Фадрагос. Сердце времени. Тетралогия (СИ) - Мечтательная Ксенольетта (книги txt) 📗
Меня пробрала слабость, легким трепетом сковала все тело. Хотелось вскочить и броситься ему на шею, но вместо этого я сидела и гладила Роми, выпутывая осторожно светлые волосы из‑под серых рогов. Ответить тоже ничего не успела.
– Кухарка, может, ты и кабанчика нам поджаришь? – Дарок приближался, тяжело дыша и стирая пот со лба.
Кейел шумно выдохнул, не сводя с меня глаз.
– Поджарю, – удивляя, согласился он. – Сейчас все сделаю.
– Ты не обязан! – произнесла я. Любовный трепет улетучился, как и не было его. – Дарок, не хотел бы ты хоть немного помочь нам? Ты расходуешь силу и энергию напрасно…
– Асфи, не надо. – Кейел шагнул ко мне и стиснул мое плечо. Он хмурился, но при этом, казалось, состоял из сплошного спокойствия. – Мне приходилось хлопотать по кухне, когда матушка болела. Это не трудно, если не заниматься этим постоянно. – И перевел тему: – Ты помнишь, что Елрех говорила? На закате нужно напоить Роми успокоительным зельем. Всего пару капель на язык, чтобы не вызвать у него рвоту. А после заката его надо заставить проглотить хоть немного супа. Только жидкость.
И не позволяя ответить, ушел к валяющейся туше кабана.
Дарок отгрыз от травинки кончик и сплюнул под ноги. Постоял немного рядом, молча убивая Кейела взглядом, а затем отправился к костру, где уселся и принялся точить свои костяные бритвы.
На закате я выполнила ненавязчивые указания Кейела, приоткрыв рот Роми и капнув пару капель желтого, густого зелья ему на язык. Шан’ниэрд впервые за вечерний сон поморщился и простонал, затем даже поерзал, укладываясь удобнее. Я проверила сверток из куртки Кейела под шеей Роми, чтобы тот не растрепался и не позволил рогам запутаться в ветках. После отправилась доваривать суп. Особого моего вмешательства в этом деле не требовалось, а вот Дарок раздражал, хоть и пытался заговорить о чем‑то отстраненном – то о погоде, то о надоедливом комарье… Даже озаботился состоянием «рогатой девчонки». В его заботу, естественно, я не поверила. Но разговор поддержала ради того, чтобы убедиться в нашей договоренности:
– Ромиар сильный парень, – сказала я, забрасывая щепотку соли в котелок, – он выкарабкается. А как насчет тебя, Дарок?
Кустистые брови взлетели на широкий лоб. Бритвы, как и рога, отдающие сталью, перестали мелькать и скрежетать.
– Я не болен, Асфи. А если заболею, то тебе не придется носиться со мной. Мы не терпим этой вашей слезливой заботы и сюсюканья.
– Я не про болезнь говорю, а про твою силу. – Из мешочка с сушенными травами дохнуло укропом, петрушкой и базиликом. В отдельной склянке у нас был даже перец, но сыпать его я не рискнула, помня о состоянии Роми. Приправив суп, взглянула на внимательно слушающего Дарока и продолжила: – Насколько ты внутренне силен, чтобы сдерживать свои обещания?
Он скривился и сплюнул в сторону.
– Не раздражай меня, женщина. Все, что я сказал, правда. Как улажу дела с Кхангатором, я найду тебя, ты родишь мне сыновей. Тебе же лучше быстрее смириться с этой мыслью.
– Тебе еще предстоит меня заставить. – Я прикусила язык. Не планировала же опять ругаться, хотела лишь вынудить его твердо держать свои слова.
– Я помню, как ты убила Гора. Но я и сам запросто оторвал бы ему рога. Посмотри на меня, Асфи, и вспомни, кто я, а потом вспомни васовергов. Или, может, тебе напомнить Фаррда? Во что я превратил его. Задумайся над тем, какой силой и яростью надо обладать, чтобы заставить васовергов служить себе. Тебе самой же легче будет смириться с мыслью, что ты от меня никуда не денешься. А если попробуешь найти себе защитника, то я его на твоих глазах выпотрошу, чтобы ты поняла, что никого нет сильнее меня.
– Во время похода ты мне подчиняешься, а что будет после – увидим, разберемся. – Я отмахнулась от дыма и спросила: – Это твои слова?
– Мои.
– Тогда я хочу насладиться жизнью хотя бы до сокровищницы. Не мешай мне, Дарок. Раз уж ты не можешь дать мне любви, не мешай получать мне ее от другого.
В полной тишине я помешала еще раз наваристый суп и направилась к Кейелу. Он стоял спиной к нам и вытирал руки, которые обмывал из кружки. Посуды на две разделенные группы все‑таки не хватало. Перед ним лежал кабанчик, умело воздетый на крепкую палку. Под ногой хрустнул сучок, и Кейел резко обернулся. Я застыла на месте. Сердце сорвалось с медленного ритма, заколотилось быстро‑быстро.
Кейел с заметным напряжением опять отвернулся, видимо, решая не придавать значения моему приближению. А я пыталась вразумить себя, успокоиться. Не может же он читать мысли? Значит, не догадался и о намерениях. А если догадался, что меняется?
Шаг стал пружинистым, неровным. Постоянно хотелось отступить, свернуть или уговорить себя от ужасной идеи. В полной мере – отвратительной. Но я не позволяла, запрещала себе думать о чем‑либо, кроме того, что нужно дойти до цели.
И я дошла.
Рывком обняла Кейела со спины, прижалась к нему щекой и затряслась, застучала зубами. Ничего не могла поделать с этой крупной дрожью, откровенно выдающей мое волнение. Ощутив под ладонями его грудь, услышав биение его сердца, запаниковала и хотела отпрянуть, извиниться, придумать глупую отговорку. Он, словно почувствовав это, перехватил меня, переплел крепко наши пальцы, накрывая ладонями мои руки, и заставил вернуть все на место.
Стояли молча под треск костра, под ленивое кваканье одинокой лягушки и комариный писк. Стояли долго. Жар от огня успел пробраться под одежду и начал припекать кожу с правой стороны. Где‑то на затылке, в волосах, запутался комар, второй – нагло присосался к ноге. Но двигаться совсем не хотелось. Напряжение после первых десятков секунд объятий постепенно спадало, и вместо него накатывало спокойствие, какое‑то безмятежное благодушие. Оно заполняло каждый уголок тела, селило любовь даже к кровососам. Их не хотелось прихлопнуть, может, только смахнуть и отогнать. С другой стороны, им тоже надо питаться. С меня не убудет потерпеть, а им нужна лишь малость для жизни.
Я потерлась щекой между лопатками Кейела, и, кажется, он впервые за эту нашу близость выдохнул. Погладил большими пальцами мои руки и негромко произнес:
– Я в крови. Наверное, тебя измазал.
– Не страшно, – полушепотом ответила я.
На небе таяли остатки красной дымки, разгорались ярче звезды. Двигаться совершенно не хотелось, но более ответственный к делам Кейел пробуждал во мне совесть.
– Нужно повесить на рогатины кабана и попробовать напоить Роми. Его нельзя надолго оставлять. Можно я обниму тебя позже?
Я тихо рассмеялась и вдохнула его аромат. Он сжал мои руки.
– Если ты этого не сделаешь, Кейел, то я сама тебя обниму. Видишь, я все могу.
И отступила, отпуская его. Он с улыбкой повернулся ко мне.
– Ты и в самом деле все можешь.
Мы разобрались с делами только глубокой ночью. Луна сияла на ясном небе, освещая поляну не хуже костра. С трудом напоив Роми и супом, и зельями, мы совсем немного помазали ему горло тем средством, которое Елрех сделала, чтобы хуже работал рвотный рефлекс. Отпаивали его по чуть‑чуть, радуясь, что он пришел в сознание. Толком не понимал, что происходит, но самостоятельно все проглатывал и послушно терпел горечь некоторых зелий. Кейел запретил давать больше половины кружки супа, опасаясь, перегружать живот, а может, его успела проинструктировать Елрех.
Сами сели поесть, когда ночная прохлада вынуждала ежиться. Дарок недовольно смотрел на нас, но никак не отмечал вслух нашу заботу друг о друге. А я дорвалась… Упиваясь старой привычкой, заправляла непослушные пряди русых волос за уши, гладила впалые щеки, прислонялась лбом к сильному плечу, обнимала Кейела за талию всякий раз, как выпадал удачный момент. Он постоянно терялся в первые секунды, но потом удерживал рядом и продлевал малейшую близость.
Надо признаться, готовил он не хуже Елрех. А может, я давно не ела наваристого супа – лишь каша да мясо. Или сегодня был особенный день, особенный вечер, который все делал вкуснее, ярче, насыщеннее. Даже состояние Роми и отсутствие Елрех ничуть не омрачало чувства и ощущения.
