Стальные небеса (СИ) - Котова Ирина Владимировна (книги без сокращений .TXT) 📗

Я поспешно растопила камин, и несколько раз повторила все то же, но с пламенем над разгорающимися дровами. Бесполезно — дело было не в огне. Моя кровь смогла защитить камень от сгорания, но оказалась неспособной настолько усилить его, чтобы он смог заменить огнедуху источник родственной стихии. И никакие обеты не помогали.

Порезы на ладони щипало, но боль эта отрезвляла и придавала злости. Я расстроенно вернулась в спальню, чтобы положить кольцо обратно в шкатулку, оглядела разбросанное по столу богатство — почти все здесь подарил мне Люк, почти все он прикладывал к моей коже и смотрел жадными темными глазами — и, содрогнувшись, отвернулась. Пусть Мария уберет. Я не могу здесь больше находиться.

Среди камней синей змеей вилась та самая сапфировая нить, которую муж надел на меня в этой самой спальне в утро своей смерти.

Раздражение от неудачи вылилось в лихорадочное желание действовать дальше. Я распахнула двери покоев и попросила гвардейцев, терпеливо ожидающих в коридоре, помочь мне.

И минут через пятнадцать мы уже поднимались наверх, в одну из четырех башен замка Вейн. Я сжимала в руке нож для бумаг, зажигалки и флакон найденного у меня апельсинового масла, а охранники несли бутылки с керосином и выданные Ирвинсом большие керосиновые лампы, которые были заправлены. Лампы эти, по его словам, остались еще со времен старого герцога.

Наверху, вокруг черного, пахнущего окалиной и маслом орудия, направленного в сторону фортов, гулял ветер. Двое бойцов, дежуривших на площадке башни, увидев наше появление из люка и поклонившись, отошли чуть в сторону. Я попросила поставить лампы подальше от ящиков со снарядами — у каменного бортика башни, который был высотой мне по пояс. Сама зажгла фитили в лампах; открутила у одной стеклянный верх и конус горелки, оставив огонь стелиться по стене, сунула в него руку и попросила:

— Отзовись, стихия от стихии моей.

Пламя плеснуло выше моего роста — и соткалась из него крохотная огнептица. Она настороженно зависла надо мной — пламенные перышки ее трепетали на ветру, хохолок сыпал искрами.

— Смотри, что у меня есть, — сказала я, надрезая себе ладонь и морщась от боли. — Хочешь?

Птица порхнула мне на руку так быстро, что я увидела только ярко-алый след. Она набрала в клюв кровь, заполнившую ложбинку ладони, и задрала голову, словно пила воду.

— Я назову тебя Искрой, — проговорила я, гладя ее по хохолку. Птаха невозмутимо поглядела на меня сияющими белым глазами — после третьего глотка она выросла до размеров крупной вороны, и мне показалось, что во взгляде ее появилась осмысленность. А вскоре на моей руке уже переступал лапами огромный пламенный сокол.

Я осторожно пересадила его на целую руку, а сама подошла к бортику башни, мазнула по ней раненой ладонью…

— Храни стены эти и людей этих, как хранил бы меня, Искра.

Дух, укоризненно полыхнув глазами, поклонился мне, принимая приказ, — и рассыпался искрами, взвился ввысь, огненной стрелой заметался вокруг башни. Мне стало его вдруг очень жалко — он потерял свободу, а я знала, как важна свобода.

Я покосилась на встревоженных артиллеристов, на снаряды, на гвардейцев, лица которых выражали желание как можно скорее увести меня отсюда. Я их понимала: одно движение крыла — и у Вейна не будет башни, у Дармоншира — герцогини, а я не только погибну из-за непродуманности своих поступков, но и стану причиной смерти четырех ни в чем не повинных бойцов.

— Иди сюда, — крикнула я в небо. — Искра.

Дух стремительно снизился, завис перед бортиком, расставив крылья — шириной метра полтора, не меньше.

— Не приближайся к снарядам и оружию, — приказала я, указывая на них для верности рукой, — а если увидишь рядом с ними огонь или искры — потуши. Не задевай людей. Им ты будешь помогать. Защищать замок и меня от врагов. А здесь для тебя всегда будет гореть огонь и стоять сытная еда. Видишь? — я подняла бутыль с апельсиновым маслом и льстиво заглянула духу в сияющие глаза. — Это очень вкусно. Станешь хорошо служить — тебе каждый день такое давать будут.

Огнекрылый сокол печально загудел, медленно поводя крыльями в воздухе и оглядываясь через плечо, как будто хотел улететь.

— Я тебе друзей в другие башни подселю, — продолжала уговаривать я, чувствуя себя приручающей норовистую кобылку, хотя могла приказать, выбора у него уже не было. — Сможете играть вместе. И когда не будет врагов рядом, летай, где хочешь, только чтобы когда нападали на нас, ты был здесь, и по зову на имя свое являлся. Ну, — я открыла бутыль и налила масла на целую ладонь, — не обижаешься? Вку-у-у-сно. Ну, красивый мой, хороший, давай, давай…

Сокол повисел еще немного в воздухе, совсем по-человечески вздохнул и сел на мою руку. Обернулся фырчащим искрящимся котом, вылакал масло, и, спрыгнув на каменный пол, огненной дорожкой метнулся к одной из ламп и нырнул в нее.

Я медленно вытерла рукой, на которой не осталось даже запаха апельсина, мокрый лоб и с облегчением вздохнула. Ну, хоть на такую привязку моей силы хватило.

В лазарете было очень тихо. В операционных не горел свет, и это было непривычно. Только из процедурных доносились голоса.

Из свободных виталистов я обнаружила только Энтери — остальные либо отдыхали, либо были заняты на процедурах, а дракон, одетый в зеленый халат и шапочку, забавно выглядевшую на его красных волосах, убранных в короткий хвост, сидел на месте дежурной сестры. Видимо, Кэтрин отошла по делам и не постеснялась попросить подменить ее. Впрочем, Энтери не выглядел недовольным. Он вообще по складу своему был крайне спокойным и терпеливым. И добрым.

— Поможешь мне? — попросила я после обмена приветствиями и протянула ему руку. Энтери посмотрел на мою ладонь, чуть нахмурился, но пальцами над порезами провел: они тут же затянулись, оставив едва заметные белые шрамы.

— Ты порезала себя затем, чтобы?.. — проговорил он, отпуская мою руку.

Я вздохнула, думая, как объяснить. Нужно было спешить, но мне требовалась его помощь и дальше. И я решила сказать прямо.

— Чтобы привязать огнедуха к башне, Энтери. Это… — я махнула рукой, пытаясь подобрать слова, но дракон внезапно кивнул.

— Я знаю, как это. Нории мне рассказывал, что отдал твоему мужу амулет с привязанными водными духами, тер-сели.

Я открыла рот… и закрыла его.

— Ты не знала? — правильно понял мое замешательство собеседник.

Я покачала головой. Странно, что Ангелина мне не рассказала. Или она тоже думала, что я и так в курсе?

— Не знала. Но раз ты все понимаешь, могу я попросить тебя о помощи? Я собираюсь на форты… но без виталиста это бессмысленно. Я очень боюсь навредить детям… и себе, но привязать защитников обязательно нужно… раз уж я могу.

Дракон лишь внимательно посмотрел на меня зелеными глазами и кивнул:

— Дело правильное, сестра. Я помогу. Только Тасю предупрежу, и буду готов. Тебя отнести к фортам?

— Нет, — благодарно улыбнулась я, — не стоит рисковать. Поедем на машине. Спасибо, Энтери. Я пошлю за тобой, когда нужно будет выезжать.

Жак Леймин явно не знал, что мои приказы теперь не оспариваются. Ну или ему было на это плевать. Когда я позвонила, обрисовав свою идею и попросив предупредить командующего Майлза, чтобы на фортах подготовили источники открытого огня и миски с маслом, он предсказуемо и резко ответил:

— Ваша светлость, это крайне рискованно. Каждый день происходят нападения иномирян. Прошу вас, откажитесь. Себя не жалеете, детей пожалейте.

— Жак, — сказала я тихо и предупреждающе. Я могла бы сделать все и без него, но это было бы неправильно и небезопасно.

— Думаете, его светлость бы одобрил вашу идею? — произнес он жестко.

— Жак, — повторила я, мысленно призывая себя к терпению. — Скажите мне, что фортам не нужна та поддержка, которую могу дать я. Скажите, что это не позволит им продержаться немного дольше, и я откажусь.

Он молчал — в трубке я слышала покряхтывания и сипы, словно он набирал воздуха в легкие, чтобы сказать что-то — и не говорил.