Истинная для Ворона (СИ) - Адьяр Мирослава (смотреть онлайн бесплатно книга .TXT) 📗
Сердце колотится о ребра, хочет вырваться из костяной клетки, и мне приходится вдохнуть поглубже, чтобы успокоить расшатанные нервы. В голове полнейший кавардак, и единственная точка опоры — револьвер на поясе и клинок в руке.
Что, если мы опоздаем?
Нет, нельзя об этом думать сейчас! Страх убивает, он — отец всех сомнений и слабостей. Моя рука должна быть твердой, когда я столкнусь с врагом лицом к лицу.
— Ты хорошо его знаешь? — вдруг спрашивает Флоренс.
— Я была капитаном личной охраны его отца.
— Почти что семейные разборки, — девчонка невесело усмехается, а в глубине ее зрачков клубится плотный мрак и сотня вопросов.
— Можно и так сказать, — смотрю на нее сверху вниз, — если прижмешь его, то не убивай. Это мое дело.
— Как скажешь, — Флоренс пожимает плечами и прищуривается, что-то рассматривая впереди. — Но если он начнет палить, то я пристрелю его без размышлений.
У нее даже голос меняется. Становится чуть ниже и глубже, чем тогда в кабинете: из него пропадают девчачья ломкость и высота, а на поверхности показываются уверенность и колючий холод.
Я — чужак. Флоренс не доверяет мне, а после слов о «семейных разборках» может даже подозревать в сговоре.
Она пошла за мной не из желания помочь! Вот оно что.
Стоит девчонке почувствовать хотя бы малейший намек на ложь, как я останусь лежать посреди коридора с пулей в затылке.
Осознание бьет меня по лицу раскаленной тяжелой ладонью, и я не могу сдержать кривую усмешку.
Достойного напарника Фэд воспитывает. Под стать себе.
Платформа дергается и замирает на месте, аккурат у коридора, ведущего в кабинет. Я все еще надеюсь, что после нашего ухода Ключ перенесли и спрятали, но тихий истеричный смех, доносящийся из-за двери, говорит об обратном. Жестом указываю на панель справа и отстегиваю револьвер, взвожу курок — и щелчок в тишине кажется оглушительным.
Мне нужна всего пара секунд, не больше. Возможность вскинуть руку и нажать на спусковой крючок.
Облизываю пересохшие губы и киваю, когда Флоренс заносит ладонь, чтобы ударить по стеклопластовому прямоугольнику.
За дверью что-то грохочет, а через мгновение я слышу знакомый писк.
— Назад!
Флоренс слишком близко — не успевает среагировать. Дверь мнется и раскрывается, как цветок, разлетается в стороны острыми осколками, вспарывает рубашку и жилет, обдает лицо колючими раскаленными брызгами. Отлетаю назад и прикладываюсь со всей дури об поручни платформы.
Мне кажется, что они гнутся от натуги, а ребра трещат и хрустят, выбивая из горла болезненный вопль. Падаю плашмя, лицом вниз, хватаю губами раскаленный воздух, а когда пытаюсь приподняться, то что-то тяжелое давит на шею, пригибая к земле. Я почти впечатываюсь в пол, без малейшей возможности пошевелиться и при этом не лишиться головы.
— Зря ты не носишь броню, Ши, — голос Бури искаженный и охрипший. Ублюдок надсадно кашляет, но крепко стоит на ногах.
Щелчок.
Курок на его револьвере взведен.
Краем глаза я вижу рядом Флоренс. Неподвижную и обмякшую.
— Как думаешь, три пули достаточно, чтобы убить такую мелкую сучку?
— Не… смей…
— Или что?
Он переворачивает меня рывком, отбрасывает в сторону клинок и огнестрел и фиксирует мои руки над головой. Буря тяжелый, а в голове все еще гудит от взрыва. Мир перед глазами отчаянно вращается, перекручивается и сжимается до состояния взведенной пружины.
— Открой-ка рот, шлюха, — шипит Буря.
Дуло револьвера смотрит точно мне в лицо. Я чувствую запах сциловой смазки и стали — он оседает на языке вместе с пылью и гарью.
Подчиняюсь приказу, а Буря чуть не вышибает мне стволом револьвера зубы, проталкивая его глубоко в горло. Давлюсь кашлем, отчего боль в ребрах прошивает меня до самой поясницы и скручивает в тугой узел, выжимает злые слезы и глухие проклятья.
— А Ключик-то у меня, — свободной рукой Буря машет перед моими глазами артефактом. Обезумевший взгляд наливается каким-то хищным, диким блеском, и острие Ключа упирается мне в шею. Надавливает сильнее, прорывая преграду кожи, обмакивает наконечник в теплую кровь. Ничего не чувствую и почти ничего не вижу, все тело — обломок камня, покрытый сеткой мелких трещин.
Артефакт весь в крови, и мне кажется, что я слышу его голос.
Далекий, неразборчивый шепот.
Он похож на легкое шуршание листвы под ногами, когда прогуливаешься осенью по забытым тропинкам.
Так мог бы разговаривать лес, если бы знал человеческий язык.
Враг…
Враг нашел нас…
Что-то тяжелое и холодное капает на щеку, а лицо Бури неуловимо меняется. Он смотрит на артефакт, как на ядовитую змею, но не в силах разжать пальцы и отбросить его прочь. Ключ медленно покрывается непроницаемой чернотой, которая собирается и стекает вниз, по запястью Бури и дальше. Чернота булькает, оплетает наши тела, мешает отлепиться друг от друга. Тонкие усики-щупальца пеленают и лежащую рядом Флоренс.
Хочу кричать, выть от ужаса и биться, как в последний раз, но странный, шелестящий голос настойчиво врывается в голову и крошит мысли в пыль, мешает сосредоточиться.
Враг нашел нас…
Мне кажется, что я проваливаюсь в яму без дна, тону и не могу нащупать опору. Бури уже не видно — он весь оплетен чернотой и даже не шевелится.
Парализованный.
Уничтоженный страхом.
Когда мрак подбирается к глазам и ушам, мне кажется, что я слышу вдалеке чей-то крик. Будто кто-то зовет меня по имени и просит не уходить, но шелест сильнее.
Нет вокруг ничего, кроме тьмы.
И она с радостью принимает нас.
44. Фэд
— Ты понимаешь, что ты делаешь?
Отец был собран и аккуратен, как всегда. В крохотном номере этой всеми забытой гостиницы, в заднице галактики, он напоминал дорогую фарфоровую статуэтку, случайно брошенную в кучу мусора.
Идеальный костюм, идеальная прическа, идеальный изгиб смоляных бровей. Все в нем было слишком идеально, выглажено и выхолощено. Все, даже самые минимальные, огрехи вроде седины и слишком глубоких морщин убирались безжалостно, оставляя вместо человеческого тела красивую картинку.
Сколько ему лет?
Почему-то совершенно вылетело из головы. Разве я умею забывать?
— Понимаю, — отвечать нужно было быстро и четко. Никаких разглагольствований, никаких словесных прелюдий. Нельзя было дать этому человеку ни малейшей возможности ухватиться за неточность или сомнения. Не было никакого желания спорить или драть горло, доказывая свою правоту.
И сил тоже не было.
Я их растерял. Сейчас или вчера? Или неделю назад? Казалось, что чувство усталости было со мной всегда, давило на хребет и выкручивало каждый мускул, будто хотело разорвать меня на части.
— Если ты освободишь Посредника, то я все еще могу обещать тебе…милосердный суд.
Я склонил голову набок и рассматривал отца из-под полуопущенных ресниц. И порадовался, что Геранта не было в комнате, потому что, видит Саджа, он бы высказал старику все, что хотел. У вольного за эти дни накипело на два полнехоньких ведра брани.
«Милосердный суд». Вы только вслушайтесь!
Суд за что? За попытку спасти Заграйт и все человечество от превращения в корм? Я, конечно, понимал, что будет нелегко, представлял масштабы драмы, которая развернется, когда до Совета дойдет слушок о похищении Посредника, да не кем-нибудь, а магистром Звездной гильдии.
Ублюдок факты умело исказил.
До того, как мы его скрутили, передал сообщение в Совет: мол, отдал гильдии приказ забрать груз, а я и моя шайка решили торговаться и выгадывать условия получше, скрылись на Кулгане, подставили кулганцев под удар. Нарушили целую кипу законов и перебили весь боевой отряд, сопровождавший Посредника.
Он пытался урезонить вышедшего из-под контроля магистра и угодил в плен. Благо хоть больше сказать ничего не успел — Бардо постарался, да так хорошо, что Посредник пришел в себя лишь на вторые сутки. Пришлось бежать, и быстро, пока Кулган не стал полем боевых действий.
