Цена предательства (СИ) - Пафут Наталья (книги бесплатно .TXT) 📗

— Ее императорское величество Иария Монна Бронтейн!

Император Дарко шел быстро, кланяясь направо и налево, потом следовали посланники разных дружественных и не очень государств, министры, разные генералы, и конечно, любимая блистательная свита императора. Среди них был и Блистательный герцог Эжери Кранбский.

Эжери как всегда был прекрасен, он купался в море всеобщего обожания. Очевидно, считавший себя знаменитостью, но, по благовоспитанности, скромно предоставлявший пользоваться собой тому обществу, в котором он находился. Эжери был необыкновенно популярен, был хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги Меранского общества. Он имел репутацию большого ума и благородства. Женское общество, весь свет радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, с ореолом романтической истории о его спасении императора и всей креландской армии. О нем все говорили, им интересовались, и все желали его видеть. Мундир, шпоры, галстук, прическа Эжери, чуть подкрашенные губы, отбеленное лицо — все это было самое модное.

Я смотрела на него. Он сидел немножко боком на кресле подле маркизы Анны Шамер, поправляя правой рукой чистейшую, белую перчатку на левой руке, говорил с особенным, утонченным поджатием губ об увеселениях высшего света и с кроткой насмешливостью вспоминал о прежних военных годах и лишениях в ужасном Ардоре.

Он подошел ко мне. Полным достоинства и грации движением я с радостной улыбкой приподнялась, протянула ему свою руку и заговорила голосом, в котором я постаралась, чтобы прозвучали звучали новые, обольстительный, женские грудные звуки.

— Очень приятно встретить Вас, моя любезная принцесса Святомира;

— Ах, блистательный герцог, как долго я Вас не видела!

Я подняла на него глаза, полные восхищения. Мне казалось, что женщина не должна говорить мужчине, что любит его. Об этом пусть говорят ее сияющие, счастливые глаза. Они красноречивее всяких слов. Я открыто флиртовала и это было очевидно всем.

— Так следующая кадриль моя? — сказал он мне, целуя мою руку, при этом держа ее у своих чувственных губ чуть дольше, чем того позволяли приличия. У меня сердце выпрыгивало от волнения. Мой герой, а сколько благородства во всем его облике!

— Разумеется, если меня не уведут, — сказала я, обворожительно и завлекающе улыбаясь.

— Я не дам, — сказал он, — я забираю себе ваше сердце, промурлыкал он мне на ушко,

Я вся покрылась счастливыми мурашками.

— Отдайте же мне его обратно, — сказала я.

— Жалко отдавать, несравненная, — сказал он, сверкая глазами.

— Так вот вам, чтоб вы не жалели, — сказала я, оторвала перышко от веера и давая его Эжери. Тот взял перышко и жарким взглядом выразил весь свой восторг и благодарность.

Я была не только весела и довольна, я была счастлива, блаженна, я была добра, я была не я, а какое-то неземное существо, не знающее зла и способное на одно добро. Он спрятал перышко в перчатку и стоял еще некоторое время, не в силах отойти от меня. Я плавилась от его благородства и любви.

— Госпожа моя, Мира, — тихо раздалось у меня за спиной, когда он отошел, — этот человек, это и есть тот самый Эжери, о котором вы грезите?

— Да, он великолепен, не правда ли? Ты его встречал? Там, в Ардоре, да?

— Встречал, видел… на мальчишнике императора… — и еще тише, — Мира, это страшный человек, не доверяй ему, — я недоуменно оглянулась в сторону раба, — это одно из самых ничтожнейших существ во всем мире, он…

— Не сметь, молчать! — приказала я, — да я понимаю, креландцы вас, ардорцев, победили, разбили в пух и прах, но это война, это законы войны — кто-то побеждает, — он горестно поджал губы, — Рем, Эжери — герой войны, ты обижен, но это не может быть доказательством его ничтожности.

— Мира, не провоцируй его, не выходи никуда с ним одна…

— Госпожа, а не Мира, я твоя Госпожа, закрой свой грязный рот, — я гневно сверкнула глазами, — ты полон зависти и яда! Не пытайся опорочить любовь всей моей жизни в моих глазах. Я приказываю, больше ни слова, стой здесь и молчи. Я не хочу больше ничего слышать от тебя, ты раб, понял!

Я в ярости. Да как он смел. Он раб! Да, прав отец, прав…Я была так счастлива, как никогда еще в жизни. Я не хотела трагедий, печалей и горя Рема. Мне надоело его траурное выражения лица за эти два месяца! Я была на той высшей ступени счастия, когда человек делается добр и хорош и не верит в возможность зла, несчастия и горя.

Слуга поднес кубок с темной жидкостью, она разнесла по моим жилам щекочущее тепло. После второго кубка я уже ощущала беспечную уверенность. Мне теперь так естественно казалось, что все меня любят, так казалось бы неестественно, ежели бы кто-нибудь не полюбил меня, что я не могла не верить в искренность людей, окружавших меня. Я постоянно чувствовала себя в состоянии кроткого и веселого опьянения.

Я светилась и флиртовала, играла и зазывала. Моя походка сделалась томной и медлительной. Эжери кружил вокруг меня, я посылала ему горячие взгляды, облизывала губы, у него выступили мелкие капельки пота на верхней губе. Я пылала от счастья, заметил, я желанна! Все это было так ново, меня томило беспокойное любопытство.

— Мне надо подняться наверх, поправить прическу, — сказала я рабу, который стоял у стены. — А ты, раб, жди меня здесь и не вздумай даже шевельнуться, не то я рассержусь и накажу, — громко, чтобы все услышали меня, сказала я. Вокруг на меня смотрели уважительно. Грозная госпожа дикого, необузданного ардорца. Огромное количество мифрила на нем подчеркивало его потенциальную опасность и как уверенно и сильно я с ним держалась.

Я вышла на террасу, полную зелени и света. Этот маленький висячий сад располагался высоко на западной стене огромного дворца. Ослепительный диск заходящего солнца опускался к горизонту. В его преображающем блеске все окружающее казалось знаменами небывалой яркости.

Но еще ярче сверкали сказочные башни Меронии. Купола, минареты, здания, парки. Имперский дворец, на одной из террас которого стояла я, был выше всех остальных. Окруженный цветущими садами, он царил над великой столицей.

Колоссальное солнце село. сиреневые тени сгущались в бархатную ночь. Ошеломленная и подавленная окружающей красотой, я смотрела, как на улицах загораются огни. Зажглись они и на нижних террасах дворца.

Золотая луны поднималась в небо, в котором сияли мириады звезд, складываясь в загадочные созвездия и соперничая с трепещущими огнями города.

— Вот и ты, — произнес глубокий, тихий голос, — я ждал тебя.

Из тени показался Эжери.

— Ты здорово завела меня, моя дикая кошечка. Иди ко мне.

Что-то нехорошее горело в его глазах, что-то очень опасное. Я отступила на шаг. Он молниеносно схватил меня, прижав своим тяжелым телом, он обхватил мои запястья и задрал над моей головой. Его дыхание было частым и тяжелым. В этих сильных пальцах я ощутила себя тонкой и хрупкой. Желание душило его. Его дыхание стало прерывистым из-за едва сдерживаемой силы мужчина склонился надо мной.

Я открыла рот, чтобы выразить возмущение, но успела только выговорить: «что ты себе…», он, наклонившись поцеловал меня. Он просунул язык мне в рот, нагло и бесстыдно задвигал им во все стороны, то глубже, то ближе к моим губам. Он продолжал протыкаться в мой рот, проникая горячим, голодным языком, фрикции его бедер вдавили меня в стену. Что-то твердое и тяжелое вжалось в мой плоский живот. С ужасом я поняла, что это было, когда, не переставая целовать меня, он одной рукой судорожно начал поднимать юбку моего платья.

Мои губы задрожали под его губами, когда я всхлипнула: — Нет, не…

— Так хорошо, ты такая сладкая, давай, тебе понравится, проткнем тебя, ты ж этого хотела весь вечер! — Эжери заерзал, пытаясь потереться своими бедрами об меня, продолжая дергать мой подол. Ещё чуть-чуть и он добьется желанного и я ничего не смогу сделать, чтобы остановить его.

Я пнула его коленом. Он втянул воздух и пробормотал проклятие. Мужчина надавливая на меня всем своим огромным телом, не давал мне сделать ни одного глотка воздуха, у меня закружилась голова, он обвился вокруг меня, вздохнул облегченно, он справился с моими юбками, дергает свой пояс, прижимая меня одной рукой, ногами, всем своим весом. Изо всех сил я выгнулась, чувствуя себя умирающей. Я понимала, что через минуту произойдет самое ужасное в моей жизни. Я могла только стонать, пока он бешено поедал меня своим ртом, словно не мог насытиться мной.