Распутанный (ЛП) - Шоуолтер Джена (чтение книг .TXT) 📗
Эйден хотел вскочить и загнать этих ребят в грязь, хоть они и были совсем детьми. И он мог это сделать. Он все еще контролировал тело. Но изменить прошлое значило изменить и будущее, и не всегда к лучшему. Вообще-то, всегда к худшему. Так что он сидел там, залитый позором и несчастным чувством одиночества Шеннона, надеясь, что именно это Шеннон и делал.
Но затем сцена изменилась, игровая площадка исчезла, и его окружили красные кирпичные стены, на которых красовались граффити, а вдалеке он расслышал вой полицейской сирены.
На его лицо дунул дым, и он закашлялся. Он помахал рукой перед носом, и только потом заметил сигарету в другой своей руке.
— И? — сказал кто-то. — Что ты думаешь?
Эйден сфокусировался. Напротив него стоял парень. Возможно, лет четырнадцати или пятнадцати, и он тоже курил. Как и Шеннон, он был черный, хотя его кожа была темнее, а глаза карие.
Он милый, думал Шеннон, хотя и не совсем в его вкусе; но все же они тайно встречались последние три недели. Что делало его таким привлекательным, так это то, что он был первым знакомым Шеннону парнем, который свободно признавал, что ему нравились другие парни.
В основном люди принимали его. Были и те, кто не принимал, как папа Тайлера, поэтому он часто ходил в синяках. Но все равно Тайлер не скрывал, что он гей, или что в нем есть женственная сторона, и даже гордился этим, начиная со рта с блеском на губах и заканчивая чересчур обтягивающей розовой футболкой и красными ногтями на ногах.
Шеннон еще не говорил никому о своих предпочтениях. Его папа не был наблюдательным, слава Богу, но мама… она, должно быть, подозревала. Будучи взбалмошной, она продолжала знакомить его с девочками, а потом безжалостно закидывала его вопросами. Что он думает о них? Почему бы ему не пригласить их на свидание?
— Спустись на землю, Шеннон, — сказал Тайлер с улыбкой. — Ты слушаешь меня?
— Эм, прости. Что ты сказал?
Веселье Тайлера исчезло в мгновение ока.
— Слушай. Я уже говорил тебе миллион раз, я сказал, что устал кругом скрываться. И я не дам тебе притвориться, что ты не знаешь, о чем я говорю. Или я тебе нравлюсь, или нет. Ладно, так что из этого?
— Я… — Эйден быстро захлопнул рот. Он не знал, как ответил Шеннон, только чувствовал панику, охватившую тело.
— Скажи что-нибудь!
— Я… Я… — А потом это стало неважно. Сцена снова изменилась, на этот раз он стоял в центре баскетбольной площадки. Вокруг были потные парни, они хлопали его по спине и говорили ему, что он проделал отличную работу.
Перед ними на земле лежал парень без сознания. Тайлер. Он узнал его лицо, несмотря на то, что оно опухло, было в крови и сильно избито. Руки Шеннона тряслись. Эйден внимательно рассмотрел их. Кожа на суставах была разорвана в клочья. Зубами Тайлера.
Он избил Тайлера? Почему?
Вина и стыд захлестнули его. Раскаяние. Печаль. Ненависть к самому себе.
Сцена снова изменилась, эмоции схлынули, как листва с деревьев. Теперь он был в доме, сидел на диване. Кругом были его фотографии, пожилого черного мужчины и белой женщины. Его родители, подумал Эйден.
У него зачесались щеки, и он протянул трясущуюся руку, чтобы вытереть их. Они были теплые и влажные. От слез? Кто-то был с ним, вышагивал и кричал. Из-за того, что Шеннон избил Тайлера?
Нет, понял он, как только мысли и чувства Шеннона затопили его сознание. Из-за того, что Шеннон, наконец-то, рассказал своим родителям правду. Он был геем. Он ненавидел себя за то, что сделал с Тайлером. Ему было жаль, что он не может вернуться назад и помешать себе обращаться со своим парнем, как с мусором. Как с чем-то постыдным.
Его отец все продолжал кричать. Это было неправильно. Это был грех. Его мать даже присоединилась к нему, истерично крича, насколько она сбита с толку. Почему он не мог быть нормальным?
Они с Шенноном были похожи куда больше, чем Эйден осознавал. Всю его жизнь его называли чокнутым, он был отвергнут своими родителями, выброшен системой и не был никому нужен. Покрытый позором мусор.
— Шеннон? — Мужской голос донесся сквозь длинный темный туннель, а потом его кто-то потряс. — Ты тоже заболел?
Выдернутый обратно в настоящее, Эйден моргнул, открывая глаза — яркий свет и жжение вызвали слезы — и обнаружил, что находится в своей спальне, все еще на кровати, и корчится от боли, в голове шумели души. Дэн уставился на него, беспокойно нахмурившись.
— Ты горишь. — Его вздох долетел до лица Эйдена, и даже это причиняло боль. — Значит, что бы там ни было с Эйденом, это заразно. — Дэн огляделся. — А где Эйден? Тебе нужен врач?
Прошло несколько секунд, пока Эйден шатко пробирался через обстоятельства. Он все еще был в теле Шеннона, и Дэн хотел знать, где был «Эйден».
— Нет, — умудрился он прохрипеть. — Эйден… в порядке. В школе. Со мной тоже все хорошо. — Потом он снова закрыл глаза и повернулся на бок. — Пожалуйста, уйдите.
— Хорошо, я уйду, а ты немного отдохни. Я проверю чуть позже, как ты, и принесу куриный суп с лапшой Мэг. — Мэг. Его милая, красивая жена. Послышались звуки шагов, дверь со скрипом отворилась и закрылась.
«Так много смертей», — простонал Элайджа.
«Господи Боже, только не это». — Телепат сказал что-то еще, но другие голоса смешались с его, требуя внимания Эйдена. И женский голос.
— Шеннон? — произнесла она. — Где Эйден?
Виктория, подумал он, и снова заставил свои глаза открыться. Свет был выключен и занавески закрыты, комната была погружена в благословенную темноту. Он плюхнулся на спину. Как и Дэн, Виктория стояла сбоку от кровати, уставившись на него.
За ней стоял Томас, наблюдая и слушая.
Когда она протянула руку, Эйден отполз обратно.
— Не трогай.
Боль затуманила ее лицо, когда рука опустилась на его бок.
— Почему? Что случилось?
— Я — Эйден. Это Эйден. В ловушке. — Если она дотронется до него, вселится ли он в ее тело так же, как это произошло с Шенноном? С Дэном этого не произошло, и он хотел почувствовать ее руки — всегда хотел — но не был готов рискнуть.
Сначала она выглядела смущенной, потом испуганной.
— Я знала! Мне нельзя было оставлять тебя. Я знала, что ты болен, я просто, я хотела, чтобы ты отдохнул и боялась, что помешаю, если останусь, и о, Господи, я бормочу. Мне так жаль. Я приведу Мэри Энн. Да? Мне придется снова тебя оставить, но только на одну минутку.
Мэри Энн. Превосходно. Она заглушала способности.
— Да. — Возможно, только возможно, ее присутствие вынудит его выйти из тела Шеннона. А если нет…
Боже. Он застрянет. Навсегда.
***
Мэри Энн прижалась к теплой, мягкой — и необычно большой — электрогрелке в своей кровати. Она никогда раньше не спала таким глубоким и таким мирным сном. Может быть, потому что это был первый настоящий сон, который у нее был, и который казался вечным, и ее телу нужно было сделать что-то решительное. Или может быть, из-за того, что это просто мог быть ее последний сон.
Нет. Подождите. Такие мысли не имели никакого смысла. Она была бы напугана, всю ночь металась бы и ворочалась, и задавалась бы вопросами, на самом ли деле она Опустошитель, порвал ли с ней Райли, придут ли ведьмы теперь за ней.
Вот теперь она начала метаться и ворочаться. Что она собирается делать? Как она собиралась… Минуточку. Неважно, куда она двигалась, электрогрелка оставалась прижатой к ее боку. Как странно. Что еще страннее, у нее не было одеяла с электрообогревом. Ведь так? Ее ресницы вспорхнули.
На ее кровати лежал огромный черный волк.
Мэри Энн удивленно взвизгнула, сердце бешено заколотилось.
«Шш. Это я. Все хорошо.»
Слова раздались в ее голове глубоким, хриплым и знакомым голосом.
— Райли? — Имя прозвучало громче, чем она намеревалась его произнести. Она протерла глаза ото сна и взглянула на него. Свет был выключен, солнце еще не взошло высоко, поэтому детали были размыты.
