Привязывая душу (ЛП) - Аннетт Мари (бесплатные полные книги TXT) 📗
Эш украл Сахар у Майсиса.
Он украл Сахар. Снова!
Она не знала, зачем он сделал это, но она знала, зачем он дал ей Камень. Чтобы она могла убить Самаэла. Он сказал это, пряча Сахар в ее карман. Он умирал и не мог его использовать. Он украл его… для нее. На случай, если не сможет ее освободить. Чтобы она освободилась сама.
Глупый дракониан рисковал всем миром, чтобы дать ей Сахар, надеясь, что Самаэл не поймет, что он у нее, чтобы Пайпер могла убить его.
Она сжала камень в кулак. Самаэл не запрещал ей использовать магию. И Эш сказал ей, что ошейник не выдержит много магии. Она позволила себе обрадоваться на миг. Он отдал ей оружие и информацию, хотя она предала его, и он был отравлен из-за Самаэла?
Черт, она должна была спасти его. Время утекало, если еще не было поздно.
Сжимая Сахар в кулаке, она отошла в дальний угол палатки. Пайпер все еще не смотрела на него, не могла, пока ошейник был на ней. Если Самаэл увидит ее глазами, что Сахар у нее… она не могла так рисковать. Закрыв глаза, она прижала Камень к груди.
Когда она в прошлый раз активировала Камень, жажда убивать тут же охватила ее. Она не могла этого допустить. Нельзя было позволить Сахару захватить ее. Или ей хотя бы нужно было направить жестокость в нужное русло. До этого она пробуждала Камень ненавистью к Самаэлу. В этот раз она заполнила разум мыслями об Эше. Пайпер должна была спасти его. Должна была защитить его. Уничтожить всех, кто угрожал ему.
Для этого ей нужно было разрушить ошейник. Он управлял ею. Он был злом. Она ненавидела это. Она уничтожит его.
«Помоги мне, — обратилась Пайпер к Сахару. — Помоги уничтожить эту злую штуку».
Жар вспыхнул в ее ладони с растущей скоростью. Ненависть к ошейнику поднималась в ней. Пайпер не давала себе сойти с ума, она думала об Эше. Он сохранял ей жизнь в океане жестокости. Она не могла отвернуться от цели. Спасти его. Защитить. Она уничтожит ошейник, чтобы спасти его.
Ее разум разделился, жестокость с одной стороны, желание спасти Эша — с другой. С Камнем в руке Пайпер сжала другую ладонь на ошейнике. Мышцы руки содрогались, но она уже сжимала его. Осталось только сосредоточиться.
Она не знала, как Эш ломал ошейники. Может, тут была хитрость, какая-то стратегия или заклинание. Она не знала, как это сделать. И она собрала силу, гремящую в ее теле, и бросила в ошейник.
Кольцо золота дико гудело, дрожало ужасно быстро, магия лилась по нему. Дикое желание кипело в ее голове. Эш. Это было для него.
«Ошейник, — думала она, говоря с Сахаром. — Ошейник!».
Сила пылала в ней, волна эйфории грозила стереть ее разум. Пайпер сосредоточилась на ошейнике. Она ненавидела его. Только его. Он был целью всей ярости и жестокости в ней. Камень раскалился сильнее. Она прижала его крепче к груди, зная, что он сияет. Сила лилась в ошейник. Он дрожал все сильнее. Мало. Он не ломался.
— Что ты делаешь? — раздался неподалеку крик. Алеф. Слишком близко. — Что ты творишь?
Вспыхнула паника. Пайпер мысленно требовала от Сахара больше, и он ответил.
Магия текла по ее телу тысячью лезвий огня. Экстаз превратился в агонию. Ее рот открылся в беззвучном крике, сила терзала ее и ошейник. Магия кричала в ней бурей. Она ощущала, как в ней что-то рвется, то ли физическое, то ли нет. Боль пылала в нервах. Огонь взорвался в голове, перед глазами все побелело от боли.
Ошейник обжигал ее. Он дрожал так сильно, что Пайпер едва его удерживала. Но этого не хватало. Он не ломался.
«Больше», — приказала Пайпер Камню.
Сила ворвалась в нее. Легкие развернулись, и она закричала. Боль терзала голову, что-то в ней ломалось. Она не могла думать. Ошейник. Нужно уничтожить ошейник.
Магия ударила по ошейнику через нее.
Золотое кольцо разбилось с взрывом магии, и мир стал белым.
* * *
Коридор был длинным, тускло освещенным, но знакомым. Волнение трепетало на ее нервах. Она шла, чуть подпрыгивая. Она не видела их почти полгода. Слишком долго. Она замерла, провела пальцами по своим золотым волосам, приводя в порядок локоны вокруг лица, и улыбнулась.
Порой удача поражала ее. Она, полукровка с двумя родословными, как-то привлекла интерес двух самых сильных деймонов всех миров. Невероятно. Она впервые встретила их три года назад, порой это ее удивляло. Они все еще были рады ее обществу.
Обычно так было. Порой было сложнее. Они были противоположностями. Солнце и луна, жар и холод. Дружба этих деймонов была непростой, но их союз был прочен, как камень. Они были похожи, но и различия было хорошо заметны. Оба сильные. Властные. И, конечно, красивые.
Она замедлила шаги, напевая под нос. Два прекрасных сильных деймона хотели ее… что это говорило о ней? Она была желанна. Она была сильна, ее уникальная смесь родословных давала ей достаточно магии, чтобы соперничать с деймонами. Не их статуса, конечно, но все же она не была слабой. Им это нравилось. Ее огонь. Ее уверенность. Они не могли ее запугать.
Она любила, когда они были втроем. Это было веселее всего. Оба деймона были собственниками. Они не хотели делиться ее вниманием или симпатией. Они боролись за нее. Порой она провоцировала борьбу, чтобы насладиться столкновением характеров. Они были такими чудесными, когда злились, она трепетала, видя, как они борются за нее.
Это было опасно, но она знала, что означает деймон-возлюбленный. Еще и сильный. Им нужно было бросать вызов. Иначе они теряли интерес.
У нее было два борющихся деймона, это указывало на ее навык и ум. Она знала, чего они хотели, и давала это им. Создавала для них. Бросала вызов, соблазняла, развлекала, проверяла. Глупые женщины пытались переманить ее возлюбленных чарами, но ее деймоны всегда возвращались к ней. Другие женщины не понимали деймонов, их нужды и желания.
Конечно, они не убили друг друга в борьбе не просто так. Они не потерпели бы игру на их желаниях и привязанности ради наслаждения, они убили бы ее, заподозрив это. Если бы кто-то еще встал между ними, пролилась бы кровь.
Но нет. Они знали, как и она, что она не играла с ними. Как и не могла выбрать одного.
Она любила обоих. Любила в равной степени, без различий. Она не могла выбрать, она не могла лишить себя половины. Потому они терпели дележку. Это не продлится вечно. Рано или поздно один или оба отвлекутся на другие развлечения. Но пока что они еще хотели ее, и она будет наслаждаться каждым мигом с ними.
Как этой ночью. Они втроем. Такое бывало редко. Ее деймоны слишком сильно соперничали друг с другом. Было уже невозможно повторить ту незабываемую ночь, когда она заманила их обоих в ее постель. Одновременно. Это было… поразительно. Она это не забудет.
Она шла к концу коридора, желание смешивалось со стремлением увидеть их. Она слышала голоса. Ее любимые говорили о делах, как обычно. Она толкнула дверь и прошла в комнату.
Они в унисон повернулись к ней. Солнце и луна. Огонь и лед. Красивые. Опасные.
— Натания, — поприветствовало ее солнце. Его голос звучал как музыка, танцевал на ее коже, красивый, как его тело без изъянов и шелковистые золотые волосы. Он ласкал ее взглядом зеленых глаз, что были ярче драгоценных камней.
— Маахес, — проурчала она. Натания опустила ресницы и повернулась к своей луне.
Его серые глаза посмотрели на ее лицо.
— Натания, — произнес он голосом, что был нежнее шелка, не таким певучим, как у Маахеса, но полным силы, что скользнула под ее кожу.
— Ниртарот, — она скользила по нему взглядом, вбирая его необычный вид, словно впервые встретила. Конечно, она его видела таким, он редко использовал морок даже в ее мире. Он был диким, в отличие от Маахеса, но не одичавшим. Он был как бушующая горная река: холодная, непредсказуемая, вечно текущая. Убийственная. Маахес был рекой долин — теплой на поверхности, обманчиво спокойной на вид, но с опасной глубиной, готовой утянуть во тьму.
Улыбаясь Ниртароту, она подняла руку и скользнула пальцем по его сложенному крылу. Его дыхание дрогнуло. Его крылья были очень чувствительны. Редкие знали такую интимную подробность о драконианах, редкие осмеливались подойти к ним, но страх давно не трогал ее в его присутствии. Ее поражало, как другие содрогались от ужаса при виде него. Он не был пугающим, он был красивым. По три изогнутых рога по бокам головы, блестящая черная чешуя, как замысловатая броня, узоры на коже… У нее перехватывало дыхание.
