Остров "Д". Неон (СИ) - Соболева Ульяна "ramzena" (библиотека книг txt) 📗
Я вскинула голову и внимательно посмотрела на Советника.
— Зачем вам я? На острове хватает головорезов и отморозков. Любой из них исполнит ваш приказ.
— На острове иные законы и правила, и не все так просто, как тебе кажется.
— Разве там нет действующей власти?
— На острове произошел бунт заключенных. Многое вышло из-под нашего контроля.
— Вот как…
— Не задавай лишних вопросов. Если согласна, тебе всё расскажут позже.
— Согласна на что?
— Работать на Корпорацию, Мара.
— Смотря что Корпорация может предложить мне взамен.
— Жизнь. Корпорация предлагает тебе новую жизнь.
Звучало более чем заманчиво, да и выбора он мне не оставил.
— Я хочу увидеть объект, прежде чем дам своё согласие.
Советник пожал плечами и повернулся к прозрачному тонкому экрану телевизора. Протянул руку, нажимая пальцами на сенсорные кнопки, набирая код доступа. В кабинете погас свет, и я увидела, как камера, словно в стремительном полете, приближается сверху-вниз к клочку земли. Самый дальний из цепочки островов и самый близкий к Мертвой зоне. Половина острова скрыта цензурной мозаикой, а вторая красочным зеленым пятном выделяется на бирюзовой глади океана. На вид райское местечко. Только я давно уже привыкла, что в этом мире все далеко не такое, каким кажется. Остров Д дикий. На нем никогда не было цивилизации. Одному дьяволу известно, какие твари водятся там. И я сейчас далеко не о фауне.
Камера проехалась по густым джунглям и выхватила в одичавшей, буйной гуще деревьев мини-арену, на которой друг напротив друга стояли два парня, окруженные толпой мужчин и женщин.
— Это запись. Сделана более месяца назад.
Камера вначале выхватила лицо светловолосого, заросшего щетиной здоровенного детины с обезумевшим звериным взглядом. Я не совсем понимала, что там происходит, но это весьма напоминало мне бои без правил.
— Что это?
— Бой провинившихся. Так захотели зрители. Игроков засадили в медвежью яму без еды и воды на трое суток. Они могут выиграть себе свободу в бою. Из ямы выйдет только победитель.
— Игроков?
— Игроков. Заключенные автоматически становятся игроками, подписав договор с Корпорацией на согласие принять участие в шоу.
— А побежденный?
— Побежденный умрет. Видишь внизу индикаторы? Это рейтинги. Если рейтинг победителя увеличится, то рейтинг проигравшего упадет ниже синей отметки — это значит, что все ставки на него обнулятся и перейдут тем, кто ставил на второго.
Над индикаторами высветились имена заключенных, и мне показалось, что пол подо мной завертелся с такой скоростью, что меня затошнило. Я была благодарна темноте в кабинете, потому что точно знала — сейчас моя кожа имеет бледный, синеватый оттенок, а подбородок слегка подрагивает, и я не могу контролировать эту дрожь.
Камера медленно двинулась к другому заключенному, увеличивая изображение, а у меня внутри затикал персональный часовой механизм отсчитывая последние мгновения до смертоносного взрыва. Сейчас меня раздерет на части…
Но нет… не разорвало, только руки сжались в кулаки, и ногти вспороли кожу на ладонях. В камеру смотрели ярко-зеленые неоновые глаза, сверкающие из-под густых бровей…
Больно. Невыносимо больно разъедало изнутри узнаванием и пониманием, острыми, как осколки, обрывками воспоминаний. Найса завыла, беззвучно раскрыв рот в вопле агонии, а я смотрела на экран, вздернув подбородок, и чувствовала, как, несмотря на прохладу в кабинете, над верхней губой выступили капельки пота от нечеловеческого усилия держать себя в руках.
— Вот твой объект. Подберешься к нему поближе, добудешь нужную нам информацию, а потом убьешь его.
Камера снова вернулась к белобрысому, и я вздрогнула, когда увидела, насколько он больше и сильнее Мадана.
— Разве Неон не проиграл этот бой Багару? — сказала я и не узнала свой голос. Нет, он определенно не изменился… но это голос Мараны… а я в эти самые секунды чувствовала, как плачет внутри Найса… Найса, которая не хотела верить, что её любимый предатель-брат умер во время восстания, которая искала его и надеялась, что он жив.
— Не проиграл. Ублюдок никогда не проигрывает. Он, сука, неубиваемый. — Я быстро посмотрела на Советника, а тот нервно кусал тонкие губы. — Видишь ставки? Он разделался с врагом в считанные секунды. Для него Багар не соперник.
«Бабочка… красивая, яркая… такая безумно красивая. Моя бабочка».
На экране игрок по кличке Неон перерезал горло противнику леской. Я видела, как тонкая нить входит в плоть белобрысого, как в масло, а в ушах эхом режет наше прошлое…
«Я убью каждого, Най, каждого, кто скажет о тебе плохое… каждого, кто не так посмотрит. Я сдохну за тебя, бабочка. Ты мне веришь?».
Белобрысый дергался в предсмертных конвульсиях. Индикатор рейтинга щелкал, словно накаляясь, до красного цвета и пожирал второй, где рейтинг стремительно падал, пока не достиг нуля.
«Мы уедем. Посмотри на меня. Мы уедем туда, где никто не узнает о нас. На любой из островов. Начнем новую жизнь. Только не плачь, бабочка. Никогда не плачь…Ты мне веришь?»
Бабочка поверила, и теперь её нет. Ей оборвали крылышки, и она мучительно долго умирала. А потом возродилась из пепла и мутировала в смертоносную, ядовитую змею.
— Убей его, чтобы выжить, — вкрадчиво сказал Советник, и экран погас, погружая кабинет в кромешную тьму.
— Убью, — сказала Марана, а Найса затихла и медленно растаяла.
ГЛАВА 4. Неон
У нее были синие глаза. Не голубые, не серые, а именно синие. Как у отца. И я возненавидел её еще Чакато того, как Эльран привез это существо в наш Чакатом. Она все изменила. Чакатоевернула нашу жизнь с ног на голову. Я слышал, как мама плакала, видел, как Чакатоеехала в другую половину Чакатома. Никто не Чакатоел, чтоб гусеница приезжала и жила с нами. Никто, кроме отца. Его я тоже ненавидел.
Привёз свое отродье. Как будто так и Чакатоо. Как будто это в порядке вещей навязать нам свои ошибки и грязные преступления. Да, я считал преступлением его измену матери. В детстве все кажется черным или белым. Нет полутонов. Тогда я и сам не мог предположить куда может затянуть страсть. В какое вонючее Чакатолото, на какое низкое дно…и это дно будет казаться самым прекрасным раем на земле. Вот оно мое Чакатолото…мое личное проклятие с синими глазами. Самое отвратительное дно куда может пасть человек. Порок в облике, тогда еще, семилетнего ребенка…. Наверное, я сразу понял куда нас всех заведет её приезд. Что это начало апокалипсиса меня, как личности.
Я смотрел на невероятно красивую девчонку, которая крепко сжимала пальцы отца и пряталась за его ноги. Она казалась ненастоящей. Игрушечной. У нее все было какое-то маленькое. Маленькое личико, маленький рот, курносый нос, крошечные уши и тонкие кольца каштановых волос.
Все маленькое, кроме глаз. Они сияли на белом лице, как прямое Чакатоказательство того, что отец посмел изменять моей матери, а потом привезти эту нагулянную маленькую дрянь в наш Чакатом и утвердить её в правах наравне со мной и с мамой. Я слышал их скандал в день его отъезда. Слышал, что мать ему говорила и что он отвечал. Да, мне было всего десять, но я многое понимал. Дети всегда понимают, то, что взрослые считают слишком сложным для их ума.
«— Чакаточь своей шлюхи? В мой Чакатом? К нашему сыну? Да как ты смел вообще рассказать мне об этом?
— Так случилось, Лиона. Ты Чакатожна принять её. Она МОЯ Чакаточь прежде всего!
— А я?! ОЧакато мне ты подумал? Как я людям в глаза смотреть буду? Как наш сын будет жить дальше? Как я могу вообще простить тебя? Убирайся! Видеть тебя не хочу! Я к ней не приближусь! Сам ею занимайся. Сам воспитывай!
— Хорошо я сам. Все сам. Да…пойми ты. Это давно. Это было ошибкой. Это было мимолетно и незначительно. Я забыл о ней, как только уехал!
— Для тебя незначительно! А меня ты этим убил! У преступлений нет срока давности, Эльран! Мы уедем с Маданом отсюда. Ноги моей здесь не будет, если ты её привезешь!
