Девять жизней (СИ) - Шмелева Диана (бесплатная библиотека электронных книг .TXT, .FB2) 📗
Его светлость приказал принести воды. Слуга выполнил распоряжение и разлил воду по стеклянным стаканам, обычно стоявшим в шкафу допросной. Дон Армандо буркнул:
— И арестованному дайте пить, — а потом так же мрачно смотрел, как из того же кувшина в простую глиняную кружку налили воды для дона Себастьяна.
Пить хотелось всем, но дон Диего вдруг принюхался:
— Откуда вода?
Ему ответил обвиняемый, сделавший глоток из своей кружки.
— У инквизиции свой колодец. Вода как вода, — больше дон Себастьян решил перед пытками не пить и поставил кружку на стол.
Менго, у которого пересохло в горле, воспользовался тем, что на него никто не обращает внимания, и глотнул из той же кружки, что дон Себастьян.
***
Дальше откладывать было невозможно, но герцог, помня угрозы дона Фернандо, пытался тянуть время:
— Представьте себе, мне подкинули записку от доброжелателя, — он бросил на стол небольшой лист бумаги. — Что моя жена влюблена в дона Себастьяна де Суэда.
— Неужели? — сделал честные глаза дон Диего. — Вы, дон Армандо, конечно, не верите в этот вздор.
— Вздор вы несёте, любезный кузен, — фыркнул в ответ старик. — Влюбляться в нашего де Суэда — поветрие среди дам в этом сезоне. Моя герцогиня — первая модница, конечно, она туда же.
Граф поперхнулся очередным глотком воды и, округлив глаза, слушал дальше.
— С дамами это случается. Влюбятся все вдруг в проповедника или тореадора. А лет тридцать назад — вовсе в актёра. Представьте себе — в актёра! Вот где был стыд… Я в тот год раздумал жениться, — старик хмыкнул. — Дамы Сегильи внесли новое слово в этот обычай — влюбились все в инквизитора.
— Ну и ну… — только и смог сказать дон Диего, расстегнув воротник — духота становилась невыносима. — Что у нас дальше по протоколу?
— Так… так… так… — поводил пальцем по листу отец Николас. — Второй день допросов… Обвиняемому показывают орудия пытки. Мы это упустили.
Все посмотрели на дыбу и разложенные рядом с ней инструменты.
Сеньор Лопес не выдержал:
— Обвиняемый — бывший следователь, он и так их все знает!
— Но протокол требует подробного объяснения! — поднял палец отец Николас. — Вам, молодой человек, тоже полезно.
— В каком смысле полезно? — подозрительно спросил сеньор Лопес.
— Превратности судьбы…
Молодой инквизитор засопел, но вспомнил дона Хуана и принял, как ему казалось, величественный вид, подходящий олицетворению святого суда.
Палач, не торопясь, стал показывать свои орудия и объяснять предназначение каждого. Всем слушателям пришлось прятать страх и пренеприятнейшую тоскливость где-то возле желудка. Паршиво себя чувствовал даже многократно за годы своей службы в инквизиции видевший пытки отец Николас — быть может, потому что несколько месяцев был избавлен от этого зрелища, быть может — осознавая, что пытать готовятся человека, которому лично он и его семья обязаны жизнью. Дону Себастьяну хватило присутствия духа не показать волнение, но чувствовал себя он не лучше других. Наконец, обязательная процедура была окончена.
42. Шаг назад
Герцог вытер пот со лба и выдохнул:
— Ещё только второй допрос, а я уже… Дон Себастьян, к завтрашнему дню хорошенько подумайте!
Арестованный чуть не сказал: «Уже третий!», но удержался. Даже дон Диего вздохнул с облегчением от мысли — то, чего он добивается, произойдёт не сегодня. Про себя граф подумал: «Какой длинный сегодня допрос!» Неожиданно вошёл стражник и обратился к губернатору:
— Ваша светлость… там ваш племянник.
— Что ему нужно? — проворчал дон Армандо.
— Войти мы ему не позволили, как вы приказали, но он настоял, чтобы вам передали этот документ.
— Что за… — герцог мрачно выхватил из руки стражника протянутую ему бумагу. — И зачем это? Молокосос!
Дон Диего уже устал удивляться сумасшествию этой Сегильи. Почему губернатор так отзывается о родственнике, делающем ему честь? Нет, невозможно… просто голова кругом. Решив, что здесь и сейчас можно пренебречь церемониями, граф, не стесняясь, выхватил не то письмо, не то свидетельство из рук старика, вяло пытавшегося возразить. Не оценив ещё, как содержание документа скажется на его планах, дон Диего пробурчал:
— Дон Альфонсо всё-таки решил заступиться за вас, дон Себастьян… Пишет, что обвинить вас в самоуправстве невозможно, что вы ставили его в известность обо всех ваших действиях, и если во время осады из-за недостатка времени не всё было надлежаще оформлено, то он готов немедленно подписать требуемые документы о ваших полномочиях.
— Очень любезно со стороны капитана Альвареса, — с кисловатой усмешкой произнёс арестант. — Но меня так и не обвинили в каком-либо конкретном самоуправстве.
— Колдовство! — подал голос сеньор Лопес.
Герцог опустил гудящую голову на руки, пытаясь сообразить, когда в город приедет король. Ещё и морем… Снова вошёл, почти вбежал стражник.
— Дон Альфонсо настаивает на встрече с вами немедленно!
— Впустите его, наконец! — приказал дон Себастьян.
— Нет, это невообразимо… — Граф помотал головой, пытаясь избавиться от померещившихся ему светлячков. — От духоты я скоро сам сойду с ума под стать этому городу!
Сеньор Лопес спросил Менго, шепнув ему на ухо:
— Почему он опять распоряжается?
— А у нас так повелось, — последовал ответ самым заговорщицким тоном. — Он приказывает, а мы подчиняемся.
— Да? Точно колдун!
В допросную ворвался дон Альфонсо и огляделся совершенно дикими глазами.
— Что здесь происходит?
— Меня допрашивают. Пока без пристрастия.
— Но… так нельзя… Дядя! Вы говорили…
— Что говорил?! Молчи, я тебе говорю!
— Сегодня третий допрос!
— Как третий? Второй!
Менго, к счастью, успел спохватиться:
— Сеньор, конечно, второй, а не третий! У инквизиции своя арифметика!
Капитану было не до арифметики.
— Мне сегодня отказала невеста…
— Как? Почему? — дон Армандо, лично принимавший участие в очень выгодном для племянника сватовстве, был разъярён.
— Сказала, что выйдет замуж за настоящего коменданта, — молодой человек затравленно посмотрел на по-прежнему сидевшего на табурете арестованного, который никак не отозвался на известие о личных неприятностях дона Альфонса.
— Но, послушайте… — как ни мало дон Диего ценил женский ум, разрыв помолвки с героем, которого ждёт блестящее будущее, не укладывался в самое разнузданное воображение. — Вас ещё не утвердили, но король приедет на днях! Вот уж не думал, что женщины могут настолько ценить формальности!
— Граф, вы о чём? Она же сказала — за настоящего коменданта! Понимаете — настоящего! Прибавила, что благородный человек не станет присваивать чужие заслуги, — он, на миг отведя взгляд от дона Себастьяна, снова стал на него смотреть.
Герцог тоже посмотрел на настоящего коменданта и взорвался:
— Лучше б они влюбились в актёра! Вы хоть знаете, что это за девица?
— Понятия не имею, — негромко ответил дон Себастьян.
— Знать хотите?
— Ни капли.
Махнув рукой, дядя обернулся к племяннику.
— Где она?
Неожиданно хихикнул отец Николас.
— Как где? Дерётся с доньей Эстрельей.
— Что?! Причём здесь моя кузина? — единственное, что дон Диего успел сообразить — из-за глупости неизвестной ему сеньориты появился ещё один серьёзный претендент на руку графини.
— Все думали, комендант на ней женится… А тут ещё вдруг моя невеста…
— Ваша невеста — сто тысяч дукатов! — отец Николас не мог сдержать откровенного хохота. — Но куда ей до графства Теворы! Я ставлю на донью Эстрелью.
Дон Себастьян смотрел и слушал совершенно отстранённо, слишком вокруг него всё было нелепо, с другой стороны, его сейчас могли бы пытать на дыбе, так что разговоры о надоедливых женщинах раздражали бывшего инквизитора меньше обычного. Пока можно хотя бы отдохнуть от духоты — вместе с капитаном Альваресом в допросную ворвался прохладный воздух, и дверь осталась открытой. Не без злорадства бывший инквизитор подумал ещё: его обвинители все в камзолах, им от духоты хуже, чем обвиняемому в рубашке. Немного, оказывается, нужно для радости, когда грозит пытка…
