Эндора (СИ) - Петровичева Лариса (бесплатные книги полный формат .TXT) 📗
— Вы рано встали, — негромко сказал Кадес. Он сидел за столом у высокого распахнутого настежь окна, и выражение изможденного посеревшего лица говорило о том, что хозяин замка смертельно устал, но пока не может позволить себе отдых. — Вам надо лежать, дорогой друг.
— Как она? — спросил Эльдар. Кадес был прав, ему следовало остаться в постели — силы почти покинули его, и Эльдар едва не упал, но смог опереться на стеллаж, заставленный банками с заспиртованными уродцами, и сумел-таки устоять на ногах. Кадес смотрел на него с грустью.
— Моего искусства недостаточно, чтобы помочь ей, — сказал он, и Эльдар услышал искреннюю печаль в голосе Кадеса. — Я полагал, что моя капсула сможет залечить ее раны, но, увы, я ошибся. Все, что я смог сделать — это погрузить ее в подобие сна и оставить здесь.
Эльдар обернулся и долго смотрел на Лизу в капсуле. Должно быть, именно так и выглядят русалки, когда умирают — висят в зеленоватой толще воды, тихое течение колеблет их волосы, рыбы проплывают между пальцев.
Его русалка умерла. Все манипуляции, которые произвел Кадес с телом Лизы, в конечном итоге только оттягивали неизбежное признание: она пришла за Эльдаром в другой мир и погибла, выполняя его просьбу.
Он не имел права так поступать с ней. Не имел.
— Простите меня, — голос Кадеса дрогнул, и он повторил: — Простите.
— Я любил тебя больше, чем ангелов и Самого, — еле слышно промолвил Эльдар, — и поэтому дальше теперь от тебя, чем от них обоих.
Лиза действительно была далека — дальше некуда. Поди догони ее за порогом Смерти, да и не Смерти даже — безвременья. Со Смертью еще можно как-то договориться.
Понимание того, что нужно сделать, пронзило Эльдара сильнее, чем могло бы поразить копье Рудина, и он даже рассмеялся, настолько легким и правильным было единственно возможное решение. Кадес содрогнулся, когда Эльдар быстрым движением перебросил себя к его письменному столу и практически незаметным, действительно молниеносным жестом схватил скальпель из лотка. Впрочем, почти сразу Кадес облегченно вздохнул: Эльдар держал скальпель витой рукояткой вперед.
— Камень меречи, — медленно и отчетливо проговорил Эльдар. Слова сопротивлялись, слова приходилось силой выталкивать из глотки, они сопротивлялись, повинуясь древнему инстинкту самосохранения, но он знал, что скажет Кадесу все, чего бы это ни стоило. — Я живой мертвец, и мою жизнь поддерживает камень меречи. Достаньте его. Это то, что спасет Лизу.
Кадес смотрел на него с удивлением и испугом.
— Достаньте, — повторил Эльдар и рванул шнуровку своей рубахи, обнажая шрамы от вскрытия. — Я не смогу сам. Достаньте его, он прямо под сердцем.
Некоторое время Кадес сидел молча, глядя на протянутый скальпель и не проявляя никакого желания взять инструмент. Эльдар ждал, чувствуя, как немеет правая половина лица, а левую скривляет и дергает неприятная и жалкая усмешка. В конце концов, Кадес принял скальпель и спросил:
— А как же Катя?
Эльдару понадобилось целых три секунды, чтобы вспомнить, о ком говорит хозяин замка.
— Катя далеко, — сказал он, наконец. — Я при всем желании ничем не могу ей сейчас помочь. К тому же Кахвитор сделает все, чтобы она была жива и здорова. А Лиза умирает из-за меня, но не заслужила смерти.
— Вы ее любите, — понимающе кивнул Кадес. — Любите, и вечно будете осуждать себя за ее гибель…
— Пусть так, — согласился Эльдар. Он сейчас признал бы все, что угодно — что дважды два десять, что день — это ночь, а ночи не существует — лишь бы Кадес перешел от слов к делу. — Да, люблю. Уже много лет. Давайте не будем тратить время на разговоры?
— Хорошо, — согласился Кадес, и было видно, что это согласие ему дорого стоит. Протянув руку, он принял скальпель, и Эльдар наконец-то рассмотрел рисунок, украшавший ручку: драконьи головы, почти такие же, как на его браслете.
Браслет, кстати, не изменился после перехода из одного мира в другой. Серебряные головы остались прежними.
— Хорошо, — повторил Кадес и указал на металлический стол. — Устраивайтесь поудобнее, если, конечно, можно так сказать.
— Спасибо, — ухмыльнулся Эльдар и на негнущихся ногах поплелся в сторону стола. Должно быть, именно на нем Кадес собирал Лизу по частям и закреплял серебряную пластинку на ее раздавленной голове.
Холодная поверхность стола оказалась неожиданно приятной. Эльдар устроился поудобнее, вытянул руки и закрыл глаза. Прах к праху, мертвое к мертвому — когда-нибудь любая история должна закончиться, и Эльдар был только рад, что его наступающий финал будет именно таким. Кадес копался в ящичке с тихо звенящими инструментами — должно быть, простенького скальпеля для предстоящей операции было недостаточно. Наконец, он приблизился к столу и вскоре Эльдар почувствовал прикосновение к груди жесткой губки, пропитанной прохладной маслянистой жидкостью.
— Думайте о хорошем, — посоветовал Кадес, и Эльдар услышал искреннее уважение, прозвучавшее в его голосе.
— Легко сказать, — усмехнулся он, и эта усмешка отдалась легким всплеском боли в груди, словно камень меречи понял, что с ним собираются сделать, и категорически заявил об отказе менять место жительства.
— У вас с ней не было того, о чем можно подумать перед смертью? И вы все равно хотите отдать за нее жизнь? — глухо осведомился Кадес. Эльдар улыбнулся снова.
— Вы все равно не поймете, дорогой Кадес, — ответил он. — Так что просто режьте.
Эльдар почти не почувствовал прикосновение скальпеля к коже — так, что-то холодное быстро протекло по груди. Он почти не боялся того момента, когда лишится камня и станет трупом семилетней выдержки, и совсем перестал бояться после того, как волна памяти вынесла его в сонный зимний день, когда всеобщая меланхолия не поддается даже скорому наступлению нового года.
Рыжеволосая девушка сидела в дальнем углу небольшого, но очень модного кафе, перед ней стояла нетронутая чашка кофе и изящный, почти французский круассан на белом фарфоре. Девушка читала какую-то книгу в яркой обложке, и Эльдара вдруг обожгло до глубины сердца: Лиза. Это же Лиза. Только она может так задумчиво и печально наматывать огненный локон на палец — она ведь всегда так делала, когда ей было одиноко или тоскливо.
Сейчас Лиза казалась самим олицетворением грусти. Эльдар, как и все турьевские маги, прекрасно знал ее печальную историю: короткий яркий роман оборвался на пике со смертью возлюбленного, и в довершение всего Лиза стала жертвой многоступенчатой интриги, которая полностью лишила ее магии. Все способности к волшебству вытекли из нее, как вода из кувшина с трещинкой.
Ей нельзя было не сочувствовать. Эльдар пару раз хотел позвонить Лизе, но так этого и не сделал. Лиза решила бы, что он не разделяет ее боль, а издевается.
Заметив, что он смотрит, Лиза со вздохом закрыла книгу и сказала:
— Ну здравствуй, Эльдар. Составишь компанию.
Это было произнесено нарочито утвердительно, словно Лиза просто констатировала факт, и Эльдар все равно бы подошел к ней, а хочет она этого или нет — не имеет значения. Взяв свою чашку кофе, Эльдар пересел за ее столик и с искренней заботой осведомился:
— Как самочувствие?
Лиза пожала плечами. Задумчиво ковырнула ложечкой круассан, но есть не стала.
— Живу потихоньку, — сказала она без выражения и добавила: — Небо копчу.
— Не говори так, — с искренней горечью произнес Эльдар, хотя прекрасно понимал ее состояние и знал, что если бы сам лишился магии и всех возможностей, которые она давала, то просто вышел бы в окно откуда-нибудь с девятого этажа или сунул голову в духовку, не забыв включить газ перед этим. Это действительно невыносимо: уметь летать и вдруг потерять крылья — а память о том, что есть небо и полеты в нем, до сих пор с тобой, и ты смотришь, как летают другие, и можешь только плакать.
— А что мне остается? — горько усмехнулась Лиза. — Вот, веду светскую ленивую жизнь. На каток хожу… И вообще, Эльдар, если ты пришел поглумиться, то лучше сразу иди к черту.
