Сердце кугуара (СИ) - Караюз Алина (читать книги онлайн бесплатно полностью TXT) 📗
Первый раз — тридцать лет назад. Тогда правительство приняло решение закрыть эксперименты с верами, и Каховского, вместе с сотней таких же бедолаг, должны были усыпить. Антуан был среди них. Был одним из них. Но именно он подменил смертельную дозу барбитуратов на обычный хлорид натрия. За это ему до сих пор благодарно все мужское население Химнесса.
«Почти все», — напомнил он себе.
Потому что спустя годы с кое-кем из них вышел своего рода конфликт.
Но к нынешней ситуации эта история никакого отношения не имеет.
Андрулеску вынул сигару изо рта и пригубил бренди. Столько лет он думал, что контролирует Лукаша. Дрессировал его, натаскивал, как натаскивают охотничью собаку на зверя.
Приручал. Приблизил к себе так близко, как только мог. Сделал своей правой рукой, приором. Разделил с ним силу и власть. И все ради того, чтобы впоследствии сделать его отцом своих внуков. Сделать родоначальником нового вида. Более усовершенствованного, более жизнеспособного. Такого, что сможет легко менять форму и подняться на высшую ступень эволюции.
Смешно.
Смешно и наивно.
Но Антуан смотрел в будущее. И в этом будущем он хотел видеть веров свободными, сильными и стоящими во главе пищевой цепи.
На столе перед ним, между бутылкой бренди и стаканом со льдом, лежал мобильный телефон. Его экран слабо светился, показывая фотографию юной девушки. Это была его дочь. Лика. Семнадцать лет. Единственная среди веров, в ком доминирующий ген не проявился. Антуан стыдился ее и скрывал, ведь само существование Лики бросало пятно на его репутацию. Но все же надеялся, что однажды она послужит общему делу и станет женой Каховского.
Больше откладывать он не будет. К черту сентиментальность. Семнадцать лет — достаточный возраст для оплодотворения. К тому же, остальные девушки-полукровки в резервации давно вошли в детородный возраст. Все, что нужно — это изъять их яйцеклетки. Если Каховский не хочет добром, что ж, у современной медицины есть свои методы. К тому же тайные спонсоры из правительства давно требуют отчета о том, как Химнесс использует новую аппаратуру.
Стук в дверь заставил Антуана оторваться от размышлений. — Мастер, — на пороге вытянулся один из его парней, — вас просят подняться в радиорубку. Пришло сообщение с Тайры по зашифрованному каналу.
— Отлично, — он поднялся, бросая слабо тлеющую сигару в недопитый стакан. — Как там наш гость? Буянит?
— Никак нет, даже воды не просит.
— Что ж, пусть сидит до утра, а потом накормите. Он мне нужен живым и здоровым, но воспитывать тоже надо.
В радиорубке его уже ждали. Радист протянул распечатанную шифровку. Канал, по которому она была передана, знал только один человек. Тот самый, который был глазами и ушами Антуана на Тайре. Генри Нейман, главврач клиники Сант Анджело.
Антуан пробежал глазами по строчкам.
Вот значит как…
Сжав в кулаке бумагу, он обратился к радисту:
— Ну-ка, пусти меня…
Тот поспешно уступил свое место.
Антуан надел наушники и подключился к аппаратуре. Потом небрежно махнул рукой радисту, и тот, понимая безмолвный жест, вышел из рубки.
— Мастер Андрулеску, приветствую вас, — прозвучал в наушниках тихий голос Неймана, измененный помехами и расстоянием. — Не думал, что вы так быстро получите мое сообщение.
— Это правда? То, что ты передал?
Антуан не собирался разводить долгие политесы. Да и времени на них не было. Яхта дрейфовала в опасной близости от охраняемой зоны. Если с Тайры ее заметят — проблем будет больше, чем хочется.
— Да. Госпожа Воронцова в положении.
— И ты уверен, что этот ребенок вер?
— Да. Анализы подтверждают наличие измененного гена. Но это еще не все. Я сделал сравнительный анализ с ДНК других зародышей. Этот отличается от них уже сейчас. И это невероятно!
Андрулеску напрягся. На висках неожиданно выступил пот.
— Что ты хочешь этим сказать?
— У него в ДНК каждая молекула содержится в нескольких копиях. Очень много белков, непрерывно проверяющих целостность последовательности в цепочке. Мне нужно увидеть отца ребенка, ведь эта способность могла передаться только от него. Кто он?
— Стой, — резкое головокружение заставило Андрулеску прикрыть глаза. Неужели это то, о чем он подумал? Новый вид… — Еще раз и без этой терминологии.
— Хм… — на том конце связи раздалось тихое покашливание. — В общем, чтобы не углубляться… эти белки идут по кругу и моментально латают малейшие поломки в цепочке ДНК. Я не знаю, как это будет выглядеть, когда ребенок родится, но сейчас его ДНК просто удивительна. Она единственная в своем роде.
— Этот ребенок… Он сможет изменять свое тело? Трансформироваться?
— Да, возможно. Наши эксперименты по биотрансформации были признаны неудачными, потому что все подопытные погибли, не выдержав боли и физических нагрузок. Но этот ребенок — просто прорыв. Для него биотрансформация будет естественной и врожденной. Мы не смогли добиться ничего подобного даже с помощью генной инженерии.
— Он сможет передать свои способности потомкам?
— Вы хотите ответы, которых нет у меня. Мне нужно больше времени для изучения, но сейчас, пока зародыш в утробе матери, я мало что могу сделать. Тем более, это уже ненадолго.
— В смысле?
— Некто Шейн Догерти добился, чтобы госпожу Воронцову признали недееспособной. Теперь он ее опекун. И он подписал разрешение на аборт.
— Вот с…
Антуан оборвал себя. Его пальцы, царапнув поверхность стола, оставили на ней борозды. Нет, в отличие от Лукаша, он не умел выпускать когти. Но, как любой вер, был намного сильнее обычного человека.
— Ты должен сделать все возможное и невозможное, чтобы сохранить этого ребенка, — процедил он, не разжимая зубов. — Ты понял меня?
— И на каком основании?
— Придумай что-нибудь! Ты же врач!
— Врач. Но не господь бог.
— Черт! Как этот Догерти добился опекунства?
— Через суд. Родители Воронцовой далеко, да их и не ставили в известность. А других желающих не было. Но…
Нейман замолчал, обдумывая внезапно возникшую идею.
Потом неуверенно произнес:
— Есть один выход. По закону этот ребенок принадлежит отцу. В ЕСР очень строго следят за этим. Если объявится отец ребенка и настоит на своих правах, я имею право отменить аборт.
Антуан нервно забарабанил пальцами по столу.
— Отец? Да, я понял, о чем ты. Отец есть… Но официально он мертв…
— О чем это вы?
— Подопытный номер шестнадцать. Помните, док? — Андрулеску почувствовал, как дыхание Неймана изменилось. Да, он помнил. Еще бы, в свое время Генри Нейман участвовал в этих экспериментах в качестве ассистента. — Он единственный, кто перенес трансформацию в Химнессе и научился с ней жить. Я изменил кое-какие данные, так что все эти годы он числился в покойниках. Но на самом деле живет и здравствует. Вместо него был утилизирован совсем другой вер.
В наушниках воцарилась звенящая тишина, нарушаемая лишь слабым шелестом помех.
Нейман застыл над столом в своем кабинете, сжимая в руках портативную рацию. Его глаза, уставившись в одну точку, сверлили небольшой глобус, установленный на столе, но мужчина не видел его. По лицу доктора крупными градинами стекал пот. Сердце ухало: вот оно, вот оно! То, о чем он мечтал все эти годы. Прорыв в науке. И именно он, Генри Нейман, даст ему свое имя.
— Я понял, — прохрипел он в трубку, немного придя в себя. — Где сейчас этот подопытный? Он должен заявить права на ребенка и его мать. Тогда я смогу что-то сделать.
— В надежном месте, — усмехнулся Андрулеску. Кажется, все складывалось даже лучше, чем он задумал. Этот ребенок… Да, он не входил в планы Антуана. Но теперь, раз уж он есть, надо сделать все, чтобы его сохранить. И плевать, что его мать не Лика. Он, Антуан, найдет дочери другое применение. — Мне нужна гарантия, что его не прибьют ваши вояки.
— Об этом не беспокойтесь. Он уникальный субъект. Единственный в своем роде. Если он подпишет добровольное соглашение с научным советом, ему дадут все льготы, какие только можно придумать в такой ситуации.
