Седьмое правило академии Левендалль (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна (читать книги без регистрации полные txt) 📗
А вдруг Даниель больше никогда не придет?
Глава 19. Источник
Незаметно пролетело три недели.
Даниель не пришел.
Впрочем, я не думала о нем постоянно. Ночью — да, случалось с тоской вспоминать нашу последнюю встречу, и я даже всхлипывала в подушку от обиды. Он забыл меня. Я надеялась, что между нами вспыхнуло какое-то особенное чувство, и эти приключения, которые мы пережили вместе… Но нет. Я ошиблась. И к Рохану дорога закрыта. Никто не подпустит незаконную дочь опального рода, да еще и с исключительной магической силой, к наследнику империи. И тогда я думала о Рохане. Жив ли он? Спасла ли его крылатая волчица? Будут ли у меня еще видения о нем?
И как мне дальше жить.
А днем, изолированная ото всех студентов, я видела только преподавателей. Профессор Лерри с восторгом воспринял известие о свалившейся на меня инициации и теперь приходил через портал раз в два дня, чтобы загрузить теорией боевой магии и аккуратно пробовать использование ее же в практическом виде. Файерболы давались мне лучше всего, поэтому мы оставляли их на сладкое. В основном я училась не просто бить и не просто защищаться, а делать все это прицельно. Ну и, конечно, контролировать себя. С контролем были большие проблемы.
Профессор Виссальди, хитро потирая ладошки, ходил ко мне в основном наполнять кристаллы. Теперь он делал это очень осторожно — не больше двух за раз. И приносил с собой чайник сладкого крепкого чая. Очень силы восстанавливает, кстати. А еще ко мне приходили госпожа Дорисски, профессор травоведенья, и госпожа Чембер-Варт, профессор магобыта. Первая, уверившись в моих знаниях, которые слегка превосходили уровень первого курса, начала заниматься со мной дальше. За три недели я научилась делать почти идеальные притирки от язвочек, от трофических язв, от ожогов любой глубины и для смягчения рубцов. И конечно же, узнала новые рецепты чистящих средств с применением магии. Такому нас в пансионе не учили, и я отрабатывала на практике с огромным удовольствием, попутно снабжая академию пастами для натирки паркета и моющими средствами.
В общем, днем я была занята по самую макушку. А вот ночью. Если не думала о Даниеле, то слушала мысли, потому что снова и снова возвращались голоса. Конечно, иногда я позволяла им говорить. Но немного. Совсем немного. Я жалела их. Ведь им, наверное, не с кем поболтать. Сколько сотен лет голоса ждут своего велета?
Утром первого октября я проснулась в плохом настроении. То ли день будет плохой, то ли меня начинало бесить вынужденное затворничество. В раздражении я даже расплескала половину воды для умывания, толкнув кувшин, чего со мной не случалось лет десять. И подумала нервно — сегодня что-то произойдет, обязательно.
Поскольку был выходной, я не ждала никого из профессоров. Это значит — вообще никого не ждала. Учебник, который взяла, был скучноват, и я периодически отгоняла требовательные голоса чтением мыслей тех, кто случайно оказался поблизости от склепа там, наверху. Иногда это было смешно. И грустно, когда я думала, что они сейчас на солнышке, на свежем воздухе, а я заперта внизу.
Мысленно я нащупала сознание двух человек и прикоснулась к ним мягкой лапкой. Как котенок. Думала — опять про предстоящие лабораторные думают или про то, какая Ховански недотрога. И очень удивилась, когда услышала чужие мысли!
«Адриана! Мы знаем, что ты где-то тут, и что тебе грустно!»
Вальтер!
«Если ты нас слышишь… Тут еще Остин… О чем я думаю? Если она не слышит… Это все так глупо!»
Я слышу, Вальтер! Я слышу тебя!
«Адриана, не грусти, слышишь? Я знаю, что ты грустишь, и это меня не радует, потому что… ну вот что ты за человек такой, тебе говорят не грустить, а ты грустишь!»
Остин! Я улыбнулась. Какой он милый и смешной!
«Будешь дальше грустить, я тебе песню спою! Да-да, это угроза, ты просто не слышала, как я пою. Громко. А сейчас услышишь! Даже если ты перестала грустить!»
«Остин придурок, он вытащил лютню! Адриана, не слушай его!»
«Ты наверное знаешь, что у меня на гербе лось, а почему не знаешь… А я тебе расскажу, пока настраиваю инструмент…»
«Адриана, дай нам знать, если ты слышишь наши мысли! Главное, не слушай Остина, а только меня!»
Как бы дать знать? Я зажмурилась, сосредоточившись только на мыслях молодых людей. Вальтер. Вальтер, ты меня слышишь? Еще немножко, еще чуть ближе, сознание к сознанию, я совсем рядом с ним, наши мысли соприкасаются.
«Адри! Это ты? Правда, ты? Как ты это делаешь?»
«Это я! Это правда я!»
Все во мне ликовало. Я поднялась на новую ступень! Мне стал доступен обмен мыслями! Ха-ха, что ты скажешь на это, Даниель Велконти?
«Почему ты думаешь о Велконти, Адри?»
«Ой! Прости. Мне еще надо научиться не показывать все мои мысли! Как ты?»
«Все в порядке, спасибо. Меня волнует твое заточение в склепе. Зачем ты там?»
«Для благополучия всего мира. Не спрашивай. А кто тебе сказал?»
«Отец».
«Есть легенда, что первому графу Аресси лось спас жизнь. Мой славный предок сражался за честь рода, а лось… кхм… Впрочем, не будем об этом, все равно в официальных летописях это не написано… Ладно, песня!»
«Спаситель, он собрался петь! Адри, закрой уши. мысли. Ну, в общем, не слушай!» «Ну почему же? Это так мило…»
«Нет! Это не мило!»
«Однажды в далекой прекрасной стране,
Где правил мудрейший король…»
Я фыркнула от смеха, стараясь не показать мысленно то адское веселье, которое обуяло меня при первых звуках пения Остина. Он не пел, он вопил — громко, задорно и абсолютно немузыкально! Даже Вальтер поморщился — не видя его, я представила, как он кривится, но молчит. Думаю, что песню Остина услышали все в академии и далеко за ее пределами. Хоть бы не всполошились.
«Спаситель, я не могу это слушать!»
«Я встретил красотку, жену кузнеца,
Она изнывала одна».
«Вальтер, какие новости?»
«Адри, тут что-то затевается. Я не знаю, что именно, но мне все это не нравится. Во — первых, пропал Хранитель.»
«Кто это?»
«Мы с ней пили чай, когда муж постучал,
И выпрыгнул я из окна».
«Остин, заткнись уже! Хранитель — тот, кто хранит вещи студентов. Ну, помнишь его?» «Да, странный господин».
«Он никогда не покидал хранилище! И теперь его нет. Во-вторых, нас тестируют!»
«Я знал свое дело, и путь был готов —
Мой конь меня ждал у стены,
Но жаль, в этот раз меня опыт подвел —
Мой конь был с другой стороны».
«Как громко он поет. Кто тестирует, Вальтер? Кого? И как?»
«Студентов независимо от курса. Преподавательский состав, думаю, это затея ректора. А как. Это очень похоже на выявление скрытых сил и резервов!» «И как, успешно?» «Думаешь, нам кто-то сообщит?»
«Я сразу все понял, но сверху кузнец,
Решил я, что это судьба.
Пусть будет чужой конь, но все же ой-ой!
Когда у коня есть рога».
На стене вспыхнул овал портала. Кто-то «постучался» ко мне. Наморщив лоб, я подумала:
«Вальтер! Я должна идти, у меня гости. Вечером приходи, поговорим еще! Но только без Остина! А, да… Скажи ему, что мне было очень приятно!»
Оборвав мысленную ниточку связи, я встала напротив портала и с удивлением поняла, что из него вышел профессор Стриц.
Отец.
— Добрый день, профессор, — я встала и сделала книксен. Как странно было видеть его здесь, знать, что он твой родной отец, которого ты ждала всю жизнь, и ни словом, ни движением не сметь выдать себя.
Он шагнул ко мне, и я поразилась, какое у него было выражение лица — виноватое и обнадеженное одновременно. В руках профессор мял носовой платок, как показалось, лишь для того, чтобы скрыть их дрожь. Я замерла. Для чего он пришел? Ведь на первом курсе нет занятий по военному знахарству? Специализация начнется со следующего года.
— Здравствуйте, Камли, — ответил профессор Стриц и после заминки поправился: — Адриана. Ведь ты позволишь? Думаю, ты знаешь, как и я, что.
