По локоть в крови (СИ) - Мансурова Екатерина Ивановна (книга бесплатный формат txt) 📗
— О, ваше шоу сегодня было превосходно…
— Мерси.
— Да, это было незабываемо!
— Сегодня ночью будет незабываемо, пупсик!
— Еще никогда в Рантоне не было подобного!
— Не сомневаюсь!
— Вы не стесняетесь показывать свою гомосексуальность?
— Детка, нас объединяет любовь к члену. Ты же не стесняешься это показывать, судя по тому, как твои сиськи говорят «привет», выпрыгивая из декольте? Следующий?
— Кто вдохновил вас на это?
Здесь я на секунду замер и вспомнил свою подругу. Сколько себя помню, мы всегда были вместе, с самого раннего детства периода борьбы за свободный горшок. Мы с ней выросли в одном приюте, и ни разу она не упрекнула меня за то, кем я являюсь и всегда говорила, что я должен гордиться своей индивидуальностью и сражаться за место под солнцем.
— Моя подруга. Катилина. На сегодня закончим с вопросами, мальчики, девочки, обращайтесь к моему менеджеру, он запишет вас ко мне на интервью, а Королеве надо выпить бокал Мохито и отдохнуть. Расступились, расступились!
Не знаю от чего, но я почувствовал небывалую усталость. Слава, известность, признание, одобрение и скандалы — это то, чем я дышу, но за 24 года, наверное, мне хочется чего-то большего. Навалившись на барную стойку, я обратился к бармену, обнаженному по пояс и соблазнявшему меня внушительной мускулатурой. Нет, все же я никогда не променяю обычные низменные удовольствия на разную философскую ерунду про смысл жизни.
— Эй, Купидон, прысни мне пару капель мохито.
— Будет сделано, красавица.
Наблюдая, как бармен, поигрывая мускулами, трудится над моим коктейлем, я заметил в углу бара еще одного Аполлона, сидящего в полном одиночестве. С рыжеволосой встрепанной шевелюрой, забавными конопушками и на удивленье черными, как бусины глазами. Такого пропустить я не мог никоим образом, забрав свой коктейль и еще один для рыжеволосой феи, я пошел на абордаж. По мере приближения я заметил, что мужчина не отрывает от меня взгляда, а из-под его расстегнутой рубашки выглядывает чуть волосатая грудь. Досада. Ну ничего. Как-нибудь смирюсь с повышенной лохматостью.
— Привет, красавчик. Махито?
— Не откажусь, Лисиан.
— Ты и впрямь похож на лисичку, дружок, — кокетливо ухмыльнулся я, присаживаясь рядом на обтянутый белой кожей диван и ставя бокалы на низкий абсолютно черный матовый столик.
— Ты, должно быть, Нефрит? — он окинул взглядом меня и, уставившись на камушек на моей шее, замер то ли в удивлении, то ли в ужасе.
— Да, это я богиня бала. Что-то не так? Не нравится мое украшение?
— Нет-нет, шикарный камень. Нефрит, как и ты?
— Да, подружка подарила еще когда мы на соседних горшках сидели, — складывая ноги на стол и поправляя позолоченный ремень с огромной бляшкой НЕФРИТ, протянул я. Лисиан странно смотрел на камень и через некоторое время ответил.
— Предусмотрительная девочка… — протянул он озадачено, сделав глоток. — У меня к тебе предложение.
— Готов выслушать все, что ты предложишь, — подвигаясь ближе к красавчику, улыбнулся я. Алкоголь всегда развязывал мой язык и руки, поэтому все границы приличия были стерты с первым глотком. Однако Лисиан ничуть не возражал, хотя, судя по всему, он был новичком в наших рядах. Если вообще был там. Даже если он пришел в гей клуб из чистого любопытства, меня это не волновало. В конце концов, каждый имеет право расширить свои горизонты.
— У меня есть несколько отличных лисьих шкур. Слышал, что для новой коллекции тебе как раз нужны хорошие лисьи шкуры.
— Да, сладкий, нужны, что ты хочешь взамен?
Он опасливо уставился в другой конец бара и резко отодвинулся. Недовольно проследив за его взглядом, я заметил в другом углу двух девушек-азиаток, недурных собой: стройных, высоких, в изящной одежде и меховых накидках. Моделей здесь было полно, но азиатки явление редкое.
— Хочешь, чтобы они присоединились?
— Да нет… обознался. Давай уйдем отсюда и поговорим в другом месте? Идет?
— Мой номер наверху, 217. Буду ждать, лисичка!
Показывая журналистам, что отвечать на вопросы сегодня я более не намерен и обняв в знак благодарности некоторых моделей, я поднялся к себе в номер, в полной уверенности, что сегодняшняя ночь удалась на все сто.
Вопреки бытующему мнению, я не увидела черных коридоров, тоннелей со светом в конце, каких-либо комнат, страшного суда. Не было вначале ничего. Просто темнота и тишина, будто я лежу в темной комнате. Меня это даже разочаровало, но потом…
Я резко села в кровати и попыталась оглянуться по сторонам. Меня окружала кромешная тьма, но я нащупала на прикроватной тумбочке спички и разожгла свечу. То, что предстало моему взору, меня слегка ошеломило.
— Твою ж мать…
Я вновь оказалась в своей комнате. За окном бушевала стихия, грозившая вырвать с корнем все деревья, сорвать крыши со всех домов города и раскурочить все автомобили, какие только встанут на ее пути. Стихия билась в окно, но в комнате было тихо, тепло и уютно.
Обессилено упав на подушки, я негодовала. Меня ударило молнией! Я помню это ощущение всеми клеточками своего естества. Помню это жгуче-колючее ощущение боли и судороги. Как меня разрывает изнутри. Помню, как остановилось сердце, его последний толчок… и помню то томительное блаженство и ощущение свободы…
— Что за нахрен? — воскликнула я, пытаясь убедить себя, что не схожу с ума, что я не гребаная психопатка.
— Тебе пора перестать сквернословить, — донесся ласковый голос из угла комнаты. Я медленно перевела взгляд, а затем и вовсе подняла голову, соображая, кто это может быть. Голос явно незнакомый. В углу комнаты, на обитом красной парчой стульчике, восседала ослепительной красоты обнаженная женщина. Ее золотистые волосы, своими кудрями ласкавшие тело обладательницы до самых округлых бедер, излучали сияние. От всей нежно-розовой кожи исходил мягкий, струящийся теплом и любовью свет. Казалось, аура любви и блаженства заполняет всю комнату, все тело, до основания, каждый его самый темный и лишенный доселе любви уголок. Не в силах сопротивляться, я как дурочка расплылась в счастливой улыбке. Голая баба в моей комнате ночью. Расскажу Нефриту — не поверит!
— Вы прекрасны, — падая с кровати на колени, я подползла к женщине и принялась целовать ноги появившемуся в моей комнате наваждению. Внутри все трепетало, а сердце, казалось, разорвет мою грудь. Теперь я ничуть не сомневалась, что, наконец, мой земной путь завершился, и я могу обрести покой там, где красота принадлежит вечности. Вместо пресловутой двери за мной пришла прекрасная богиня. Не соображая, будто в глубоком сне, я продолжала покрывать поцелуями ее ноги, пока женщина мягко не улыбнулась и не накрыла мои руки своими теплыми ладонями.
— Дочь моя, ты не менее прекрасна. Твоя красота — твой дар. Ты — мое земное воплощение и в тебе мое продолжение.
— Кто ты? Ты Господь? — не отрывая восторженного взгляда от великолепного создания, бессознательно протянула я. Она лишь мягко улыбнулась.
— Глупенькая… можешь считать меня своим ангелом-хранителем. У Господа на твой счет великие планы, дорогая! Не смей больше неразумно распоряжаться тем даром, который преподнес тебе господь — твоей жизнью. У Господа на счет тебя далекие планы, — повторила она с лаской и любовью в голосе. — Но в третий раз тебе никто не сможет помочь. Даже я.
Едва понимая смысл слов, которые произносила женщина, я все дальше проваливалась в небытие, пока мое сознание, наконец, не растворилось окончательно.
Через неделю Катилина Астрид Мередит все же умерла. Умерла прежняя Катилина Астрид Мередит, но свету явилось совершенно новое создание, исполненное слепой веры в то, что она обрела смысл своей жизни. И пусть это был всего лишь сон, наваждение, но я теперь знаю, что выбрана для высшей цели и должна жить, чтобы служить ему — своему Господу. Мое сердце наполнилось теплотой и любовью.
Я задумалась над тем, какое желание так страстно владело моим умом в течение последних дней. Я хотела умереть. Сейчас я так явственно ощущаю, какой была идиоткой. И как сложно мне было понять это дьявольское наваждение, как можно стремиться, во что бы то ни стало расквитаться со своей жизнью. Она — единственное, что принадлежит практически безраздельно НАМ, она — это единственное, чем мы можем владеть и распоряжаться, а там… за гранью, там ничего нет и я уже не смогу наблюдать те небольшие, но все же прелести жизни, я никогда не смогу стать матерью, обрести любовь всей своей жизни, в конце концов, у меня никогда не будет секса с мужчиной, которого я люблю и хочу. Что б меня, разве ради того, чтобы все это сделать не стоит жить? Раз мы все существуем и наделены разумом, значит, наверное, это кому-нибудь нужно?
