Призыв ведьмы. Часть 2 (СИ) - Торен Эйлин (читать хорошую книгу полностью txt, fb2) 📗

— … неделя это семь суток, точнее мирт. И я почти всю неделю была занята. Школа, это такое место, где дети учатся, а после неё начиналось — музыка, конюшня, рисование, пение, танцы, — она недовольно сморщила нос.

— Ты не любила танцы? — спросил Рэтар, ему так отчаянно хотелось знать про неё всё это не важное, прошлое, давнее, но она же ничего о себе не говорила, а ему было отчаянно мало.

— Нет, не просто не любила, — и Хэла повела головой, выражение лица стало озорным, — ненавидела. Да и остальное… Если бы у меня спросили, что бы из всего этого я оставила, то я бы сказала — лошади и музыка. Остальное в топку.

— Рисуешь ты неплохо, — заметил феран, глядя на разные картинки, которые она нарисовала на листке.

— Это единственный навык, которые пригодился, — ответила ведьма. — Потому что, когда у тебя есть дети, рисовать надо много и самозабвенно, желательно.

— А пение? — спросил Рэтар. Хотя ему было больно слышать о детях, каждый раз кололо нещадно, но Хэла говорила с лёгкостью, может даже напускной, а он трусливо не хотел в это лезть, да и больно делать не хотел.

— Пение мне понадобилось только здесь, — ответила она. — И то не уверена, что все в восторге.

— Мне нравится, как ты поёшь.

— Как пою нравится, а вот песни не очень, — Хэла улыбнулась и склонила голову на бок.

— С чего ты взяла? — удивился Рэтар.

— Когда я пела песню про обман [1], ты почти выжег мне дырень взглядом, а гневом своим чуть не придушил, — сказала она и он нахмурился. — Или ту песню про конец войны…[2]

— Хэла, — Рэтар мотнул головой, точно помня песни, про которые она сейчас упомянула. — Про конец войны хорошая песня, да и про обман… но тут нельзя такие петь. Мне можешь петь какие хочешь, про что хочешь, но на людях не надо. Я просто не хочу, чтобы ты пострадала.

— Да, лишиться головы из-за песни — нелепо, — согласилась ведьма. — Но в целом, знаешь, возможно и в моём мире.

— Правда никому не нужна, — ответил Рэтар.

И она кивнула, соглашаясь с ним.

— Так мой папа говорил, — проговорила она. — Особенно, когда бабушке, ну в смысле своей маме, врал, что она хорошо готовит.

Рэтар усмехнулся, а Хэла улыбнулась и покачала головой. Он не устанет поражаться этой способности переводить серьёзные вещи в шутки.

— Моя бабушка ужасно готовила, я проводила с ней лето и это было бррр, — она сморщила нос, потом захихикала. — И так радовалась, когда папа приезжал и доедал за мной бабушкину стряпню. И всегда говорил ей, что это было вкусно.

Хэла пожала плечами.

— Но после завтрака, если была хорошая погода, брали бутерброды и уходили на пруд и всегда пропускали обед. Потому суп у неё, это как похлёбка, был провальным всегда! И мы лежали на берегу, смотрели на облака и играли в “скажи, что видишь”.

Она улыбнулась грустной, полной тоски улыбкой.

— Мне кажется я была папиным проклятьем. Если бы у меня спросили сейчас, что бы я сказала себе тогдашей, то это без сомнений было: “оставь папу в покое, дай ему побыть наедине с собой!” Я любила быть с папой. Я прогуливала пение или рисование, приходя к нему на работу, — и лицо Хэлы стало открытым, детским, невероятным. — Это было нельзя, но как я любила пожарную часть. Красные машины, пожарный инструмент, а люди.

Она перевела взгляд на бумагу и стала рисовать.

— Я обожала папину смену. Я приходила и папа нарочито меня отчитывал, что нельзя приходить и, что я прогуливаю занятия, а к нему подходил дядя Миша, водитель лестницы и говорил, чтобы он отстал от ребёнка, а потом забирал меня пить чай с конфетами. И я сидела в пожарной части, слушала разговоры и ничего не делала, вот вообще ничего.

На листке росчерками нескольких линий появлялись странные вещи и Рэтар даже предположить не мог, что это такое. Хэла, рисуя, хмурилась и улыбалась, прикусывала губу и была совершенно озорной девчонкой. Это завораживало.

— А ещё папа единственный, кто спрашивал меня, как я, — проговорила она. — Подходил и говорил “давай, птенчик, пощебечим?” и мы говорили про всё, что в голову взбредёт. Я говорила только с ним.

И Рэтар хотел спросить почему, но в дверь постучали:

— Достопочтенный феран, — вместо Сейка в дверь заглянул Брок.

— Ты не сменился? — нахмурился феран.

— Сейка попросил побыть за него немного, — ответил парень. — У него супруга ночью рожать начала. Мы его отпустили.

— Всё хорошо? — поинтересовался Рэтар.

— Да, достопочтенный феран, — кивнул Брок. — Сейка придет позднее.

— Что ты хотел?

— Там, пришли, — сын нахмурился, — трое. Двое откуда-то отсюда, а ещё один из Кэлтога.

— Кэлтога? — удивился Рэтар.

— Да, по нему прям видно. Мы сказали, что феран не будет с ними говорить, но тот, что из Кэлтога сказал, что подождёт, а двое других кажется убьют друг друга, если вы с ними не поговорите, — Брок улыбнулся.

— Хорошо, — вздохнул феран. — Зови сначала того, который из Кэлтога.

Брок кивнул и ушёл.

— Насколько это далеко? — спросила Хэла.

— На тооре мирт шесть-семь пути, пешком, конечно дольше.

— Ого, далековато, — ведьма слегка нахмурилась, а Рэтар улыбнулся.

— Это селение на границе с Юргом, — пояснил он. — У них там спорная земля и они возделывают часть полей на стороне Изарии, а часть на стороне Юрга. Была проблема с податью. Но всё селение изарийцы, там нет ни одного человека родом из Юрга, да и спорная земля всегда была изарийской, но так получилось, что пришлось часть отдать в пользование Юрга. Теперь там постоянно что-то на границе происходит.

— Мне уйти? — спохватилась она.

— Нет, — сказал Рэтар кажется слишком резко, даже понял, что был порыв поймать её. — Останься.

— Я мешаю тебе работать, — сказала Хэла мягко и наклонила голову.

Феран отрицательно махнул головой:

— Не мешаешь.

— Ты ничего не сделал за то время пока я тут сижу, болтаю и рисую, — заметила ведьма.

— И ты всё ещё не нарисовала лошадь, так? — ответил на это Рэтар.

Хэла рассмеялась:

— Нет, — улыбнулась она. — Постараюсь не лезть в разговор.

— Я не против, — проговорил феран и это было правдой. — Только не ныряй слишком глубоко, изучая людей, хорошо?

— Не буду, — пообещала ведьма. — Я не умею плавать.

— Что? — он был удивлён. — Ты не умеешь плавать?

— Нет, — Хэла повела головой. — Я в детстве чуть не утонула и с тех пор боюсь воды, люблю, но боюсь.

— Надо будет тебя научить, — улыбнулся Рэтар.

— Ты не сможешь, это кажется абсолютно гиблое дело. Да и как ты собрался меня учить, если тебе нельзя со мной в одну воду лезть? — она прищурила глаз. — С берега?

Феран рассмеялся.

— Или ты собрался меня учить в своём персональном феранском бассейне?

— Почему бы и нет? — некоторые странные слова он понимал уже интуитивно.

— Он подходит только для… — ведьма хихикнула и осеклась, потому что в дверь зашёл Брок, а за ним высокий и сухой мужчина, вытянутое, немного скорбное лицо, волосы, тронутые сединой, обувь и простая одежда были в дорожной грязи. — Всё, молчу, рисую лошадку.

Рэтар рукой махнул Броку, отпуская его.

Пришедший мужчина немного потерялся, уставившись на ферана, вид которого внушал всем благоговейный ужас, а потом на Хэлу, которая всё ещё сидя в кресле на коленях, рисовала картинки на бумаге на столе. Правда при виде женщины в сером платье, он немного расслабился, хотя конечно в голове у него, как подозревал Рэтар, сейчас возникло очень много вопросов. Хорошо, что простые всегда считают богатых странными, а уж что до знатного главного дома — тут, по их мнению, вообще все безумные.

— Ты старейшина Кэлтога? — спросил феран, понимая, кто перед ним и вопросом выводя мужчину из забытья.

— Да, достопочтенный феран, — тот кивнул, встретился с Рэтаром взглядом.

— Ты долго шёл. Что у вас произошло?

— Я… мы… — он отчаянно пытался найти слова, чтобы начать, ему стало тяжело дышать и хотя он явно не видел другого выхода, чтобы решить свою проблему, но сейчас был готов уйти не с чем, потому что слова застряли в глотке.