Злодей не моего романа - Чепенко Евгения (книги бесплатно полные версии .txt) 📗
– Рик, – позвала я.
Он снова повторил все сначала, возвращая на несколько минут относительное спокойствие в глаза.
– Да?
– Тут есть краска?
– В подвале.
– Пошли, – кивнула я.
Нашла приличную банку ярко-синей и белую. Схватила первую. Поковырялась, кистей не обнаружила. Ну не рукой же рисовать, правда? Поднялась на кухню, выудила ложку, обмотала ее салфеткой и поскакала на улицу. Рик все это время не отставал ни на шаг. Про себя подумала, что закончу – покормить мужика надо. Когда он ел последний раз?
Забор был как холст. В том смысле, что сплошной, белый, прямо разворот для больной фантазии. Открыла банку, перемешала, прикусила губу и принялась выводить текст. Для начала на одной стороне, потом на другой. По логике, они на забор сверху становятся, увидят мои шедевры по-любому, глазастые. Когда я закончила, надпись гласила: «К Эрику нельзя, убьет. Возвращайтесь…» – и снизу дата.
– Ну как? – склонила голову набок, обозревая свои художественные таланты.
Рик помолчал.
– Ужасно.
– Спасибо, ты мне тоже нравишься.
Дома отмыла руки, устроилась на кровати, снова позвала Беса. На этот раз ответа ждать пришлось чуть меньше. Верно, и правда справится.
– Да, маленькая?
– Тебе поесть бы.
Он снова зажмурился на несколько минут, открыл глаза, исчез, возник за моей спиной, я легко оперлась на теплую грудь. Бес поцеловал меня в висок, провел языком по мочке, лизнул шею и прокусил кожу. Я зажмурилась. Сейчас отчего-то было больнее, чем обычно. Напряглась, потом чертыхнулась про себя и расслабилась. Сообразила, что дело в Рике. Тогда в первый раз он пугал меня, но вред не причинял, напротив, я толком и не поняла ничего и после… В больницах пальцы больнее прокалывают. Сейчас же он плохо себя контролировал и все же был нежным. Странный Бес. Противоречивый. Ласковый и грубый. Добрый и злой. Сильный и ранимый. И весь мой, такой, какой есть. Прибью каждого, кто подойдет или обидит. Может, я и слабая, но, если захочу, – мстить тоже умею.
– Выживи сначала в царстве хищников, – рассмеялся рассудок.
– А вот выживу, приноровлюсь. Человек быстро адаптируется, – заткнула я непрошеный комментарий.
Дожила. Сама с собой разговариваю. Решила больше не размышлять, а то так и до психушки недолго. На кой фиг им бессмертная пациентка? Закрыла глаза, откинула голову на твердое плечо и задремала. Проснулась, настенные часы отмеряли четвертый час дня, испуганно подскочила. Рик не пустил, удерживая в объятиях.
– Спи, маленькая.
Я легла обратно, запрокинула голову и взглянула на него.
– Тебе лучше?
Он улыбнулся, кивнул. Я прищурилась, вглядываясь в глаза. Они и вправду больше не горели чернотой.
– Спи, – уже тверже велел он. Я устроилась поудобнее, обняла его руки и погрузилась в сновидения.
Глава 3
Не знаю, подействовала ли надпись или поток беженцев просто иссяк, но Рик больше не рычал. По-прежнему ходил по пятам со странным выражением на лице. Собеседник из него и в нормальном-то состоянии не ахти какой, а сейчас и вовсе без толку спрашивать, что, по его мнению, неважное, поэтому я приготовила себе ужин, поела и в кои-то веки уткнулась в телик. В моей холостяцкой квартирке такового не водилось. Нашла новостной канал и погрузилась в водоворот событий этого мира…
Где-то проходит встреча каких-то там официальных лиц каких-то там государств. Где-то стоит жара, которой «старожилы» не припомнят. Где-то разбился самолет. Где-то футбольные болельщики устроили погром. Я сердито фыркнула. И вот стоило исчезать из дома? С какого такого перепугу вдруг решила, что тут все иначе. Не думаю, что Кэтрин Пыжикова загонялась описанием человеческих политических междоусобиц, а розовая дама, создав мир, просто позволила ему развиваться по образу и подобию моего родного. Это повезло еще, что Инферно заставила нечисть скрытничать, а то б, черт их знает, они ж сильные. Мы вон коров разводим ради мяса и молока. Я покосилась на Беса, блаженно растянувшегося на полу возле дивана. Глаза закрыты. Не шевелится. Расслаблен. Кажется, человек человеком, но на деле-то оно не так, хоть и обожаю до помутнения. Нашла музыкальный канал, оставила, пусть играет.
Надо будет приобрести учебник по истории и географии. Почитать, поучить, все полезнее, чем эта ерунда новостная. Продолжила разглядывать мужа. Эх, умела б рисовать… Какой же он… не знаю, потрясающий, необычный, сексуальный, грациозный, что ли… Даже сейчас, когда просто лежит. Мелькнула шальная мысль. А зачем мне, собственно, рисовать? Есть же фотоаппараты. Есть телик, есть комп, фотик тоже должен найтись. У Рика вряд ли, но в магазинах точно. Я усмехнулась своему спокойствию. Тот факт, что трачу не свои деньги, совершенно не коробил. Странно, ибо раньше на этот счет я была довольно щепетильна. Никого из мужиков не подпускала близко к абсолютной материальной власти над собой.
– Маленькая, что?
Услышал. Снова улыбнулась.
– Опять не успокоишься?
– Нет. – Глаз Рик по-прежнему не открывал.
Озвучила последнюю мысль о материальном вслух. Серо-черные глаза открылись и теперь внимательно изучали меня.
– Почему?
Будто ты не знаешь.
– Говори.
А командовать мы так и не перестанем, да?
– Узурпатор, – беззлобно со смехом в голосе брякнула я.
Он недовольно сощурился. Серый цвет вновь начал медленно пропадать. Я тут же кинулась на попятную. Еще, чего доброго, опять рычать начнет. Вроде в себя приходить только начал, а тут шибко мудрая жена со своей дразниловкой.
– Потому что тебе можно все. И как еще словами описать – не знаю. – Вот так, хороший мой, коротко, зато по существу.
Губы тронула легкая самодовольная улыбка, он снова прикрыл веки и расслабился. Ну чисто вожак прайда на тропическом солнышке. Проглотила накативший смех. Снова же потребует излагать мысли, а такое поди изложи.
Мне надоело сидеть на диване. Недолго думая сползла и уселась на Рика верхом. Черная бровь на мгновение удивленно приподнялась, затем на лицо вернулось прежнее выражение. Я оперлась свободной рукой о его грудь и вернулась к детальному изучению внешности своего хищника. Чем дольше я этим занималась, тем отчетливее из глубины сознания поднималось желание. Хотелось испытать все то, что только он мог мне дать. Хотелось оказаться в его руках, ощущать его, подчиняться его движениям… Услышала подозрительный скрежет. Обернулась на звук. Длинные пальцы, сжимаясь, крошили под собой паркет. Вновь взглянула на лицо Рика. Он сжал челюсть. Скрипнули зубы. Я блаженная! Потому как, переварив все увиденное, захотела его раза в два сильнее. Чудовищный хруст усилился. Хана замечательному красивому полу. Бес выгнулся подо мной. Я, кажется, только что застонала. Зажмурился сильнее, так и не дав мне увидеть своих глаз, хотя и без того знала, что они теперь черные, дыхание его стало глубоким, частым.
В голову пришла мысль. Я привычно не стала выяснять степень своей разумности. Сползла немного ниже. Плохо лишь, что одна рука, ну да ладно… Не девочка, хватит и одной. Расстегнула ремень, следом молнию. Рик со свистом втянул воздух через стиснутые зубы. Может, ошибусь, но говорить он не мог. Хорошо. Значит «нет» не скажет. Задрала белую майку, склонилась и проложила дорожку поцелуев по животу вниз. Бес хрипло выдохнул. Насколько смогла, стянула джинсы, белье. Очертила языком напряженные мышцы. Помнится когда-то в юности, годиков так эдак в пятнадцать, вычитав такую сцену в недетской книжке, я долго удивлялась: разве женщине такое приятно? Сейчас я бы выдала той глупой себе увесистый подзатыльник, ибо чувство приятности во мне ничуть не уменьшилось, скорее усилилось. Хотелось видеть, как он плавится от моих прикосновений, как жаждет их, как выгибается, как хрипло рычит и мечется, дико желая и не желая одновременно того, что я с ним делаю…
К тому моменту, когда я закончила, живого паркета вокруг нас не осталось. Рик тяжело, прерывисто дышал, глаз по-прежнему не открывал. Чуть улыбнувшись, я осторожно вернула его одежду на место, вновь расположилась верхом и склонила голову на бок, пристально изучая родное лицо. На то, чтоб успокоиться, у него ушло минут пятнадцать, не меньше. Наконец он тихо выдохнул, расслабился и открыл глаза. В них плескалось блаженство и… вина? Бес чувствовал себя виноватым. За что? Вопросительно взглянула на него, пытаясь понять. Он молчал, наконец губы шевельнулись. Тихо, почти беззвучно произнес:
