Рубедо (СИ) - Ершова Елена (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .TXT) 📗
Но не это было главным сейчас.
Главное — звучащее медными трубами, гремящее литаврами, сверкающее на солнце новыми витражами и статуей Девы Марии над аркой, — привлекло толпу хоть и намного меньшую, чем видела Марго на Петерсплаце, но все-таки внушительную.
К открытию госпиталя, должно быть, стеклись все зеваки города: скромные туалеты, запахи дешевых духов и грубые, словно вытесанные из дерева лица выдавали в собравшихся средний класс Авьена. Мужчины, сбив на затылки кепки, тихо присвистывали в след, в глазах женщин тлела зависть.
Продираясь через оцепление, Марго бросала косые взгляды из-под шляпки, боясь вдруг увидеть знакомое лицо инспектора Вебера. Она не знала, что сказала бы ему при встрече, и вина за не отвеченное письмо и растоптанную розу грузом лежала на сердце и заставляла ее держаться от полиции как можно дальше.
Марго обязательно поговорит с инспектором, поблагодарит его за заботу о ней самой и Родионе. Когда-нибудь потом. Не сейчас.
Сейчас — алая ленточка между колоннами, и оглушающие звуки оркестра, и поднимающиеся по лестнице фигуры в сопровождении гвардейцев с алыми плюмажами на киверах.
Какой-то моложавый франт, протиснувшись к Марго, подхватил ее под локоть и, дыша табаком, быстро проговорил:
— Фройлен скучает одна? Осмелюсь пригласить присоединиться к нашей компании, мы заняли лучшие места!
Оглянувшись, Марго порезалась об ухмылки двух типов крайне помятого вида, и сбросила шершавую ладонь.
— Я воздержусь, господа. К тому же, меня ожидает муж… — она запнулась, в отчаянии шаря взглядом по толпе. У самой лестницы крутил птичьим носом тип в черной паре и с карандашом, заложенным за ухо. — Вот же он! Глупыш, просила носить очки, вот и не видит. Прошу меня простить!
И ловко ввинтилась в толпу, совсем не по-благородному работая локтями и не обращая внимания на тихие возмущения и сморщенные носы горожанок. Впрочем, о ней быстро забыли: мраморную белизну колонн пересекла черная тень, и толпа разразилась рукоплесканиями. Сердце Марго сжалось, и она остановилась, не дойдя до носатого господина и десятка шагов. Толпа загудела, зашевелилась, поплыла. Перекрывая звучание духовых, загалдела на разные голоса:
— Спаситель!
— Благослови, Господи!
— Да здравствует его высочество!
— Вива-аа!
Спаситель поднял ладони, и гул — словно по велению режиссерской палочки, — тотчас смолк. И Марго застыла вместе со всеми. Сердце, пойманное в реберную клетку, билось едва-едва.
— Граждане Авьена! — прозвучавший в тишине голос оказался чистым, звонким, наполненным уверенной силой — наверное, он смог бы перекрыть и Пуммерин. — Я счастлив видеть здесь столько открытых и светлых лиц! Я счастлив знать, что в нашей любимой столице есть люди, неравнодушные к проблемам бедняков и больных, тех, кто тревожится за наше будущее, как тревожусь и я! А потому благодарен всем, кто явился сегодня на это торжество! — он улыбнулся — всем сразу и каждому в отдельности. Янтарные глаза, подсвеченные солнцем, горели вдохновенно, точно на витражах. — Не торжество богатства и высокомерия, нет! Это торжество добродетели и духа! Торжество в честь вступления в новую эру — эру прогресса и процветания! Я верю, что будет так! А потому властью, данной мне Господом и его величеством кайзером, с поддержкой супруги, ее высочества Ревекки, — и только теперь рядом с кронпринцем Марго заметила призрачно белую, почти неподвижную фигуру кронпринцессы. Она передала его высочеству ножницы, и тот, приняв их и поцеловав супруге ручку, закончил: — с волнением и гордостью я перерезаю ленту! И пусть этот шаг будет первым на пути к светлому будущему империи!
Лунно блеснули серебряные лезвия. Алый язык ленты натянулся, дрогнул и распался на равные половинки.
— Вива! — крикнул кто-то в толпе, и его тотчас подхватили:
— Вива! Слава Авьену! Да здравствует его высочество! Вива-а!
Оркестр снова грянул туш, и в воздухе замелькали подброшенные шляпки и котелки.
Марго кто-то толкнул в плечо, но она не обратила внимания: кронпринц, продолжая улыбаться, смотрел теперь прямо на нее — оживленно, открыто и с явным узнаванием.
Она снова двинулась вперед, но не успела сделать и пары шагов, как за спиной раскатилось протяжное:
— Corpus Christi, sa-аlve me-а! О-о bone le-esu, exaudi me-е! [15]
И проросло, зазвенело, повисло в воздухе протяжным воем.
Обернувшись, Марго увидела, как в смятении раздвигается толпа и в нее, точно в стоячую воду, вторгается угольно-черный клин молящихся, бормочущих, плачущих и стонущих людей.
А во главе, одетый в монашескую рясу и держа в громадных ручищах деревянный крест, вышагивал уже знакомый Марго коновал — «мальчик из хора» его преосвященства.
— Поми-илуй, Бо-оже! — грянул мощный раскатистый бас, и в черных рядах эхом отозвалось: «О-оо!»
Толпа пришла в движение, заволновалась. Со своего места Марго видела, как распадается полицейское оцепление: мундиры чаще замелькали между гражданскими.
— Кто позволил? — послышались гневные голоса. — Прочь! А ну! Живей!
— Прости нас, грешных! — меж тем завопил человек с крестом и, заведя глаза под лоб, бухнулся на колени. — Ибо не ведаем, что творим!
— Не ведаем, Господи! — подхватили богомольцы, и друг за другом принялись опускаться на колени.
— Прости отступников!
— Еретиков!
— Сомневающихся!
— Ослепших!
— Попирающих законы Твои!
Металлически защелкали затворы. Марго обернулась и увидела, как гвардейцы вскидывают ружья. И в тот же момент Спаситель произнес:
— Стойте!
Толпа замерла.
Глаза поблескивали сомнением и страхом. У пожилой женщины рядом с Марго мелко тряслась голова. Господин с птичьим носом, поглядывая на коленопреклоненных, что-то быстро черкал в блокноте.
— Я всегда открыт для народа, — продолжил кронпринц уравновешенным тоном, закладывая руки за спину. — С чем вы пришли?
— Спаситель! — предводитель богомольцев поднял взмокшее лицо. — Услышь свою паству! Не со злом пришли мы! С желанием открыть Тебе глаза! Не преступи закона Божьего! Одумайся!
— Одумайся, Господи! — застонали богомольцы, отбивая поклоны. — Добра желаем!
— Не открывай госпиталь, отец наш! — продолжил предводитель, по-прежнему глядя снизу вверх, и не обращая внимания ни на Марго, ни на взволнованных горожан, ни на оцепление. — Ходят слухи, что здесь будут проводиться дьявольские опыты. Чернокнижники, которые называются «учеными мужьями» и «докторами» считают, что могут попрать законы природы и вмешаться в Божий промысел, что есть недопустимое зло и служение сатане!
— Откуда сведения? — холодно осведомился кронпринц. Его жена, испуганная более всех, спряталась за его спиной и выглядывала оттуда настороженной мышью. Марго сжала зубы, стискивая локти и жалея, что оставила в сейфе стилет: ей тоже было не по себе. Опасливо поблескивали ощерившиеся дула ружей.
— Сестры милосердия и монахи, что помогают в приходских больницах, говорили, будто приходили ученые люди и под предлогом исследований брали у прихожан кровь, — глухо ответил предводитель, и по ближайшим рядам прокатились тихие вздохи. Трясущаяся женщина прикрыла ладонью рот и отступила, точно теперь торопилась встать как можно дальше от лестницы.
«Сейчас тут будет жарко, — шепнул барон. — Беги, маленькая свинка! Спасай свою шкурку!»
— Всем отступникам и грешникам — погибель! — закричали богомольцы. — Одумайтесь, грешники! Вернитесь в лоно церкви! Пока-айтесь!
— Ох, Иисусе! — тонко пискнули в толпе.
— Действительно, — сказал кронпринц. Теперь Марго видела, как тяжело вздымается его грудь, на этот раз затянутая в гражданскую пиджачную пару. Видела, как взмокли волосы на висках. Должно быть, ему совсем непросто давалось спокойствие, и гвардейцы, застывшие на лестнице, ждали сигнала — слова или жеста, — но Спаситель продолжал ровным и уверенным тоном: — Жизнь не стоит на месте. Жаль, не все понимают всю важность происходящих изменений. Но это понимаю я. В Авьене замечены неоднократные вспышки туберкулеза, и я готов поддержать попытки разобраться с причиной заболевания, чтобы оказать своевременную помощь и подготовить лекарство.
