился и кошачий слух. Прозвучавший мужской голос был мне определенно знаком, но я не могла вспомнить, где именно его слышала.
— Я не ожидал, что он поставит такую защиту, — принялся оправдываться аптекарь. — Не сумел распознать… это ведь не его дом!
— Не ожидал, что темный маг пожелает защитить жилище своего фамильяра? — В знакомом голосе неизвестного прозвучал сарказм.
Темный маг? Фамильяр? Это они сейчас обо мне? Ну да, точно обо мне, больше темных магов с фамильярами в этом городе нет! Минутку… получается, аптекарь пытался влезть в мой дом, на который Лафотьер втайне от меня повесил защиту?!
Раздался стук, похожий на то, как если бы кто-то со злостью стукнул кулаком по стене.
— Столько времени потрачено впустую! Мы столько лет слой за слоем, постепенно ослабляли защиту ликой, искали бреши, и что теперь? Теперь все насмарку из-за того, что вмешался Лафотьер!
Я едва ли окно внутрь не продавила, желая оказаться в той комнате, где происходил разговор, и высказать все, что думаю! Да что там — мне глаза захотелось выцарапать этим заговорщикам, посмевшим посягнуть на святое — мое жилище!
