Дикая магия. Проклятье «черного тюльпана» (СИ) - Княжина Елена (полные книги .txt) 📗
– Что такое, мисс Дэлориан? Опять ждете жалости? – будничным тоном проговорил профессор, буравя черными льдинками. – Сами виноваты в случившемся.
Кровь просочилась через тряпку и принялась капать на пол. Я обмотала ткань вокруг ладони и сильнее придавила свободной рукой.
– Идите в больничное отделение и разберитесь с этой проблемой. Мари обработает рану. Потом понимайтесь в кабинет. Занятие еще не окончено, – отрывисто проинструктировал Демон. – Оставшийся сок, так и быть, я для вас подготовлю.
В воинственном расположении духа я набросила на плечи плащ и дерганным размашистым шагом потопала по темной дорожке назад в Академию. Будь у меня две здоровые руки, я бы его задушила.
***
Больничное отделение встретило тишиной. Кабинет Мари был заперт, постояльцев не наблюдалось. Ну, точно, чаевничает с Карамзиной – излюбленное вечернее развлечение пожилых леди. Ничего, справлюсь самостоятельно.
Размотав алую ткань, сунула ладонь под струю воды. Кожу обожгло холодом, и я, не в силах больше изображать из себя гордое, терпеливое создание, дала волю слезам. Все равно в полутьме не видно.
– От обиды или от боли?
Резкий, отрывистый голос гулом прошелся по пустой больничной палате.
– А? – непонимающе подняла я заплаканную физиономию.
Карпов стоял на входе и, прищурившись, наблюдал, как кровавые ручьи текут в раковину с моей ладони.
– Слезы.
– Больно, – нехотя призналась я, потрясла рукой и замотала рану стерильной материей.
Начала подкатывать привычная дурнота, лоб покрылся холодной липкой испариной. Но ноги пока держали.
– Сядьте.
Кивнув на кушетку, профессор по-свойски принялся рыться в шкафчиках со снадобьями. Достав четыре бутылька – в двух из которых я узнала жгущийся антисептик и едкую заживляющую мазь, – он направился ко мне. Ох, черт…
– Не нужно, сэр, – с дрожью в голосе пролепетала я, предчувствую эпичную пытку. – Само как-нибудь заживет.
– Сказал будущий врач, истекая кровью...
Согласна, фобии для лекаря не самые уместные. Но я катастрофически не любила боль – ни «входящую», ни «исходящую». Это был мой самый мощный кошмар. Причем боялась я ее как-то дистанционно, заочно, на подсознательном уровне. Когда дело доходило до реальных травм – ссадин, ушибов, – я оказывалась на редкость выносливой и терпеливой. Попади я на консультацию к дипломированному мозгоправу, он бы быстро нашел зачатки зла в детских переживаниях.
Не приняв всерьез мой протест, Карпов взял новый лоскут стерильной ткани и свернул в несколько слоев. Затем плеснул на него понемногу из всех склянок и выжидающе уставился на меня.
– Давайте сюда.
Несогласно замотав головой, я спрятала руку за спину. Огласив кабинет издевательским смехом, Карпов насильно вытащил израненную ладошку и убрал ткань. Рана была изрядной глубины, перед глазами заплясали черные пятна. Демон вооружился лоскутом, смоченным в болезнетворных зельях. В ужасе зажмурившись, я из последних сил выдернула руку обратно и затряслась.
– Успокойся, Анна! – неожиданно рявкнул профессор, и я удивленно захлопала глазами.
Пока отходила от вопиющей фамильярности, он цепко обхватил кровоточащую ладонь и прижал лечебный компресс. Послышалось шипение, повалил дым… Но из ощущений – лишь легкое покалывание. Почти приятное. Да и боль от ранения начала стремительно пропадать. А где все те круги ада, которые предполагалось пройти?
– Иногда, упрямая мисс, можно обойтись и без жертв, – тихо сказал Карпов, все еще крепко зажимая ладонь меж двух демонических лап.
– Как у вас это получилось?
– Добавил обезболивающее, – снисходительно объяснил профессор, – и снимающее раздражение. При обработке поверхностных ран они не положены. Но кое-кому и так сегодня досталось.
– Вы что, в прошлой жизни были врачом? – продолжала недоумевать я, все еще ожидая подвоха от подозрительной заботы.
– Нет. Но долгое время мне приходилось ухаживать за одним человеком. Серьезно больным.
– За родственником?
– За другом, – смутившись, пробормотал в пол Карпов.
Кажется, ему не хотелось даже на секунду терять свое чудовищное лицо.
– Мы сильно отклонились от графика, – глянув на часы, проворчал Карпов и зажег настольную лампу.
Его кабинет встретил привычным запахом старых книг, сушеных трав и выделанной кожи. Поставив на зельеварительный стол колбу с волосками псевдоежа и графин с соком пасленовых ягод, он забрался в свое кресло и с невеселым видом принялся разбирать высокую кипу бумаг.
– Сушеную мелиссу найдете в серванте, нижняя полка. Инструкция на столе, варите… – подавив зевок, пробормотал Карпов.
«Взбейте в густую пену свежесобранный сок Пугливого Паслена, совместив с тремя четвертями указанного количества усыпляющего порошка. Разбавьте проточной водой, добившись прозрачности синего сапфира. Введите в раствор по одному волоски Листошерстного Псевдоежа. Прогрейте под магическим огнем до их полного растворения. Добавьте каплю драконьей крови…»
– А кровь? Китайского дракона?
Даже мне, дестинке с сомнительными зельеварительными способностями, было известно, что она безумно редкая.
– Возьмите кровь Горгульи Индийской, вторая полка, – не отрываясь от чтения, недовольно пробормотал профессор. – Они взаимозаменяемые… в определенных случаях.
Четко выполнив инструкции – хотелось поскорее избавиться от мрачной компании, тем более, что настроение Демона стремительно портилось, – я вернулась глазами в пергамент.
«Окропив чашу кровью Дракона Китайского, оставьте зелье настаиваться в течение двух часов. Затем всыпьте оставшуюся часть порошка Мелиссы Усыпляющей и размешивайте пять минут до однородной синевы».
– Два часа ждать? – возмущенно воскликнула я. – Не могли найти снадобья попроще? Уже девять вечера! Мне тут что, ночевать?
Злобно сверкнув глазами, Карпов не удостоил меня ответом. Да что не так с этими бумажками? Не так много вещей способно вывести из равновесия хладнокровного монстра.
Не желая препираться, я поудобнее устроилась на стуле и приготовилась терпеливо ждать. Предупредил бы заранее, захватила бы подушку и спальный мешок. Но непоседливая натура внесла коррективы в идеальный план. Уже через десять минут мне стало так скучно, что я на стенку лезла.
– Научите меня Щиту Эйлерона, – предложила я и сама испугалась.
Изумленно дернувшись, Карпов отрицательно мотнул головой.
– Подобные заклинания в Академии запрещены. Я не имею права им обучать.
– Тогда чему-нибудь другому. Мне не нравится быть беззащитной… Да и невыносимо просто так сидеть и смотреть в дурацкую чашку.
– Мы занимаемся снадобьями, мисс Дэлориан… а не «чем-нибудь другим», – проворчал Карпов и гневно уткнулся в раздражающие его бумажки.
– Вам жалко? Зелью два часа настаиваться!
– Я занят! – рявкнул он, уже не пытаясь себя сдерживать. Профессор помахал в воздухе кипой листов. – Видите эту красоту? Письменный тест первокурсников по «Волшебным травам». Почерк несносный, содержание и того хуже. Я помру к утру, пытаясь разобрать эти каракули.
– Так вот почему вы такой злой! – рассмеялась я, умилившись столь нелепой причине взрывоопасности преподавателя.
– А то я обычно добрый, как Дед Мороз, – буркнул Карпов и устало потер пальцами брови.
– Давайте помогу разобрать почерк.
Не дожидаясь согласия, я подошла к окну и встала за плечом профессора. С минуту он сосредоточенно молчал, а затем протянул исписанный лист.
– Ну, попробуйте… Вот это – особенный шедевр. Больше похоже на иероглифы… Но в Академии не обучается ни одного китайца.
– Это французский, сэр, – заулыбалась я, увидев родные символы.
Заклятье взаимопонимания, витавшее в академическом воздухе, действовало и на письменную речь. Однако, как и в случае с устной, чужой язык воспринимался «с сильным акцентом» и при неразборчивом почерке виделся иероглифами.
– Хотите сказать, что можете это прочесть?
– Ага. Вот, слушайте: «Снежноягодник Пурпурный не используется в медицине, поскольку его плоды ядовиты, и их употребление ведет к неминуемой гибели пациента».
