Возвращение под небеса (СИ) - "Зетт Катэсса" (лучшие книги онлайн .TXT) 📗

У меня над ухом что-то звякнуло, и я обернулась. Вебер кинул Шеврону мешочек с жетонами, тот сразу же ловко поймал его. Криво ухмыльнувшись, Шеврон с неприязнью посмотрел на Вебера, затем перевёл взгляд на меня.

-- Бывай, детка, -- сказал он, растягивая слова. -- Почаще улыбайся.

"Нива" умчалась по разбитой дороге, ревя мотором и визжа колёсами. Вебер некоторое время провожал автомобиль взглядом.

-- Да, -- протянул наёмник. -- Времена временами, а козлов в Москве меньше не становится.

-- Ужасный тип, -- с улыбкой добавила я. -- Но если бы не эти типы, мы бы ещё долго сюда добирались.

-- Тоже верно. -- Пожал плечами Вебер. -- К тому же они согласились добросить нас до Белорусского, и отказывать им смысла не было.

Я кивнула, наёмник поправил сумку на плече, достал пистолет и, проверив что-то, снова убрал его в кобуру на поясе. Рекс и Декстер с воодушевлением забегали вокруг нас, принюхиваясь и прислушиваясь. Москва для них была слишком большой, слишком пёстрой, особенно после маленьких городков и поселений, через которые мы так долго шли.

-- Так, и каков наш дальнейший план? -- спросила я у Вебера, когда он окликнул меня, призывая следовать за ним.

Наёмник указал на резные двери из дерева -- тяжёлые и внушительные. Двери располагались под полуразрушенной аркой, на которой вились великолепные золотые узоры, в центре которых сияла буква М.

-- Сейчас в подземку и вперёд. Нам с тобой до Театральной пёхать. -- Вебер зашёл за колонну, укрываясь от пыльного ветра, что бушевал на открытой местности. -- Но для начала перекур. Заодно прикину кое-что по нашему маршруту.

Вебер скинул сумку, снял шлем и с удовольствием потянулся. Он достал из кармана пачку сигарет и некоторое время молча курил, неприветливо поглядывая на серые городские развалины. Достав из рюкзака бутылку, я исподтишка наблюдала за наёмником. Хороший он мужик, Вебер, ничего не скажешь. Странно, что у него до сих пор не было семьи. Хотя в сорок два жизнь, бывает, только начинается.

Выпив немного воды, я растерянно понаблюдала за ветром, гоняющим по улицам обрывки листовок и пожухлые листья. Уже через пять минут мы с Вебером и его овчарками зашли на станцию и оказались в прихожей, отделанной красно-белым камнем и уже порядком потемневшей, местами разбитой плиткой. Мы прошли вперед, мимо касс. В одном из кассовых окон стекло было выбито, и кассовый аппарат валялся на полу рядом с красно-синими автоматами по продаже билетов.

Поёжившись, я огляделась в метро со всем вниманием. На посеревшем от пыли потолке расползались грязные разводы и пятна копоти. Воздух здесь был тяжелым; пахло гнилью и старой бумагой. Обойдя сдвинутые в кучи обломки мебели и разбросанные по прихожей части какого-то оборудования, мы с Вебером приблизились к длинным лестницам эскалаторов. Их мятые ступени уходили вниз, теряясь в густой темноте, и это было настолько леденящее душу зрелище, что я с трудом подавила дрожь. Внутри вдруг заскреблось неприятное ощущение беспокойства. И что там нас может ждать? Вебер, так же как и я, хмуро смотрел вниз, но никакого беспокойства на его лице я не заметила.

-- Почему бы нам не пройти поверху? -- спросила я, пожав плечами с напускным безразличием.

-- Не получится, птенец, -- немного помолчав, ответил Вебер. -- Половина Москвы разбомблена и непроходима. К центру по дорогам сверху не подобраться. Во время войны Красную площадь и практически весь исторический центр Москвы удалось спасти только благодаря противоракетной обороне. Но то, что было направлено не в центр, разбило подступы к нему. К тому же, все те дороги наверху, которые сохранились, теперь платные -- хочешь проехать на машине к площади, плати, хочешь пешком под небом к площади прогуляться -- тоже плати. И так далее. Поэтому придется собрать волю в кулак и лезть вниз. Главное, шею себе не сломать в этих буераках, а тут как по скалам лазать в одних трусах...

Я хихикнула и покривила ртом, глядя на то, как Вебер приближается к более или менее целому эскалатору и начинает спускаться вниз. Оставаться здесь одной мне совсем не хотелось, поэтому я поспешила последовать за ним. Наше путешествие к платформе оказалось весьма долгим и тяжелым. Пройдя треть пути, мы с ужасом обнаружили, что ступени нижней части эскалатора напрочь разворочены -- половина из них обвалилась вниз, вторая половина держалась на честном слове. Лезть вниз приходилось, держась за обломки ламп или вывернутую резину поручней, обвязанную вокруг торчащих металлических палок -- изобретение местных. Спускаясь к платформе, Вебер освещал эскалатор фонариком. У меня фонарика не было, поэтому я продолжала спуск только после того, как наёмник останавливался где-нибудь ниже и имел возможность подсветить мне дорогу для моего дальнейшего мучительного схода. Помимо общего неудобства, Веберу приходилось подтаскивать за поводки своих овчарок, которые претерпевали спуск к тоннелям метро с большим неудовольствием.

Когда мы наконец оказались на станции, я долго страдала, всё никак не в силах унять кашель из-за пыли, ударившей мне в лицо. Глаза и нос чесались, в горле першило, но всё же моей радости не было предела -- мы вполне успешно спустились и даже ничего себе не сломали.

Спустя пятнадцать минут, посвященных нашему непродолжительному отдыху, мы отправились дальше. Грязный пол станции был завален стеклом, мусором и много чем ещё. В какой-то момент я на пару минут отобрала фонарик у Вебера и теперь во всю крутила головой, оглядываясь. Над нашими головами красовались остатки потемневшего, но по-прежнему прекрасного потолка, украшенного лепниной и цветным панно с символикой СССР. Лепнина также украшала массивные бра, и широкие арки, ведущие к путям.

-- Это кольцевая, -- сказал Вебер, когда мы дошли до середины станции. -- На радиальной вход завален. В общем, отсюда нам надо попасть в тоннель на Замоскворецкой ветке, и через него мы двинем по прямой до Театральной.

Поднявшись по лестнице на переход, мы стали осторожно пробираться между отколотыми кусками гранита и лианами толстых проводов. Выйдя на Белорусскую радиальную, ещё более заваленную мусором и обломками, чем кольцевую, мы с Вебером сразу нырнули в тоннель. Я старалась не отставать от наёмника ни на шаг, пока мы брели вдоль ржавых рельсов, засыпанных землёй и досками. Рекс напряженно всматривался в темноту, Декстер держал уши востро. Я подумала о том, что собаки стали выглядеть уж слишком настороженными, когда неожиданно услышала визг и легкий топот.

-- Берегись! -- крикнул мне Вебер, отталкивая меня в сторону.

Овчарки бросились вперёд и уже через мгновение скрылись в темноте тоннеля. Послышалось рычание, а затем громкий лай. Вебер тоже куда-то исчез. Мучаясь от страха, я забилась в какой-то угол и теперь сидела возле гнутого металлического ящика, едва дыша от ужаса. Откуда-то издалека до меня донесся звонкий писк, сменившийся грохотом выстрелов, а через пять минут около меня замелькал свет фонарика. Из темноты вышел Вебер. Он отряхивался и тихо ругался, глядя на свою испачканную в крови руку.

-- Чёртовы крысы, -- бурчал наёмник, снимая рюкзак и кидая его у одного из рельсов. -- Откормили их метропольцы, вот и результат...

Вебер тихонько свистнул, послышался быстрый топот и лай. Увидев овчарок, я облегченно выдохнула. Слава Богу, все живы. Наёмник уселся рядом со мной у путей, и я кивком указала на рану на его руке.