Семь опасных теней (ЛП) - Метани Валинн (электронные книги без регистрации .TXT) 📗
— Кто-то должен присмотреть за Они-чаном, — сказал Широ с улыбкой.
— Лучше двигаться по одному, — сказал Шимада. — Но мы не можем так рисковать с осколками Кусанаги.
— Идемте! — Роджи повела меня к краю крыши. — У нас нет всей ночи.
Я спрыгнула на землю и уловила мерцание света. Золотистый призрак стоял на веранде, одетый в изящное красное кимоно. Ее девять длинных хвостов ниспадали за ней пушистым подолом. Она источала тепло и доброту, почти как щит, который защитил меня при Сумеречном дворе, или огонь, который срывался с моих пальцев в Железном замке.
— Кузуноха? — прошептала я.
Она с улыбкой поманила меня. Воздух мерцал вокруг меня. Время замедлилось. Роджи замерла в прыжке с крыши, словно кто-то нажал на кнопку паузы, пока она двигалась. За мной летел в прыжке Они-чан, Широ замер на носочках посреди шага.
Я повернулась, дух кицунэ пропал за углом.
— Стой! — я побежала за ней, следовала за золотыми углями, остающимися за ней. Они вели меня к зияющему рту мотомии, который теперь был в тени.
Угли вели в темный подвал.
Я быстро оглянулась, но решилась и прошла внутрь.
Тридцать три
Храм Фуджикава
Киото, Япония
Погреб был пустым.
Золотые угольки Кузунохи летали в воздухе, шипя. Шепот звучал из одного из углов комнаты. Я повернулась туда, и что-то пробежало между моих ног. Пульс трепетал в горле. Я потянулась за катаной, поздно вспомнила, что потеряла ее в бою на крыше.
— Кто там? — я отпрянула, когда шепот стал четким в моих ушах.
— Изгой.
— Неудачница.
— Позор.
— Малявка.
Что-то двигалось сбоку. Оно хрипло вдохнуло и получило облик в углу. В тусклом свете я могла едва разобрать неровный край юбки в складку и длинные спутанные волосы. Голова дернулась влево, тело шагнуло вперед, от движений суставы словно выворачивало. Ее голова покачнулась на плечах, и стало видно черные дыры на месте глаз. Темная маслянистая субстанция текла из глазниц и красила ее щеки в черный.
— Ты никогда не найдешь свое место… — простонал призрак голосом Аяко.
Я отпрянула.
— Мне не нужно искать место, не с таким монстром как ты.
Второй голос добавил:
— Ты не можешь сражаться… Кира… — я повернулась, существо выбралось из колодца, это было бледным, с волосами в грязи и лисьими ушами. Его взгляд без зрачков заставил мою душу сжаться.
— Это не правда, — сказала я ему, сжимая кулаки по бокам. — Ты знаешь, что меня постоянно тренировали…
— Ты — позор семьи, — призраки родителей появились у двери погреба, бок о бок, их темные глаза не были живыми.
— Только я оберегаю наследие семьи, — сказала я, повернувшись к ним. — И я старалась быть благородной дочерью.
— Благородной? — прошипел кто-то. Я повернулась и поразилась при виде О-бэй за мной. Она шагнула вперед, впиваясь в меня невидящим взглядом. Она сказала обгоревшими губами. — Не было чести в том, как ты позволила мне умереть.
Шестой голос прозвучал во тьме:
— Или в том, как ты пряталась в погребе, пока Ибараки забирал мою жизнь, — дедушка вышел из теней, масло текло из его пустых глаз. — Ты бросила меня умирать, трусиха. Ты не заслуживаешь моей фамилии!
Эти слова меня задели, вонзились между ребер и пронзили сердце. Я закрыла глаза. Мое горло сжалось.
— Я сделала то, что ты просил, дедушка, — но слова звучали шепотом. Колени дрожали. Эхо дрожи было в костях и черепе. — Прости. Мне так жаль.
— Ты — тяжкое бремя, Кира, — сказал Широ.
— Позоришь себя и нашу школу, — рявкнула Аяко.
— Я жалею, что ты родилась, — сказала мама.
Они приблизились, скрипя суставами. Я подняла взгляд, когда не-мать сжала мое плечо, вонзила сломанные ногти в мою плоть.
— Ты — изгой.
Призраки окружили меня.
— Ты — неудачница.
Их ладони опустились на мою голову, плечи, руки.
— Ты недостойна своего имени.
Они говорили теперь одним голосом. Чем больше я его слушала, тем больше понимала, что он звучал как мой. Он рвал воздух в комнате, и было сложно дышать. Их ногти рвали мою плоть, тянули вниз. На колени.
— Ты уже проиграла, — шептали они мне. — Сдавайся.
— Нет, — сказала я. Слово было маленьким и хриплым. Я сглотнула, сосредоточилась на сияющем угольке Кузунохи. Я покачала головой и сказала. — Нет, — уже сильнее. Я сжала рукав, оторвала ткань, открывая браслет. Металл пылал, отгоняя тени. Призраки закричали, закрывая лица руками и взрываясь облаками черной пыли. — Меня зовут Кира Фуджикава, — сказала я безымянному существу перед собой. Пыль подняла с земли и стала обретать новый облик. — Я — не позор, пока еще встает солнце, и твои слова это не изменят.
Когда пыль улеглась, я увидела перед собой свое лицо. Глаза существа были как спины черных жуков. Она поманила меня, прося присоединиться к ней у пустого алтаря. Я шагнула вперед, выдерживая ее странный бездушный взгляд.
— Я не стыжусь того, кто я, — сказала я ей, сняла осколки Кусанаги но Цуруги со спины и опустила на алтарь. — Уже нет.
Не-Кира закрыла глаза и склонила голову. Она рассеялась пылинками, тьма улетела, оставив после себя сияющее существо. Я прищурилась, прикрыла глаза рукой.
Во тьме погреба Кузуноха сияла как золотая звезда. Парящая корона из лучей солнца была на ее макушке. На ней было многослойное золотое кимоно эпохи Хейан, и ее белоснежные волосы ниспадали с головы длинным ровным плащом. Мой рот раскрылся, и я низко поклонилась, чтобы не выглядеть как дура.
— Ты не можешь владеть Кусанаги по Цуруги с тьмой в душе, — сказала Кузуноха, ее голос был высоким, напоминал флейту. Она махнула на алтарь, и ткань развернулась, шелк ровно лег по ее приказу. Осколки меча взмыли в воздух и соединились, но не слились в целое.
— И не могу владеть разбитым мечом, — я осмелилась посмотреть ей в глаза. — Как мне сделать Кусанаги но Цуруги целым снова?
Кузуноха улыбнулась, наполняя мое сердце теплом летнего дня.
— Дитя, ты носила ответ с собой годами.
— Я не понимаю.
— Нет?
— То, что я носила… — я притихла и подняла левую руку. Мой рукав сдвинулся, открывая браслет. Я знала звенья наизусть — прыгающие тигры, цветущие хризантемы, дракон в полете. Но два звена были как солнце, один амулет был солнцем, выглядывающим из тумана, другой изображал лучи, сияющие из пещеры. От времени поверхность потемнела, но золото мерцало на краях. — Это не амулеты, — я сняла браслет с запястья. — Это менуки для рукояти Кусанаги но Цуруги, да?
Улыбка Кузунохи стала шире. Мои ладони дрожали, я оторвала другие звенья. Дедушка говорил защищать браслет жизнью, но не говорил, что звенья были не просто священными, а божественными. Он знал? Или тайна потерялась со временем?
Кусанаги но Цуруги парил над алтарем. Я благоговейно вставила менуки в рукоять под шелковые нити, обвивающие ее. Я отошла, а у кончика клинка появился жидкий свет. Он впитался в тупой край, заполнил трещины, змеился венами золота по клинку. Ржавчина осыпалась, может, ее сдуло дыхание ками. Рукоять стала как новая, на ней виднелись птицы, цветы и два солнца украшали гарду.
Звездочка пролетела от кончика к рукояти, и клинок стал острым, как лезвие.
Кузуноха прижала ладони под клинком и рукоятью, подняла меч и протянула мне с неглубоким поклоном. Я приняла его из ее рук, поклонилась ниже.
Я встала, и она пропала.
— Спасибо, — прошептала я во тьме. — Я не подведу тебя, Кузуноха.
Мои глаза привыкли к темноте погреба, нашли слабое очертание ступеней погреба. Вдали я слышала, как шинигами звали меня.
— Тут! — крикнула я им, перепрыгивая по две ступеньки сразу. Я вышла в ночь, обнаружила красный лунный свет над храмом. Луна поднялась в небо, была будто в крови. — Я тут! — крикнула я.
Шинигами собрались у маленького храма. В сиянии Кусанаги но Цуруги я оказалась среди шинигами и душ, которые они защищали. Сотни духов следовали за ними, старые и юные, и все в белых одеяниях. Роджи оберегала только женщин. Хейхачи держал духа-ребенка, и это точно была Сана. Меч даже Кику показывал мягче.
