Под маской порока 2. Не отпускай меня (СИ) - Кириллова Наталья Юрьевна (чтение книг .txt, .fb2) 📗
И эта мысль пугала сильнее дум о привороте.
— Что тебя тревожит? — неожиданно спросил Вэйдалл.
— Издеваешься? — я рассмеялась коротко, нервно и бросила на идущего рядом мужчину крайне выразительный взгляд.
— Сомневаюсь, что внезапная вспышка страха связана исключительно с похищением и невольным визитом в Гриополис.
А что будет с чувствами, если таковые были? Предполагалось, что привязки только порождали сексуальное влечение и желание беречь пару и потомство от нее, что до возвышенно нежных и трепетных любовных помыслов, то большое, светлое и на всю жизнь оставалось сугубо на усмотрение партнеров. Правда, еще существовала теория, не особо распространенная в наш прагматичный век и восходившая к старым легендам о парах, предназначенных друг другу богами, что связь не может образоваться с тем, кто в принципе никогда не станет тебе мил. Боги не свяжут судьбы двоих — или больше, тут уж как пойдет, — в единое целое, если они, эти люди-нелюди, на самом деле совершенно друг другу не подходят и не сойдутся ни при каких обстоятельствах. Жертва никогда не окажется прикована незримыми узами любовной привязки к своему мучителю, чересчур юный к слишком пожилому, а представитель традиционной ориентации — к тому, кто отдает предпочтение своему полу, иначе какой тогда смысл в таком предназначении? Связь не может и не должна держаться лишь на магии, скрывающей страх, жестокость, презрение и отвращение.
Исчезнут ли чувства вместе с привязкой? Или выяснится, что ничего и вовсе не было, только чисто человеческая привычка выдавать желаемое за действительное, прикрывать секс и банальное вожделение намеком на большую романтику?
— Гален так и не рассказал, что там у вас произошло с этим Лестером, — сменила я тему. — За что он пытался отомстить вам?
— Обычная для братства история, Ева, — ответил Вэйдалл задумчиво. — И трагичная, как все они. Лестер был внебрачным сыном последнего графа Аубина — род, известный всей Индарии и доброй половине севера. Более того, достаточно близкие родственные отношения связывали графа с правящим домом Сарийского княжества, который, в свою очередь, тесно переплетен линиями многовекового родства с правящим домом княжества Тарийского. Не зря их зовут княжествами-близнецами. Граф имел некоторые шансы получить однажды трон Сарийи, если память мне не изменяет, он был четвертым в списке наследников, благо что в княжестве предпочли бы скорее возложить венец на дворцового лакея, нежели позволить извечному сопернику захватить престол. К сожалению, по молодости лет граф был весьма неразборчив в связях и потому точное количество его побочных детей до сих пор никому неизвестно.
— Дай угадаю. Лестер узнал о том, кто его отец, и захотел на трон?
— Не совсем. Лестер желал графского титула со всеми ему причитающимися регалиями и состоянием отца. В свете перспектив последнего графа на трон Сарийи братство сочло дело стоящим их внимания и заключило с Лестером сделку. На тот момент мы с Галеном уже несколько лет без особого успеха вели партию каждый в своем княжестве, пытаясь добиться объединения. Вопреки обыкновению, правящие дома не торопились принимать наши условия, а когда все-таки шли на уступки, то обязательно случалась какая-нибудь не стоящая чрезмерного внимания мелочь, из-за которой княжества ссорились вновь и идти на соглашение, в той или иной степени устроившее бы всех, отказывались. Вражда эта тянется уже почти три века, не принося победы ни одной из сторон, и порой мне начинало казаться, что им это просто нравится. Они даже не воюют друг с другом — в прямом смысле бесконечно лаются, словно две дворовые собаки, огрызаются, делают вид, будто вот-вот нападут, но в настоящую драку не лезут.
— И зачем же ордену потребовалась их объединять? — обернулась к нам Вивиан.
— Старшим нужна твердая, надежная опора на севере, особенно когда юг оказался потерян — полтора века назад Альсиана разорвала всякие отношения с братством, а с Феоссией и маленькими сопредельными государствами у ордена всегда были проблемы, — пояснил Вэйдалл. — Партия была задумана давно, но реализовывать ее начали лишь в этом веке.
— Получается, Феоссия и остальные страны, граничащие с империей с юга, поплатились за несговорчивость? — вдруг уточнила Вивиан. — У братства были с ними проблемы, и в конечном итоге орден натравил на них Эллорийскую империю?
Хм-м, такая мысль в голову мне не приходила, но стоило признать, что-то в ней было. Если подумать, почему нынешний император ни с того ни с сего бросился в так называемые военные кампании, заканчивавшиеся либо вынужденной сдачей страны, либо кровавой резней, банальной, но оттого не менее страшной?
— Возможно, — откликнулся Вэйдалл, и я и по уклончивому, суховатому тону, и по ощущению закрытости поняла, что обсуждать это предположение он не собирается. — Видя, что дело движется не так, как им хотелось бы, старшие начали искать иные варианты.
— И они с Лестером нашли друг друга, — добавила я.
— Верно. Лестер сам предложил свою кандидату — любой, кто знал о той нашей партии, понимал, что нам надо, для чего мы прибыли именно в их страну. Сделка была заключена, со временем граф признал Лестера своим наследником, поскольку законных детей у него не было.
— А другие внебрачные отпрыски? — напомнила я. Претендует один, могут претендовать и прочие.
— Избавились ото всех, кого смогли найти. Сам граф вскоре умер…
Не своей смертью, надо думать.
—…а его вдова получила достаточные отступные, чтобы уехать подальше и не показываться на глаза ордену. Лестер стал новым графом, и нам было велено приступить к расчистке пути для него.
То есть еще трое должны были отправиться за грань в угоду политическим амбициям братства.
— Лестер был не первым, кто полагал, будто может обыграть орден в свою пользу. Он узнал о моей… особенности и попытался через нее мной манипулировать.
Я заметила недоумение в глазах Вивиан и глупо порадовалась, что хоть о чем-то ей неизвестно.
— В его ближайшем окружении появилась юная девушка по имени Аннабел, которую он выдавал за свою сводную сестру по матери, — Вэйдалл бросил на меня короткий предостерегающий взгляд. Впрочем, я прекрасно все додумала сама.
Наверняка девица была девицей, и Лестер приложил все усилия, дабы член братства не смог пройти мимо очередного невинного цветочка.
— Наши отношения сложно назвать романом в полном его смысле, но и за границы обычных они вышли быстро. Аннабел призналась, что Лестер ей не брат и вообще не родственник, они лишь прежде жили и росли в одном доме и что она его боится, часто плакала и умоляла защитить ее от него, — Вэйдалл передернул плечами, словно в попытке избавиться от груза той вины, одной из великого множества из зарубок в его памяти. — Что я мог для нее сделать, кроме как предложить денег и дать возможность навсегда покинуть Индарию? Лестер был нужен и потому неприкосновенен… Аннабел отказывалась. Потом она погибла.
— Несчастный случай? — вот уж во что верилось с трудом.
— На сей раз да, — голос мужчины стал совсем тих, ровен, как расстилающиеся перед нами пути. — Нелепая случайность. Она принимала лекарства… перепутала пузырьки и дозы.
Мы с Вивиан невольно обменялись удивленными взглядами. Кажется, ясно, почему леди Дарро пытались именно отравить.
— Лестер решил, что Аннабел таким образом наложила на себя руки из-за наших с ней отношений, и обвинил в произошедшем меня. Он был по-своему привязан к ней, хотя Дирг теперь разберет, любил ли он Аннабел прежде, в старой жизни до возвышения, или чувства появились после… и были ли они вообще, чувства эти, или Лестер поверил в придуманную им самим же сказку?
Вивиан едва заметно нахмурилась, я тоже. А если у трепетной девы хватило мозгов, умения и смелости, то она вполне могла крутить обоими мужиками сразу. Чем девушка моложе — и красивее, — тем чаще ей отказывают в наличие уровня интеллекта выше дорогой вазы. И подчас просчитываются, поскольку есть действительно недалекие дурочки, есть наивные и неопытные в силу возраста, есть мягкие, добрые и неамбициозные по характеру, а есть такие ушлые девы, что уж лучше оборотню руку в пасть сунуть, нежели этому нежному созданию предложить. Увы, где истина в этой неприятной истории, нынче вряд ли узнаешь, а Вэйдалл в приступе самоедства и вины слишком стремился помогать побывавшим в его постели девицам, чтобы видеть, что не всех из них нуждаются в спасении.
