Фадрагос. Сердце времени. Тетралогия (СИ) - Мечтательная Ксенольетта (книги txt) 📗
– К чему у тебя самый сильный интерес? – вызнавал Роми, до сих пор крутя в пальцах метательный нож. Тайну его внезапной влюбленности к этому оружию я разгадал, когда увидел в маленьком клинке крохотную копию Елрех. Наверное, ужасная сутулость шан’ниэрда – тоже не из‑за тяжести болезни и слабости тела, а попытка получше выбрать угол для ловли отражения. – Когда придешь в гильдию исследователей, тебе необходимо будет четко обозначить, чем ты займешься в ближайшие периоды.
– Я не вступлю в твою гильдию, – слова вырвались резко, и я взглянул на Роми с надеждой, что не увижу в желтых глазах обиду.
– Почему? – Ему было все равно. Весь его мир собрался в крошечном клинке, а мой словно растворился повсюду и нигде одновременно.
Где сейчас Асфи и Дарок? Когда вернутся? Почему так долго ищут тайник? Я тряхнул головой и попытался отвлечься на беседу. В конце концов, если не отвлекаться хоть на что‑то, ноги понесут меня под скалу сами.
– Мне не позволят этого сделать. Мы с тобой были глупцами, когда решили, что это возможно.
Асфи
На теле давно выступила испарина, волоски на затылке вставали дыбом от каждого шороха. Когда чудилось, что они самым настоящим образом шевелятся, я чесала голову, и таким образом проверяла, что никто не заполз в волосы. Темнота сгущалась. Охарс внезапно показалось недостаточно. Возможно, сказывались собственные нервы. По проходу мы шли медленно: прислушивались к любым звукам, приглядывались к камню вокруг.
Стены дрожали издали. Подойдешь, тронешь – обычный камень. Все ровно, спокойно – безжизненно.
Расшатанные нервы пробудили страх и раздражение. Легче, когда знаешь наверняка, есть ли враг. Надуманные враги вызывают манию. Вот и мне с каждым метром углубления под скалу казалось, что камень следит за нами пристально. У него множество глаз и недобрый нрав.
К счастью, потолок пошел медленно ввысь. Лаз продолжал шириться и даже разветвлялся. Обычно новое ответвление напоминало вход в нору: низкое, нередко круглое, узкое.
Из очередной норы донесся свист, а следом шорох. Будто кто‑то чихнул и быстро заполз в нее. Нервы сдали. Меня передернуло, злость вспыхнула жаром в теле и противной дрожью. Я метнулась к норе, упала перед ней на колени и шлепнула ладонью по камню. Пусто.
– Никого, черт побери! – сжала в кулаке воздух.
Дарок молча опустился на корточки рядом со мной. Дышать опять стало нечем. Тряхнув рогатой головой, он отогнал от себя дружелюбного духа Охарс. Тот игриво отлетел, но вскоре вернулся. Дарок зарычал на приставучего помощника, и тот шарахнулся от клыков.
– Прояви терпение! – сказала я.
Васоверга хотелось ударить, но вместо этого я приманила духа, который от испуга сжался до размера горошины, и с улыбкой пощекотала кончиком пальца. Дух в ответ на ласку разросся до огромного яблока, а через миг от него отделилось еще несколько духов. Закружив вокруг меня, они бросили свет на черный лаз‑нору.
– Я проверю, что там, – сказала я Дароку и стала опускаться на живот. Поняв, насколько нора узкая, добавила: – Постучу три раза ногой, и тогда вытащишь меня. Вряд ли вылезу сама.
Дарок хмыкнул и, по‑прежнему сидя на корточках, навалился локтем на стену.
– Своими криками ты уже предупредила о себе того, кто спрятался там. Можешь просто позвать.
Я фыркнула, выдувая пыль из носа, и крепче стиснула зубы. Огрызаться на замечания – только новую пыль глотать. Охарс осветили мне зазубрины на краях лаза. Я ударила по самой большой, но камень был крепким и толстым. Крупная крошка песка впивалась в тело через тонкую ткань штанов и в неприкрытые ничем ладони. Голова без проблем влезла вслед за руками в отверстие, но плечи застревали. Пришлось елозить и, положив кинжал на землю, упираться в стены руками. Зазубрины царапали куртку, давили на тело со всех сторон. Самая крупная больно упиралась между лопатками. Стало легче только тогда, когда пролезла грудь. На локтях я пробралась как можно дальше, но бедра уперлись. Да и лезть дальше не было необходимости.
Клейкая паутина тонкой леской налипла на нос и губы. Я убрала ее и сразу же осмотрела все поблизости. Пауки были. Но не такие, как тот, напоминающий земного тарантула. Крохотные, абсолютно белые, они волнами разбегались от яркого света. Таких замучаешься давить. Я перестала обращать на них внимание и оглядела пространство перед собой. Раскол в скале уходил вперед. Я бы могла пройти по нему боком и, пожалуй, втягивая голову. Я бы могла, но не Дарок…
Минуту – не меньше – я пролежала в тишине. Не двигаясь и почти не дыша, следила за медленными Охарс. Видимо, духам самим было интересно изучить ответвление пещеры. Они то поднимались между стенами, то опускались до самого дна. Иногда быстро юркали в какую‑нибудь трещину, реагируя на движение без моей команды, а из чистого любопытства. И, как правило, в трещинах прятались насекомые.
Минуту – не меньше – я пролежала, внимательно разглядывая серо‑желтый камень. Просто камень.
Убедившись, что в лазе никого нет, постучала три раза носком сапога по земле. Ощутила, как мгновенно крепкие руки обхватили бедра и потащили. Оставалось лишь уберечь голову от острых зазубрин и перетерпеть отвратительное ощущение. Куртка и рубаха задрались, поэтому по животу словно нождачкой проводили. Я прищурилась и прыснула, когда поцарапала пупок. В этот же миг камень неподалеку вздрогнул и с нескольких сторон вздохнул.
Дарок вытащил меня.
Кейел
Солнце умирало. Я сидел на расстеленном плаще и не мог оторвать глаз от алого Шиллиар. Разговоры больше не занимали. Ноги пробирала нервная дрожь, челюсти сводило от напряжения. Я кусал губы изнутри, втягивал до боли щеки, водя языком по небу, собирал слюну во рту. На ладони саднила содранная мозоль, а на мизинце кровоточил заусенец. Оторвать его не получилось.
– Ты зря разулся, добрый Кейел, – обратилась ко мне Елрех. Села на своем плаще и принялась распутывать белые волосы. – Нам скоро нужно будет продолжать путь.
Продолжать путь…
Я потер грудь, морщась и глядя на огромное Солнце. Его край вот‑вот коснется края Фадрагоса. Вместо того, чтобы обуться, я нетерпеливо стащил с себя куртку. Как можно уйти, не дождавшись Асфи и Дарока? Как можно уйти на всю Луну, чтобы только с новым рассветом вернуться?
Злость смешалась со скопившейся обидой. Я быстро пересел на колени, рывком подтянул к себе свою сумку и вытряхнул содержимое на землю. Принялся ворошить одежду, отделять от нее посуду, разную походную мелочь, вроде иголок и ниток. Я не знал, что ищу среди скупого набора. И понял поздно, что просто пытаюсь остановить смерть Солнца, оттягивая время. Будто от того, что я создам массу препятствий для скорого ухода от скалы, смогу обернуть время вспять – и Солнце помолодеет. Так капризничали дети в Солнечной у соседей, когда родители поздними закатами загоняли их в дом. Так никогда не капризничал я. Даже в детстве.
– Несчастный человек, – протянула Елрех без злости и, присев рядом со мной, стала собирать мои вещи обратно в сумку.
И я не мешал ей. Только смотрел на нее и задавался вопросом: почему она жалеет меня, когда я пытаюсь задержать нас?
Асфи
– Что‑нибудь увидела? – спросил Дарок.
Я выругалась про себя, быстро поднимаясь. Одернула одежду, отряхнулась и закрутилась на месте, пытаясь определиться с направлением. Злость путала.
Руки чесались разнести все вокруг. В последний миг, как Дарок вытаскивал меня, Охарс дружно ринулись за мной следом. После такого сближения глаз со светом тьма превратилась в черную стену с кляксами разноцветных вспышек. Могло ли это создать марево на точке, в которую я смотрела? И я прищурилась. И шорох отовсюду – Дарок тащил меня по земле. Я что‑то видела и кого‑то слышала. Себя, мираж, камень? Кого?!
