Воровка для Герцога (СИ) - Митро Анна (читать книги полные TXT) 📗
Как следует, потолкавшись в толпе базара, я заметила пару щипачей-мальчишек, очень ловких, они работали вчетвером и сначала крутились неподалеку от меня, пока один не заглянул мне в глаза и не потянул за рукав ближайшего. Через пять минут их уже не было, только позже я мельком заметила вихрастую голову в очереди за какой-то живностью, но не стала заострять внимание, «свой свояка» как говорится. Пацан увидел вора постарше и сменил место «ловли». Изрядно устав и проголодавшись, я, прикидываясь невидимкой, вновь устроилась на чердаке. Вскоре стемнело, делать было нечего и пришлось ложиться спать.
Следующие два дня прошли в том же режиме, я, найдя в боковом кармане своей замечательной сумки пакет для сменной обуви, такой, с лямочками, цепляла его спереди под плащ, и тянула в него все, что плохо лежало: продукты, тряпки, кошельки. Делала по нескольку заходов, параллельно слушала, слушала, слушала и как заклинание про себя повторяла фразу: «Я ‒ невидимка, я ‒ тень, я перебор гитарных струн во время салюта». Она помогала мне успокоиться, обычные люди не обращали на меня никакого внимания, даже воришки сновали рядом, не замечая, все, кроме того вихрастого паренька. Но я уже не задумывалась на счет его заморочек, а просто старалась утолить свой синдром хомяка ‒ «все в норку». А вечером до самой темноты разбирала награбленное и сортировала, вспоминая, как называли ту или иную вещь торговцы и покупатели. Главное, что опять начала заброшенные пару месяцев назад тренировки. Здесь мне точно пригодятся все навыки, которые я успела получить на земле. Особенно умение махать ногами, судя по тому, какие личности бегают по подворотням. Хорошо, что за такое короткое время точность удара не потеряла, только растяжку поправить.
И следующее утро началось как обычно: разминка, скудный завтрак, сумка, плащ. Вот только понесло меня на параллельную улицу. Пора уже исследовать город дальше, раз тут я освоилась. Через пару кварталов моё внимание привлек мальчик в окне, большие глаза, белые кудряшки, он совсем не вписывался в эту картину унылости и нищеты, что царила вокруг. Из дома выбежала девушка, моего возраста, вот только даже по ее походке читалась усталость от жизни, лишь оглянувшись на ребенка, лицо, так похожее на сына, украсила улыбка, она махнула рукой, он что-то крикнул в ответ, но не ушел. Он провожал ее взглядом секунд тридцать, а потом резко спрыгнул с подоконника и исчез, чтобы появиться на пороге и двинуться в ту же сторону, куда минутой раньше отправилась мать.
Любопытство сгубило кошку, но я об этом как-то подзабыла, и потому проскользнула за ним. Мы шли медленно, что было кстати, так как мне приходилось запоминать дорогу, а потом я увидела малыша, засевшего за бочкой и смотрящего куда-то глубже в переулок. Там слышалась какая-то возня, мычание, потом воздух разорвал резко оборвавшийся крик, мальчик вскочил, у него засветились синим ладошки и я рванула к нему, чтобы схватить и спрятать его обратно в укрытие. А сама выглянула посмотреть, что произошло. Лучше бы не выглядывала. Там была мать и трое маргинального вида мужиков. Видимо, она подрабатывала продажей своего тела, но не была согласна на такое количество «клиентов» одновременно. Живого места на ней уже не осталось. И хоть горло сжимали спазмы, желудок мечтал распрощаться с завтраком, а на глазах застыли слезы от несправедливости и жестокости этого мира, я только крепче прижимала к себе чужого ребенка, пытаясь успокоить его, гладя по голове и напевая тихо-тихо на ушко колыбельную из мультиков, что смотрел Макс. Я не смогла бы ей помочь. С тремя мне не справиться, тем более, тогда может пострадать еще и мальчик. И я сама. Оставалось лишь просить местных богов, чтобы все кончилось быстро, и бедняжка не мучилась. Но всевышние меня не услышали. Мы просидели за бочкой около часа, прежде, чем преступники вышли из переулка. Я подождала минут пять и, взяв мальчика за руку, подошла к телу его матери. Она пустыми глазницами смотрела в небо. Ребенок, взглянув на нее, уткнулся мне в бок и разрыдался.
Глава 4 или дети цветы жизни, но мало кто любит поливать чужие цветы
И каждый вдох, и каждый выдох,
Ценнее злата и мехов,
И тот, кто смерть родного вынес,
На свете ко всему готов.
Дальше я действовала как на автомате, кинув прощальный взгляд на тело, взяла мальчика на руки и отнесла к нему домой. Посидела часа полтора с ним, переждав истерику и дождавшись, когда он уснет, потом укрыла, закрыла дверь изнутри и вылезла через окно. Быстро сходила на свой чердак и забрала практически все вещи, оставив в загашнике за стеной тот самый пакетик сухариков, бутылку вина и одежду. Мало ли что. Оглядела свое первое пристанище в этом мире и, закинув сумку на плечи, побежала обратно, повторяя про себя мантру «я ‒ тень». Мне совсем не хотелось привлекать внимание, но я не могла оставить мальчика одного. Почему-то мне казалось, что это все равно, что приговорить его к смерти. Вряд ли в этом средневековье есть детские дома, а если есть, то я даже боюсь предположить какие. У меня хоть была возможность получить знания, достаточные для того чтобы устроиться в мире взрослых. А ему не больше пяти. Да еще с такой ангельской внешностью. Шиш, этот мир не получит такую жертву!
Когда я ввалилась в окно, мальчик стоял в дверях, но прежде, чем он закричал, поднесла палец ко рту.
‒ Тс-с-с, маленький, я не причиню тебе вреда, я ‒ Настя. Помнишь, кто принес тебя домой? Я знаю, что ты не понимаешь мою речь, ‒ он подбежал ко мне и снова заплакал, уткнувшись в мой плащ. ‒ Тихо, маленький, я тебя не оставлю. Испугался?
Я продолжала нести всякую чушь, надеясь, что может ребенок не понимает меня, но улавливает успокаивающую интонацию. Через минут тридцать он затих. Уснул стоя. Пришлось вновь перенести его на кровать и изучить обстановку в квартире. Первый этаж, комната с двумя кроватями и шкафом, кухня, туалет. Вернее его подобие. Вместо унитаза дырка в полу, предполагаю, именно от таких дырок тянется желобок по улице. Вместо ванной небольшой закуток напоминающий душевые в дешевых турецких отелях, вот только вместо крана с душевой лейкой ведро, деревянное, обитое железными дугами. На мою радость, с водой. Еще одно ведро, как понимаю для полов, какая-то ветошь. Маленькое зеркальце на стене. Что же, это лучше, чем ничего. На кухне знакомая печка, под ней даже поленница, о пожарной безопасности в этом городе даже и не слышали, видимо. Вместо раковины два огромных таза, пустой и полный. Ну это понятно, из одного черпачком черпаешь, в другом моешь. Человеку, живущему в мегаполисе и чаще зазывающему еду, чем готовящему это было сродни аду. Ведь если ты заказал еду, она приехала в пластиковой посуде, поел и выкинул, никаких «бытовых» усилий. Тут же они ждут меня во всей своей красе.
Из квартиры было две двери. Одна в переулок, собственно, в которую мы заходили, а вторая во двор, в центре которого стоял колодец, вдоль домов же были натянуты веревки для сушки белья. Еще выделялись лестницы на верхние этажи. Мысль о том, что я наконец-то помоюсь, затуманила мой разум, и я чуть было не кинулась к источнику воды с воплями радости.
Но паранойя крепкой рукой схватила за горло, и я, выдохнув, вернулась в дом, переоделась в одно из платьев, что висели в шкафу, стараясь не думать, что они принадлежат погибшей. Потом взяла ведро из ванной, и вновь высунув нос за дверь, осмотрела двери и окна соседей, не хотелось бы, чтобы меня кто-то увидел. Во дворе стояла тишина. Быстренько дойдя до колодца, я подняла полный черпак воды и перелила в ведро. Эту операцию пришлось повторить несколько раз, прежде чем наполнилась почти вся возможная тара в доме. После были мучения с нагревом воды, так как пользоваться печкой у меня не было. Но упорство победило, с первой кастрюли я помыла кухню, со второй тихонько прошлась по комнате, еще несколько ушло на полы. И вот я уже стояла в «душевой» и смывала с себя мыло, очень напоминавшее хозяйственное из «детдомовского» детства. Пусть сушит и плохо пахнет, зато я чистая! Единственное, не дававшее эйфории воцарить в моей душе, так это то, что гадкий медальон не просто исчез, он впечатался в меня и стал татуировкой. С таким «украшением» платья с глубоким вырезом мне не светят никогда. Хотя у бывшей хозяйки дома подобных нарядов было мало, видимо исключительно для «работы», а вся остальная одежда была более, чем приличной.
