Неподобающая Мара Дайер - Ходкин Мишель (книги полностью txt) 📗

— Э-э, думаю, тебе машет брат. Или машет, или пытается помочь самолету приземлиться в целости и сохранности.

Я обернулась. Даниэль и вправду делал дикие жесты в мою сторону.

— Наверное, я должна…

— Да. Э-э, хочешь поболтаться со мной после школы на этой неделе?

— Конечно, — ответила я. — Позвонишь?

Я пятилась в сторону Даниэля до тех пор, пока Джейми не кивнул, потом повернулась и помахала через плечо.

Когда я подошла к Даниэлю, у него был недовольный вид.

— У тебя большие неприятности, юная леди, — сказал Даниэль, двинувшись к машине.

— Что еще?

— Я слышал о твоем выступлении на испанском.

Да откуда он мог услышать? Дерьмо.

— Дерьмо.

— Хм, да. Ты понятия не имеешь, во что только что вляпалась, — сказал Даниэль, когда мы сели в машину. — Моралес не без причины поносят везде и всюду. Софи потчует меня ужастиками после того, как обрушила на меня новости о тебе.

Я сделала заметку на память: попилить Софи за то, что она такая доносчица. Внутренне я слегка поежилась, но, когда заговорила, голос мой звучал спокойно:

— Я не уверена, что это может сильно осложнить дело. Ведьма и так каждый день меня пытала.

— Что она делала?

— Она заставляла меня стоять перед всем классом, забрасывая вопросами на испанском по темам, которые мы еще не проходили, и смеялась, когда я отвечала неправильно…

Я замолчала. Почему-то, когда я излагала свои доводы вслух, они казались не такими убедительными. Даниэль искоса посмотрел на меня.

— Она подло смеялась, — добавила я.

— Угу.

— И швырнула в меня мелом.

— И все?

Раздражаясь все больше, я кинула на него быстрый взгляд.

— Спросил ученик, на которого никогда не кричал учитель.

Даниэль промолчал; он вел машину, смотря перед собой отсутствующим взглядом.

— Это было очень жестоко. Наверное, тебе стоило увидеть это своими глазами.

Я больше не хотела думать о Моралес.

— Наверное, — сказал он и странно на меня посмотрел. — Что с тобой?

— Ничего, — пробормотала я.

— Врушка, врушка, печеная ватрушка.

— Это перестало быть забавным с тех пор, как нам минуло пять лет. Вообще-то никогда не было забавным.

— Послушай, не беспокойся так насчет Моралес. По крайней мере, тебе не надо в нынешнем семестре подавать заявления в семь соперничающих интернатур.

— Они все тебя примут, — тихо сказала я.

— Неправда. Я халтурил в независимых исследованиях, и мисс Допико так и не написала мне рекомендации… И, возможно, я переоценил груз своих продвинутых занятий и не знаю, как справлюсь с экзаменами. Может, и не примут никуда.

— Ну, если это так, мне нечего и молиться о поступлении.

— А может, тебе пора уже молиться, пока не поздно, — предположил Даниэль, глядя вперед.

— Может, поступить было бы не так трудно, будь я гением, как мой старший брат.

— Ты не глупее меня. Просто не занимаешься так же усердно.

Я хотела запротестовать, но он меня перебил:

— Дело не только в отметках. Что ты собираешься написать в своем резюме для колледжа? Ты не занимаешься театральными постановками. Не занимаешься музыкой. Ни школьной газетой. Ни спортом. Ни…

— Я рисую.

— Что ж, воспользуйся этим. Поучаствуй в каких-нибудь состязаниях. Выиграй призы. И доберись до других организаций, им нужно увидеть, что ты хорошо умеешь…

— Господи, Даниэль. Я знаю. Знаю.

Остаток пути до дома мы ехали молча, но я чувствовала себя виноватой и нарушила молчание, когда мы свернули на подъездную дорожку.

— Что Софи делает в этот уик-энд? — спросила я.

— Не знаю, — ответил Даниэль и захлопнул дверцу.

Невероятно. Теперь он тоже в паршивом настроении.

Я вошла в дом и отправилась на кухню порыться в поисках еды, а Даниэль исчез в своей комнате — наверное, чтобы набросать контуры какой-нибудь изысканной плеяды философской ерунды для своей интернатуры и задыхаться в тисках своего чересчур развитого СНС. [64]

Я тем временем размышляла над своим унылым будущим, представляя себя в роли художницы на асфальте в Нью-Йорке, перебивающейся китайской лапшой и незаконно проживающей в Алфавитном городе, [65] потому что не занималась на факультативах.

Потом в мои мысли ворвался телефонный звонок. Я сняла трубку.

— Алло?

— Скажите своему мужу, чтобы бросил это дело, — прошептал кто-то.

Так тихо, что я сомневалась, что правильно расслышала. Но мое сердце все равно сильно заколотилось.

— Кто это?

— Вы пожалеете.

Звонивший дал отбой.

Меня бросило в холодный пот. Все мои мысли как ветром сдуло. Когда Даниэль вошел на кухню, я все еще сжимала телефонную трубку, хотя гудки давно уже смолкли.

— Что ты делаешь? — спросил он, проходя мимо меня к холодильнику.

Я не ответила. Я проверила журнал звонков и пристально изучила последний входящий. Офис мамы, два часа назад. После этого — никаких записей. В котором часу это было? Я проверила экранчик на микроволновке — прошло двадцать минут. Я стояла, сжимая телефонную трубку, в течение двадцати минут. Стерла ли я запись? Был ли вообще звонок?

— Мара?

Я повернулась к Даниэлю.

— Черт, — сказал он, сделав шаг назад. — Ты выглядишь так, словно видела привидение.

Или слышала привидение.

Не ответив ему, я направилась в свою комнату, вытащив по дороге мобильник. Этим утром я приняла таблетки, как делала каждое утро после той выставки искусств. Но если телефонный звонок был настоящим, почему он не высветился в журнале?

Перепуганная, я на всякий случай набрала номер отца. Он ответил на втором же гудке.

— У меня есть вопрос, — выпалила я, даже не поздоровавшись.

— В чем дело, малышка?

— Если бы ты захотел сейчас бросить то дело, ты бы смог?

Отец помолчал.

— Мара, с тобой все в порядке?

— Да, да. Просто теоретический вопрос.

Отчасти он таковым и являлся. На данный момент.

— Ла-адно. Что ж, крайне маловероятно, что судья позволит на данном этапе заменить адвоката. Вообще-то я почти уверен, что она этого не позволит.

У меня упало сердце.

— А как же тогда тот, второй, юрист отказался от этого дела?

— Клиент согласился, чтобы дело передали мне, иначе Нату бы не повезло.

— А твой клиент не позволит тебе сейчас дать задний ход?

— Сомневаюсь, что позволит. Для него это бы сильно все усложнило. И судья такого не допустит. Она бы применила ко мне определенные санкции, если бы я выкинул нечто подобное. Мара, ты уверена, что ты в порядке? Я собирался расспросить тебя насчет твоего визита к врачу на прошлой неделе, но устал…

Он думал, что дело в нем. В том, что его не было рядом.

— Да. Я в полном порядке, — ответила я как можно более убедительным тоном.

— Когда у тебя следующая встреча с врачом?

— В следующий четверг.

— Хорошо. Мне надо идти, но мы наверстаем упущенное на твоем дне рождения, хорошо?

Я помолчала.

— Ты будешь дома в субботу?

— Столько, сколько смогу. Я люблю тебя, малышка. Скоро поговорим.

Я повесила трубку и принялась расхаживать по комнате, как дикий зверь, прокручивая в уме телефонный звонок. Я принимала антипсихотические препараты от галлюцинаций и, возможно (почти наверняка), от маний. Всю минувшую неделю со мной было все в порядке, но, может быть, стресс от экзаменов в конце концов настиг. Если бы я рассказала родителям о телефонном звонке, но не имела бы доказательств, не имела бы ничего, подтверждающего мою историю, что бы тогда они подумали? Что сделали? Отец все равно не бросил бы дела, а мама? Ей бы захотелось вытащить меня из школы, чтобы помочь справиться со стрессом. А не получи я вовремя аттестат, не отправься сразу после школы в вуз, это не помогло бы мне справиться со стрессом.

Я не упомянула о звонке.

А мне следовало бы это сделать.

38

Ной заехал за мной на следующее утро, но по дороге в школу я была выбита из колеи и молчалива. Он не приставал ко мне с расспросами. Хотя мы приезжали в школу вместе буквально каждый день уже больше недели, все взгляды по-прежнему были устремлены на нас, пока мы проходили через ворота и пересекали двор. Ной не выпускал моего запястья, но у дверей математического класса разжал руку, пусть и нехотя. Анна и Эйден пронеслись мимо, скорчив гримасы, как будто почуяли вонь.