Внутренний суслик (СИ) - "Inndiliya" (лучшие книги .txt) 📗
— Конечно, солнышко! — Зори тут же заинтересовался и переключился на мою проблему с воодушевлением. — Обычно я гадостей непроверенных о людях не распространяю, но зная тебя, я с удовольствием насыплю перца на хвост хоть самому министру.
— Нет-нет, — радостно улыбнулся я. — Таких шишек мы трогать не будем. Мы пульнем по действительно гадкому дядьке, не сомневайся! Все мы — хорошие люди, но не во всём, не всегда и не со всеми.
— Какого черта?! — Шиви влетел в комнату разъяренной кошкой. Обычно гладко зачесанная прическа была слегка подпорчена выбившейся прядью волос и кривым хвостом. Входная дверь стукнула о стену, а он сам хищно впился взглядом в подушку Тори, занявшую свое законное место на моей кровати. — Ты тут никто и звать тебя никак! Думаешь, став беременным, ты станешь нужным Тори? Ошибаешься! — шипел разозленный омега, уперев кулаки в боки.
Три дня он терпел, когда я с Бубочкой томным голосом гонял его каждые пять минут то за кисленьким, то за сладеньким, то за фруктиком, то за морсиком. Но сегодняшнюю пропажу подушки он не выдержал и сломался.
Я молча улыбался, с сарказмом глядя на него.
— Еще посмотрим, кто кого! Растолстеешь и будешь ныть, и тут же после родов вылетишь на улицу, где тебе и место, безмозглая дрянь!
«Оооо! Его несет как от селедки с молоком» — обрадовался Васятка. — «Не мешай ему, может чего ценного услышим.»
— Тори всегда предпочитал меня в постели. И дальше предпочтет. Такое бревно, как ты, еще поискать надо. Не в каждом лесу найдется. — Он приосанился и с презрением скривил губы. — Думаешь, если ты выгонишь меня из этого дома, мы не будем с ним дальше встречаться? Наивный. Знаешь, что Тори любит говорить в постели? Ничего. Он так громко стонет, что на разговоры его не хватает.
Я побледнел, и это не укрылось от глаз гада.
Выставив указательный палец, дрожащей и ходящей ходуном руки, я не выдержала и вскрикнула:
— Ах ты ж блядь такая! — сжимая руку в кулак до белых костяшек.
«Тася! Не выражайся! Тут дети!» — поправил меня Васятка.
— Бубочка, детка, закрой ушки, мама сейчас ругнется, — пробормотала я на русском. — Тобi пiздаааааа! — грозно завывая, пообещала я зарвавшейся прислуге, сжимая второй рукой склеенную кружку. Хэндмейд не выдержал напора страстей и брызнул кроваво-красными осколками, зазвеневшими по столу и полу крупными кусками.
Визг Шиви, сползающего по стенке, все еще звенел в голове, хотя он заткнулся вот уже как пару минут.
Хирси присел возле потерявшего сознание омеги и хлопал того по щекам, бросая взволнованные взгляды на меня:
— Что здесь случилось? С вами все в порядке, Милош? — он даже оговорился от волнения…
— Все живы-здоровы. Ни одно животное не пострадало, — ковыряя пальцем в ухе, пытаясь избавиться от звона, спокойно отвечал я.
Шиви вяло зашевелился после того, как на него побрызгали водой, и истерично забормотал:
— Он… он… он меня проклял… кровь… он... про… он…
Громкая пощечина прервала невнятное бормотание и Шиви в ужасе схватился за горящую щеку и уставился на меня. Невысохший лак окрасил мою руку в красное, и я все еще пытался отодрать осколок, душевно приклеившийся к ладони.
— Мистер Милош, — Хирси наклонился ко мне, вглядываясь в лицо. — Прилягте, пожалуйста. Сейчас вызову врача, пусть он вас осмотрит. Что вы Шиви сказали? — Домоправитель был сильно взволнован, но это волнение относилось ко мне. Мне было приятно и не хотелось волновать его еще сильнее.
«Что вставать у него не будет, если пакостить не перестанет.» — хотела сказать я.
«Тася! Не вздумай ляпнуть! Тебя и так тут считают колдуном. А теперь — тем более. На костре же сожгут!» — Василий бдил изо всех сил.
Я был с ним согласен.
«Ми-ми-ми!» — умилился сусел, складывая лапки перед грудью по-стариковски, в замочек. — «Ты уже частенько говоришь о себе в мужском роде, Таисий Валерьевич! Умничка какой!»
Да я понимала… понимал, что хватит уже разврата, пора кончать с этой стюардессой, и начинать называть себя и внутри тоже «он». Слишком часты были проколы, а мне нельзя попадать в психушку, никак нельзя.
Шиви попросил расчет в тот же день. И Хирси при мне уволил его, сказав, что когда вернется хозяин, пусть Шиви официально разбирается с ним. Под его бдительным присмотром омега забрал свои вещи и выехал ближе к вечеру. А домоправитель начал поиски другого помощника по дому.
Я повеселел и упросил Зори купить мне набор белых кружек, и занимался тем, что разрисовывал их уже не лаком, а специальными красками по стеклу.
Когда Зори невзначай спросил меня про «аленькый цветочек», я не выдержал и рассмеялся. Он был четвертым, кто прозрачно выспрашивал у меня об этом. Люсий, Радеуш, Альдис, и вот теперь Зори. Видимо Тори решительно был настроен привезти мне искомое, да вот только не знал, что это такое.
Сказка в моем пересказе про красавца омегу и заколдованного альфу так понравилась Зори, что он предложил выложить мне ее на своем сайте, пока шел перерыв в выкладке следующих книг.
Вторая книга шла с тем же скрипом, что и первая, хотя писать было ее легче. Я расписался и теперь слова сами ложились на чистый лист, как будто кто-то их мне надиктовывал. Нестыковки случались, когда я забывал некоторые нюансы, но и их получалось пока обходить и вписывать в нужные места, исправляя текст. Ведь я пока остерегался выкладывать следующую книгу. Буря страстей в комментариях под первой все не стихала, а больше и больше разгоралась, к ней присоединялись люди со всех концов света, пока что мои соотечественники, живущие за рубежом, но уже были предложения и просьбы перевода книги на другие языки. Это, конечно, грело душу, а на критиканские выпадки неуравновешенных или слишком морализованных читателей я старался не обращать внимания.
Бубочка вел себя хорошо, то есть никак. Я его не чувствовал, не ощущал, но знал, что он со мной, по открывшейся утренней тошноте и странному предпочтению в продуктах.
Тори все еще был в отъезде, иногда звонил, но чаще эсэмэсил. Заботился о нашем состоянии и все пытался развести меня на секс по телефону или просил спеть что-нибудь. Раз меня выписали, значит угрозы здоровью не было.
Я как раз расписывал третью кружку в том же стиле, что и лопнувшая подруга по несчастью, когда услышал за дверью голос папы.
-… и никаких контактов, Хирси. Это очень серьезно для моего мальчика. Я на вас надеюсь!
Папа открыл дверь и ласково мне улыбнулся. Он, как всегда, выглядел изумительно и светился от радости.
— Сынок, здравствуй! Ты что-то напеваешь? Что это ты только что мурлыкал? Споешь мне? — и тут же, увидев кружки, заохал. — Аххх! Милли! Это ты сам? Сам? Боже, какая красота! Сколько в тебе талантов, мой мальчик! Весь в меня!
Я заулыбался. Настроение после ухода любовника мужа стабильно было хорошим. Вчера даже, сидя на кровати, после успешно проведенного дня, написания очередной главы второй книги я почувствовал себя до безобразия хорошо, попивая какао с соленым огурцом.
«Хорошо-то как, Васятка!» — радостно пропел.
Сусел посмотрел направо, затем налево, поднял голову к потолку, внимательно рассмотрел пол и тревожно сказал: «ПОДОЗРИТЕЛЬНО ХОРОШО.»
— Сыночек… ээээ… — замялся папа. — Не хотелось бы тебя расстраивать, но я должен тебе сказать одну вещь…
— Мог бы позвонить, ты только ради этого ехал через полгорода, папуль?
— Нет-нет. Такие вещи надо говорить лично. Не пугайся, у нас все хорошо. И у вас все хорошо. Кстати, видишь, все случилось так, как ты и хотел — Тори тебя любит, ты его любишь, скоро у вас родится Пусечка… Но я не об этом. Так вот. Помнишь дядюшку Рикки? Я тебя еще с ним знакомил на твоем дне рождения?
Я отложил кружку, чтобы рука не дрогнула и не испортила рисунок, и внимательно посмотрел на папу.
— Так вот… знаешь, пошли слухи, что он не очень порядочный омега. Поговаривают, что он извращенец и любит… омег. Молоденьких омег. В сети и в прессе пишут свидетели и очевидцы, жертвы его нездорового внимания. Как лавина обрушились признания, и все вокруг в шоке. Говорят, остальные просто боялись его, поэтому молчали. Я надеюсь, это не повредит издательству твоей первой книги? Но на всякий случай я запретил Хирси и охране пускать его в ваш дом. А ты поставь его телефон в черный список. Не стоит тебе общаться с этим человеком. Ведь он говорил, что ты согласился с его помощью издавать книгу про мальчика со шрамом. Так вот, придется ему отказать и найти кого-нибудь другого. Так надо, мой мальчик. Послушай своего мудрого папу.
