Убийство Вампира Завоевателя (ЛП) - Бродбент Карисса (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .TXT, .FB2) 📗

Стены разом рассыпались. И волна боли, ярости, тьмы и страха, нахлынувшая на меня, грозила смести меня с лица земли. Я тянулась вглубь присутствия Атриуса, а теперь его эмоции, такие совершенные зеркала моих собственных, окружали меня.

Далеко в нитях я почувствовала старое воспоминание — город, белый и красный, мощные шпили и малиновые окна, освещенные луной, в обрамлении горных вершин.

— Ты видишь это? — Его рот приблизился к моему уху, дыхание было тяжелым и неровным. — Когда-то это был мой дом. Давным-давно. Мой проклятый, проклятый дом. Дом Крови. Когда я был молод, я встретил человека, мужчину был идеалистом. Принца. Моего принца. Пророчество какого-то жалкого провидца гласило, что он спасет Дом Крови от самого себя, и я поверил в него.

Его голос звучал как разбитое стекло, в нем были боль и гнев. Он лился сквозь мои нити, смешиваясь с моими собственными.

— И я последовал за ним. Я создал его армию. Я повел его воинов. Людей, которые доверяли мне. И вместе мы отправились туда, куда не должен попасть ни один смертный, ни человек, ни вампир.

Образы таяли, сменяли друг друга. Я даже не могла разобраться в следующих обрывочных воспоминаниях — здания, парящие в ночном небе, теневые фигуры, идущие по туманному небытию, бесплотные лица, проглядывающие сквозь тьму. Все они были слишком далекими и слишком быстрыми, чтобы их можно было уловить.

— Мы должны были вернуть любовь Ньяксии. Мы должны были доказать ей, что Дом Крови достоин ее. То, что мы сделали…

Неровный вздох. Его нити пульсировали, как учащенное сердцебиение, словно ужасаясь и страшась воспоминаний, даже сейчас, даже все эти годы спустя. По рукам побежали мурашки.

— Никто из смертных, — вздохнул он, — не должен делать того, что мы сделали. Мы совершили деяния, достойные гребаных богов. Великие дела. Ужасные. Все во имя Ньяксии. Все ради того, чтобы доказать свою любовь к богине. На протяжении десятилетий.

Его челюсть сжалась, сотрясая тишину. Каждая частичка его существа противилась этому разоблачению. Он пытался восстановить свою защиту, сдержать то, что вырвалось на свободу.

Но я прошептала:

— И?

Одно слово. Манящая рука. Открытая дверь.

Почему? Почему я хотела знать, даже если это было больно? Даже если это затруднит — возможно, сделает невозможным — восстановление моих собственных стен?

Он издал дрожащий вздох. Его била дрожь, каждый мускул был напряжен.

— И мы вернулись к ней, — медленно прошептал он сквозь стиснутые зубы. — Мой принц и я. Мы отдали ей все головы, которые она просила. Каждый артефакт. Каждое убитое чудовище. Каждое. А потом мы встали на колени и попросили о спасении. — По его щеке скатилась одна разъяренная слеза. — И я никогда не забуду звук ее смеха.

И словно я была там вместе с ним, я тоже слышала этот смех, плывущий сквозь прошлое в настоящее, прекрасный и ужасный, как похоронные гимны.

— Она сказала, что мы глупцы, — проговорил он, — если думаем, что неуважение к нашим предкам можно простить. — В ту ночь она оставила мне два подарка и два повеления. Первым подарком была голова моего принца, и первым приказом было отнести ее в Дом Крови и преподнести королю и королеве. Второй подарок…

Его горло перехватило. Его рука опустилась на мою, на грудь, где пульсировало проклятие.

Ему не нужно было говорить. Я знала.

— А второе повеление? — прошептала я.

Долгая пауза. Как будто он не мог заставить себя сказать это.

— Она хотела, чтобы ее именем было завоевано новое королевство, — сказал он. — Я предложил ей это, предоставив в качестве залога свою жизнь.

И вдруг все встало на свои места.

— Моему народу не позволили бы вернуться домой после того, как его презирала Ньяксиа. Король и королева считали нас — всех нас — соучастниками смерти их сына. Они все еще хотели верить в существование пророчества. Они все еще хотели верить, что их богиня может спасти нас. — Его лицо застыло, словно высеченное из камня. — Они следовали за мной до скончания времен. Им больше некуда было идти. Я отчаянно пытался спасти их, даже если не мог спастись сам. Поэтому я заключил сделку с той самой богиней, которая оставила нас.

Я сглотнула, преодолевая комок в горле. Его боль окружала нас обоих, обжигала, и я знала, что она пылала годами, десятилетиями, веками.

Я понимала его так мучительно хорошо. Желание верить в то, что нечто большее, чем ты, может спасти тебя, даже после того, как оно снова и снова наносит тебе удары.

— И вот мы здесь, — выдавил он из себя, скривив губы. — Невинных, которых я пытался защитить, убили. Воины, которых я пытался спасти, теперь умирают от рук человеческого тирана. И все ради богини, которая и так нас оплевала. Все во имя слепой, мать ее, надежды.

Еще одна слеза скатилась по его щеке, серебристая влага заструилась по всем этим высеченным из камня линиям абсолютной ярости.

Его пальцы сжались в моих волосах.

— Скажи мне, что я дурак.

Его трясло от ярости, настолько сильной, что я чувствовала ее вкус в его выдохе на моих губах.

Я покачала головой.

— Нет.

Он подавил вздох, его лоб прислонился к моему.

— Скажи мне остановиться.

Три слова, которые могут значить так много. Скажи мне остановиться — остановить эту войну, остановить поиски искупления, остановить стремление к мести, остановить это, что бы опасное ни происходило в этот момент, приближаясь к неизбежности.

Я не хотела, чтобы он останавливал все это.

Я хотела, чтобы Атриус уничтожил Короля Пифора. Пусть он делает это медленно, мучительно, наслаждаясь местью. Я хотела, чтобы он позволил мне помочь. Я хотела, чтобы он спас свой народ. Я хотела, чтобы он заслужил уважение Ньяксии.

Я хотела сжечь все это вместе с ним.

Я пробормотала:

— Нет.

Еще один беззвучный звук, задушенный стон.

— Ты не должна быть здесь.

На этот раз он прильнул к моему рту — не совсем поцелуй, но обещание поцелуя.

Я прошептала:

— Почему?

— Потому что ты вызываешь во мне жажду.

Ты вызываешь во мне жажду.

Эти слова запали мне в душу. Я чувствовала их истинность. Где-то в глубине души чувствовала, что он уже говорил мне их однажды — в Обитраэне, в ту ночь, когда поцеловал меня.

И я поняла его. Жажда мести, спасения, крови, секса, смерти, жизни, всего того, в чем нам было отказано.

Я чувствовала все это.

— Хорошо, — прошептала я.

И это слово было проглочено нами, когда его рот прижался к моему.

ГЛАВА 35

Поцелуй стал плавным продолжением того, что мы закончили несколько недель назад в его комнате. Это не было тихой, путаной безопасностью тех ночей, которые мы проводили, свернувшись калачиком в объятиях друг друга. Это не было стоическое уважение, которое мы выработали друг к другу за последние месяцы.

Это был клинок, битва, огонь. Это было смертельно опасно.

И мне это нравилось.

Мой рот тут же открылся навстречу его рту, принимая его дыхание, его язык, его губы и предлагая ему свои. Моя рука соскользнула с его груди и обвилась вокруг его шеи, а его — вниз по моему боку, крепко обхватив меня за талию и бедро.

Мое тело выгнулось дугой навстречу ему, беспомощное от желания ощутить как можно больше его на себе. Чем ближе мы были, тем глубже я погружалась в его присутствие. Ощущения от него опьяняли меня: его рот, язык, скользящий по моему рту так, что это было похоже одновременно на предложение и обещание, его пальцы, сжимающие меня, словно он хотел впитать меня в себя.

Нас предупреждали об этом, когда мы были молодыми Арехессенами. Что ощущения, физическая связь будут необычайно сильны для нас, учитывая то, как мы ориентируемся в мире. Как и большинство вещей, основанных на эмоциях, это рассматривалось как опасность, как слабость, от которой нужно избавляться.

Единственной моей ясной мыслью в этот момент было, Бред.