Дочь Моргота (СИ) - "calling my name" (бесплатные книги онлайн без регистрации TXT, FB2) 📗
Рукоять обожгла не мертвяще-невыносимым холодом, а лишь достаточно терпимой колющей болью, отравленный смертельным для аданов и мучительно болезненным для него черным чародейством клинок послушно лег в руку, не обращаясь в прах. Может, хватит уже орать? Бестолково задержавшиеся на площади воины испугались назгульского меча в его руке больше самих назгулов.
— Боро… О!
— Ты даже забыл, что я не Боромир, настолько плох? Иди отсюда!
Только еле держащегося на ногах братца не хватало, лишний корм для крылатых тварей, единственное — хотя бы не боится, как остальные болваны.
— Я могу… — Фарамир обижено поджал губы, прочитав неосознанно переданную мысль. — Что это?
Братишка явно имел в виду мерцающий гнилостно-зеленым назгульский меч или подлетевшую к краю стены тварь с особенно мерзко воющим всадником в шипастом стальном шлеме поверх капюшона, но взгляд невольно упал на шкатулку, почти не чувствовавшуюся в руке в горячке боя. Крышка отскочила сама собой, повинуясь взгляду… проклятый король чародей заставил его увидеть это, подглядев затаенный в душе страх?
Но он не представлял себе… и никогда бы не представил, что они сделают такое с ней, что угодно, только не это. Покрытый черной коркой запекшейся крови отрезанный палец, еще недавно мучительно нежно скользивший по его щеке, и касавшийся рыжих шкурок нелепых мелких творений Эру… когда был в два раза короче. Он бы узнал его и без проклятого кольца, которое сам надел ей той ночью на вершине Ортханка. Они сделали ей больно, чтобы вернуть его ему, очень больно… зачем?
Охотничий нож эльфийской работы с украшенной орнаментом из переплетенных листьев и блеснувшим на солнце самоцветом рукоятью опустился на доверчиво раскрытую руку с хрустом, заставившим замереть сердце, заливая кровью полированную поверхность столика. Безымянный палец обожгло сводящейся с ума мучительно острой болью, самой невыносимой из всех, что ему довелось испытать.
Чем они лучше него, и Майрона, если делают такое? Его дочь не совершила ничего, достойного наказания, и всегда тянулась… к их проклятому и обманчиво лицемерному свету и благодати. И непременно попросила бы его не делать им ничего плохого, как уже было с Саруманом.
Тело машинально отреагировало на тошнотворно опасное ощущение пустоты под ногами, удержав равновесие, до боли стиснувшие шкатулку пальцы бессильно разжались.
Что вы хотите от меня, чтобы больше ее не трогать?
— Боро… ты что? Осторожно!
Черный туман перед глазами развеялся в последний момент, почти коснувшийся груди братца моргульский клинок остановился на волосок от цели.
— Прости, что помешал тебе полетать со стены, — Фарамир почти не изменился в лице, лишь слегка побледнел и отступил на шаг, — может, лучше убьешь его?
Названный братец прав, хотя ему и наплевать на проклятых аданов и их крепость, тем более сейчас. Получивший от Майрона отвратительную вечную жизнь по ту сторону тлена бывший ангмарский король и пять оставшихся кольценосцев не дадут покинуть осажденный город просто так.
***
— Что ты делаешь, Галадриэль! Ты же пообещала не вредить ей, если я…
Маг в белом плаще возник в проеме открывшейся двери храма словно из ниоткуда, с неожиданной для почтенного старца быстротой сбежал по крутым ступеням из черного мрамора и столь же по-юношески легко присел, наклоняясь над упавшей в обморок девушкой.
— А ты уже подготовился к новой жизни, Саруман, — скривила губы Галадриэль, с нескрываемой иронией рассматривая не тронутые сединой черные волосы и более не изборожденное глубокими морщинами лицо бывшего истари. — Не рановато ли? — эльфийка словно невзначай коснулась Силмэриэль носком сапога, — ничего с ней не случилось. Ты получишь даже больше, чем хотел… может быть.
— Что? — Волшебник поднял недоумевающий взгляд на Галадриэль, скользя рукой вдоль тела приемной дочери и раздосадованно нахмурился.
— Не рад подарку? — Почти такая же искренняя и теплая, как в мирные времена в Лотлориэне, улыбка осветила лицо Владычицы. — Какая жалость.
— А это что… зачем? — Длинные тонкие пальцы мага, украшенные единственным собственноручно выкованным кольцом, дрогнули, коснувшись искалеченного пальца, а лицо исказилось болезненной гримасой. — Она не…
Не виновата в грехах своего отца. Попробуй сделать больно ему самому, Артанис, а не отыгрывайся на слабых.
Но он почти ничего не может с этим поделать. Пока. Помешать Артанис разрушить этот мир, чтобы Эру создал новый… постараться (никто не знает, какой, и будет ли там место для любого из них, и не лжет ли древнее пророчество) можно только так, держась к ней как можно ближе. Отказавшись, он бы до сих пор сидел в затопленном Изенгарде (проклятые энты, они еще об этом пожалеют, когда будут гореть в его заново отстроенных печах), не имея возможности сделать вообще ничего. А сейчас прекрасная Владычица Лотлориэна в очередной раз поспешила списать его со счетов, эта ошибка стоила победы многим гораздо более могущественным, чем зазнавшаяся ученица Мелиан.
Галадриэль заигралась в вершительницу судеб Арды… или борьба против Тьмы ее же оружием превратила ее в нечто еще более страшное. Помочь ей отправить назад в Пустоту настоящего отца Силмэриэль он очень даже не против, там ему самое место на веки вечные, но желать разрушения мира в здравом уме нельзя, он лучше смирится с владычеством Моргота. Но только в самом крайнем случае, как с чуть меньшим из двух зол.
— Ты принес, что обещал, Саруман… Курумо? — Не дожидаясь ненужного ей ответа, вновь ставшая серьезной Галадриэль протянула руку, требовательно и нетерпеливо подергивая пальцами. Лишь еле заметная тень насмешки осталась на дне чистых, как море Запада, голубых глаз.
— Да, подожди… — маг махнул рукой, неприязненно хмурясь и осторожно поднял Силмэриэль, постаравшись удобнее устроить ее голову на своем плече. Девушка слабо застонала, чуть наморщив нос, когда поднявшееся над конической позолоченной вершиной храма солнца осветило ее лицо, подчеркнув откровенно нездоровую синеватую бледность. — Ей нужно выпить воды, или вина… и мне тоже.
Саруман уверенно, как ещё недавно поднимался по лестнице Ортханка, только с несвойственной ему прежде легкостью преодолел ступени крыльца храма и вошел в дверь, предупредительно распахнутую низко поклонившимся мальчиком в черном одеянии служителя. Скептически поджавшая губы Владычица и погрузившийся в глубокие и, судя по ставшим резче складкам между бровей, тяжелые раздумья Гэндальф последовали за ним.
— Тебе отлично удалось войти в доверие адептов темного культа, и на удивление быстро. Ты просто создан для этой роли, Курумо. — Эльфийка поставила опустевший кубок на стол, брезгливо поморщившись.
— Не больше чем ты, Галадриэль, — не повел бровью Саруман, продолжая с видимым удовольствием смаковать разбавленное кислое вино из простого костяного кубка. — Слухи о моем красноречии не пустой звук, как видишь.
Словно вдруг смирившись, что тянуть время и пытаться подлечить мелкой местью больное самолюбие бессмысленно и не приносит желанного облегчения, Саруман нащупал в кармане и хмуро протянул по-хозяйски подставившей открытую ладонь Галадриэль пузырёк с эликсиром.
— Иначе ты действительно убила бы ее? — с ноткой недоверия в голосе спросил маг, наливая еще вина. — Это необратимо исказит твою душу Галадриэль, обратив во зло. Благословенный Валинор не примет пролившую невинную кровь, и заново сотворенный чистый мир тоже. Что если у тебя ничего не выйдет — он не станет делать то, чего ты ожидаешь… и все же страшишься в глубине души, как и мы?
— Значит, такова воля Эру. — Галадриэль на миг стала совершенно серьезной, с оттенком печальной мудрости, как в давно забытые благословенные времена. — И то, что произойдет тогда, тоже прекрасно.
Саруман приподнял голову по-прежнему неподвижно лежащей на каменной скамье воспитанницы, поднося к губам наполненный разбавленным вином кубок. Ресницы девушки чуть дрогнули в ответ на произнесенное шепотом заклинание и напиток потек в горло, возвращая на пугающе бледные щеки слабую тень румянца. Губы невозмутимо наблюдавшей за ними эльфийки еле заметно поджались и изогнулись в тут же погасшую вымучено ироничную усмешку.
