Одинокая блондинка желает познакомиться, или Бойтесь сбывшихся желаний! - Рыбицкая Марина

Поразмыслив подобным образом, я начала решительно выкручиваться из мощных рук Мумы, заявив:

– Если у меня временно и отказали мозги, то к ногам описанное явление никоим образом отношения не имеет!

Мне поверили на слово и выпустили из объятий, легонько подтолкнув к столу:

– Давай посидим рядком, поговорим ладком…

– О чем? – подозрительно насупилась я. – У нас появились общие темы для разговора?

– А тролль? – хитро улыбнулась Мума, удобно устраиваясь за столом и принимаясь ухаживать за нами обеими.

Великанша сноровисто расставила фарфоровые чайные чашки, пирожковые тарелки и блюдца, разложила по тарелкам выпечку, заварила и разлила по чашкам дымящийся чай.

– А что «тролль»? – напустила на себя недоуменный вид, с завидной интенсивностью ворочая мозгами и думая, как бы поделикатнее отбиться от Муминого участия, чтобы увильнуть от душещипательной беседы.

Ну не люблю я душу наизнанку перед посторонними выворачивать. По многим причинам не люблю. Во-первых, это дурной тон. Во-вторых, дает мощнейшее оружие против тебя же самой. В-третьих – бессмысленная трата времени, потому что, кроме никчемных советов и поучительных историй вперемешку с личными воспоминаниями, ничего путного от малознакомого собеседника не дождешься. А с хорошо знакомыми людьми откровенничать и вовсе чревато… если не хочешь потом выслушивать в перевранном виде истории о своих похождениях от третьих лиц.

– А то! – ответила орчанка, подвигая ко мне чашечку тонкого фарфора с золотистым чаем и тарелку с куском сладкого пирога.

Вот еще образчик странных заблуждений: если не везет в любви, то нужно срочно обожраться сладкого и растолстеть. Это чтобы и другие мужики в твою сторону не смотрели? Точно! А ведь с позиции потерянного мужчины необыкновенно коварная тактика. Типа вот тебе, возлюбленный, сюрприз! Красочное полотно: возвращается мужчинка к «несчастной брошенке», а вместо нее находит гору жира с куском торта в одной руке и пирога – в другой. Немая сцена – месть свершилась!

– Спасибо, не хочется. – Я вежливо отодвинула предложенное лакомство и притянула к себе чашку поближе.

– Наше дело предложить – ваше дело отказаться, – философски заметила Мума. – Так вот, деточка, хочу задать тебе вопрос: зачем тебе, такой миленькой, хорошенькой девочке, этот огромный урод?

И вот тут я жутко, до слез обиделась! Отставив в сторону чашку, я встала и сообщила трактирщице пока еще очень спокойным, но довольно холодным тоном с резкими нотками начинающегося скандала:

– А вот это, простите, не вашего ума дело! Мои отношения с ним не обсуждаются!

– Понятно-понятно, – к моему удивлению, закивала Мума. – Не обсуждаются. Ты, лапочка, не кипятись. Я ж по-доброму спрашиваю.

– Мума, поймите, я очень уважаю ваш богатый жизненный опыт, но обсуждать с вами особенные для меня личные отношения… не намерена, – ясно дала ей понять свои жизненные принципы. (Мума мягко, но настойчиво усадила меня обратно.) Я отхлебнула чай. Вкус весьма отличался от вчерашнего. Я поинтересовалась: – Прошу прощения, а нельзя ли мне вчерашнего напитка? Уж очень он мне понравился.

Орчанка прищурилась:

– У меня другого нет. А что, сильно отличается?

– Да, – ответила я. – У того… тот напиток был более горьковат и приятно отдавал дымком.

– Поня-атно, – повторила трактирщица. – Ясно теперь, зачем он в моих запасах трав копался…

– А вот с этого места, если можно, поподробнее, – проявила я женское любопытство. – Кто копался? И что искал?

– Какая разница теперь-то уж? – махнула рукой Мума, чуть не снеся все со стола.

Тут уж мне шлея под хвост попала.

– То есть как понимать – «какая разница»? – начала не на шутку заводиться. – Мне непонятно кто… – На этом месте я остановилась, озаренная мелькнувшей догадкой. – Мне этот эскулап зеленомордый подмешал невесть чего в чай, и это нормально? Так здесь принято? Не молчите! – всхлипнула не то от ярости, не то от сильной обиды. – Может, оно весьма осложнило мою и без того нелегкую жизнь!

В голове промелькнула эротическая картинка давешней ночи и вогнала меня в краску.

– Что ты так взъерепенилась? – удивилась орчанка, водя пальцем по столу и, видимо, уже глубоко сожалея, что проговорилась. – Деточка, ничего опасного тебе в чаек не подложили. Всего-навсего немного одолень-травы добавили.

– Какой травы? Одолень?! – полезли у меня глаза на лоб. – Это что еще за дрянь такая?

– Одолень – никакая не дрянь! Очень полезная травка, – обиделась собеседница. – Мы в заведении не держим некачественных продуктов!

Я отмахнулась от претензий и потребовала:

– Объясните мне, пожалуйста, свойства вашей полезной травки!

– Ничего особенного, – принялась утешать меня трактирщица, – расслабляющее действие и легкое снотворное.

– И все? – настойчиво спросила я. – Ничего больше? Никаких побочных эффектов?

– Ты это на что намекаешь? – оторопела женщина.

– Я не намекаю! Прямо вас о том спрашиваю, – поставила ее в известность. – Что еще эта трава может сделать?

– Ничего! – уверила меня орчанка, глядя прямо в глаза. – Ее используют, только когда сильно устали и вымотались, еще понервничали… Словом, когда нужен хороший, качественный отдых.

В ее глазах не было лжи: я ей верила. Ну… мне сильно захотелось поверить. Хотя главный вопрос остался нерешенным: «Зачем?» Но на этот вопрос Мума вряд ли знала ответ, поэтому у меня появился дополнительный стимул найти своего тролля… Хотя бы для того, чтобы взглянуть ему в сволочные лживые зенки и накостылять по шее!

Тоскливо вздохнула, одергивая себя.

Размечталась одна такая! Ты для начала его найди, а потом дотянись! Ничего, я для такого случая табуретку с собой носить стану!

– Мума! – грозно продолжила я свою линию допроса. – Кто такой Мыр?

– Ты о чем, деточка? – откровенно фальшиво удивилась трактирщица, впервые за весь разговор отводя глаза и давая мне все основания заподозрить ее в неискренности. – Он мой хороший клиент и давний постоялец. Уже сто лет друг друга знаем.

Мне так надоело играть в политесы, что я взорвалась:

– Зачем вы врете?! Думаете, со стороны незаметно?

– Это не моя тайна, – вздохнула слегка покрасневшая хозяйка, пристыженно ковыряя ногтем стол. – И не мне ее тебе рассказывать. Да и не знаю я всего. Так что извиняй, красавица, но помочь в этом тебе не могу.

– Допустим, – не сдавалась я, – но как найти его, вы знаете? Должны знать.

– Нет, – разбила она мои чаяния. – Он приходит и уходит, когда ему вздумается.

– А кто знает? – Я была решительно настроена на поиски Мыра и правды.

Интересно, а что мне важнее? А вот найду и тогда разберусь!

– Не могу сказать со стопроцентной уверенностью, – начала мама Мума, – но… – Она порылась в необъятных карманах своей юбки и выудила бархатный футляр.

– Что это? – Я сегодня от окружающих ждала только подвоха.

– Вот. Мгбррыр для тебя оставил, – ответила орчанка, подвигая ко мне коробочку.

– А почему сразу не отдали? – Я буравила взглядом трактирщицу, не прикасаясь к непонятной вещице и подозревая всех и вся в злом умысле.

– Упрямая… – с непонятным одобрением признала Мума, пуская мелкие слезки из своих огромных глазищ.

Интересно, это от умиления или функция такая физиологическая? Ну, как у крокодилов, чтоб пища лучше усваивалась? Ой, мне уже поплохело. Я ж ей на один зуб!

Неловко извиняясь, туша признала:

– Да кто ж знал, деточка, что ты убиваться по нему и переживать станешь? – Она вздохнула. – Я-то, глупая, думала – ты и не заметишь, что он ушел, а оно-то вот как обернулось…

И почему некоторые всегда знают прежде меня, что для меня лучше, а что – нет?

– Благодарю за заботу, – проговорила я сквозь зубы, старательно сдерживая свои нелицеприятные мысли и не высказывая их вслух.

Мы еще маленько поглазели друг на друга, а потом я все же открыла футляр и замерла…

Внутри, на черном бархате, покоились две маленькие звездочки, весело посылая свои переливающиеся лучики во все стороны.