Дань. Без права на любовь - Завгородняя Анна (книги без сокращений TXT, FB2) 📗
– Не стоит, – сказала она. – Он все равно знает, что у нее есть шрам и видел его. Пусть будет так, как того желает Насира.
Рабыни поклонились и продолжили украшать меня к церемонии: заплели волосы в тяжелые косы и уложили на голове короной, на шею и запястья одели золотые браслеты, ногти раскрасили золотой краской и добавили блеск на открытые участки тела, так что я стала похожей на богиню пустыни, великую и беспощадную Бадию (здесь, «пустыня» – прим.автора).
Когда в двери покоев требовательно постучали, мать обернулась, а я поняла, что время пришло. За нами прислал отец. Только его посланник мог проявить подобное непочтение к малек и принцессе, стуча непозволительно громко.
– Моя госпожа, – раздался голос, – повелитель Бахтияр просил вас поспешить. Великий Джад уже стоит у ворот. Солнце встало!
Я перевела взгляд в окно и сквозь трепещущие шелковые занавески увидела ослепительный свет солнца, пробудившегося ото сна.
– Пора, – кивнула Виджан.
По взмаху ее руки, рабыни разошлись в стороны, а я поднялась из кресла и вздохнула.
Еще вчера я была свободна. Уже сегодня стану женой.
– Идем, – позвала мать.
Я последовала за ней к выходу. Два раба в ответ на стук малек распахнули резные двери, и я увидела в коридоре подданных своего отца. Жены министров и советников с дочерями и внуками поклонились нам с Виджан. Она лишь скользнула по собравшимся взглядом и сказала:
– Все почтенные семьи Майсара вышли проводить тебя, Насира. Помни о том, кто ты. Не опозорь отца своего.
– Я помню, – ответила и голос всего на миг передал мой потаенный страх. Но я тут же взяла себя в руки.
– Идем, – повторила Виджан-малек. – Твой жених, верно, заждался.
Я кивнула, стараясь держаться так, как положено принцессе. Ну и что, что мой будущий супруг – варвар из пустыни! Я не посрамлю свое имя и имя отца.
Распрямив спину, я закрепила пече (восточ.вуаль, закрывающая лицо – прим. автора) и шагнула вперед.
Матушка пошла рядом. Женщины Майсара последовали за нами. У выхода из сераля, они закрыли лица все, кроме девочек, еще не вошедших в брачный возраст.
Во дворе нас уже ждали – отец и его приближенные, все разряженные в дорогие одежды, сверкающие украшениями. На отце был расшитый золотом халат и тюрбан, украшенный перьями павлина. Огромный кроваво-красный камень скреплял ткань головного убора, и я невольно отвела взгляд, вспомнив, что сделала свой выбор. Отец обещал мне подарок, так пусть расщедрится. В такой значимый день он не посмеет отказать своей дочери в ее выборе.
Я скользнула взглядом по следам разрушения, оставленным лейсами. Отчего-то порадовалась, что варвары пощадили деревья в саду и что снова зажурчали фонтаны. Уже скоро дворец и сад приведут в порядок, но только я этого уже не увижу.
– Насира! – отец раскинул руки, словно хотел обнять меня, и подошел. – Ты сегодня прекрасна. Как тебе идет свадебный наряд? – а затем все же сделал то, чего не делал никогда на моей памяти: обнял.
– Отец, – я вздрогнула от облегчения, когда эйят отступил, решив, что выполнил свой отеческий долг.
– Помнишь, я говорил тебе, что подарю все, что только захочешь, – сказал Бахтияр, – моя казна в твоем распоряжении. Лучшие из украшений! Самые дорогие ткани! Выбирай!
Я поняла: вот он, мой шанс. Эйят не посмеет отказать мне на глазах у своих придворных. Улыбнувшись, поклонилась отцу, жалея, что он не может видеть моего лица. А когда распрямила спину, произнесла:
– Подари мне печать Фарука. Это будет лучшим твоим подарком преданной дочери.
Бахтияр перестал улыбаться. Лицо его вытянулось и на миг стало совсем белым, как то полотно, что рабы выбеливают в кувшинах с солью.
– Что? – спросил он, едва шевельнув губами. Я заметила, как во взоре эйята пробуждается гнев.
– Я с гордостью буду хранить ее в память о своей семье, – проговорила я и поклонилась, мысленно усмехаясь.
Отдаст, или нет? Опозориться перед всеми и откажет дочери в единственной просьбе? Что победит, жадность или данное обещание?
– Насира! – прорычал Бахтияр, и я распрямила спину, увидев злые глаза эйята.
– Ты обещал ей подарить то, что она попросит, – прозвучал вдруг голос и я обернулась к открытым воротам, точнее к тому, что от них осталось, и увидела варваров пустыни. Они ждали, когда меня выведут к ним, и по законам должны были стоять за стеной, ожидая, пока род попрощается со своей дочерью. Но, кажется, Джаду было все равно на чужие законы. Он смерил эйята Бахтияра взглядом и вошел во двор. Следом за ним скользнули две длинные тени – пантеры.
Отец посмотрел на Великого, но не посмел и рта раскрыть, чтобы напомнить Джаду о законах Майсара.
«Боится!» – подумала я с усмешкой и посмотрела на предводителя лейсов глазами женщины.
Его нельзя было назвать красивым. Но мне нравилось, что у будущего супруга сильное тело и власть. Я оценила дорогую красную тунику и то, что Джад надел на голову алый свадебный тюрбан. Варвар шел походкой человека, который не боится ничего на свете: ни людей, ни богов.
– Дари, если обещал, – твердо произнес варвар, глядя на Бахтияра.
Отец насупился, но из его глаз исчезла злость. Я знала – она никуда не делась. Просто он спрятал ее глубоко в сердце и теперь улыбается, пытаясь задобрить врага.
– Конечно, – кивнул эйят и подозвал одного из своих министров. Что-то шепнул ему и, когда министр ушел, отец посмотрел на Джада, сказав: – Сейчас все принесут.
Великий кивнул.
– Тогда продолжим, – сказал он. – Я хочу до заката покинуть Майсар, – и ушел со двора, предоставив мне закончить церемонию прощания с родом.
Все, что происходило дальше, было как во сне. Со мной прощались, отдавая в другой род. Мне подносили дары, и рабы собирали подношения, складывали на носилки, а затем отнесли все за ворота, передав варварам. Последним подарил свой подарок эйят.
Как же дрожали его руки, когда он передавал мне серебряную шкатулочку с драгоценным содержимым! Я смотрела в лицо отца и немного радовалась своей маленькой мести.
– Теперь печать твоя, – стараясь не рычать, проговорил Бахтияр.
Я приняла дар, открыла шкатулку и достала кольцо, которое надела на палец.
– Благодарю, отец, – сказала и снова поклонилась.
Грянули барабаны. Музыканты заиграли на дудках. Я распрямила спину, повернулась лицом к открытым воротам и увидела Джада. Предводитель лейсов стоял и смотрел на меня, ожидая, когда выйду к нему.
– Счастья тебе, Насира! – проговорила мать.
Я обернулась. Посмотрела на нее и на сестер, стоявших в отдалении, окруженных своими служанками. А затем решительно вышла к варвару.
Мы встали друг напротив друга. Джад убрал пече, скрывавшее мое лицо, и заглянул мне в глаза.
Рядом уже суетился жрец, намеревавшийся связать наши руки свадебной лентой, когда Великий проговорил:
– У меня тоже есть для тебя подарок, принцесса Насира.
Я нахмурилась, а он поднял руку и прижал ладонь к шраму на моем лице.
Глава 4
Кожу запекло, как бывает от неласкового солнца. Я удивленно моргнула, но не отстранилась, хотя в душе все перевернулось от страха. Я ни на миг не забывала, кто стоит предо мной: враг, темный маг, жестокий воин и варвар! Помнила я и о том, почему стала его невестой, вот только страх внезапно отступил, когда я поняла, насколько теплый взгляд у этого варвара.
Когда он убрал руку придворные ахнули, а я нахмурилась.
Что не так?
– Насира, – прошептала мать. Я взглянула на нее и подняв руку, коснулась пальцами щеки, приготовившись ощутить шероховатость тонкого шрама, и не нашла его.
– Что? – проговорила неловко и принялась гладить кожу, не веря своим ощущениям, а затем и вовсе забыв обо всем, крикнула слугам: – Принесите мне зеркало! Немедленно!
Рабы заторопились, побежали со двора. Но я уже и так знала, что увижу в отражении. Вот только хотела убедиться в этом! Увидеть собственными глазами.
