Харли Мерлин и Тайный Ковен (ЛП) - Форрест Белла (книга жизни txt) 📗

— Потенциал? — спросила я. — Ты видишь его здесь? Мне говорили, что в Ковене Сан-Диего очень много магов, таких же Посредственных, как я.

— Но это не обязательно плохо, — Тобе улыбнулся. — Лично я нахожу этот ярлык довольно элитарным, и я не думаю, что он отменяет огромный потенциал каждого мага в этом месте. Им просто нужно больше уверенности в своих силах. Им не хватает мотивации. Элтон делает хорошую работу, и он, вероятно, добьется большего прогресса в ближайшие годы, но даже он слишком глубоко привязан к правилам и положениям. Если вы спросите меня, то вся эта Посредственная концепция совершенно не нужна. И все же маги, находящиеся у власти, часто используют ее, чтобы лишить других магов возможности продвижения в рядах ковена.

— Это жестоко. И глупо, — сказала я, моя неприязнь к магическому обществу подступала к горлу, как болезненный комок. Пообещала бы я свою жизнь и услуги ковену, который так быстро наклеил на меня Посредственный ярлык? Будет ли мне когда-нибудь дан шанс развиться дальше этого?

— Скажи, Харли, ты согласна со своей Посредственностью? — ответил Тобе, словно читая мои мысли, — в этом Уэйд тоже был силен. На долю секунды я задумалась, что сейчас делает Уэйд.

Наверное, храпит как убитый.

Но Тобе задал хороший вопрос. Меня устраивает, что меня классифицируют как Посредственность?

Мое эго кричало: — «Черт, нет!», и мои инстинкты тоже не соглашались Я покачала головой в ответ.

— Не совсем, нет. Но дело не только в Чтении. Я имею в виду, конечно, это звучит смешно быть полным Элементалом и эмпатом, и телекинетиком, и считаться Посредственностью. Я просто использовала обычные рассуждения, без каких-либо магических знаний вообще. Но есть что-то глубоко внутри, как голосок в моей голове, и он говорит мне, что я вовсе не Посредственна. Он почти смеется над перспективой. Я чувствую, что могу больше и лучше.

Тобе медленно кивнул, тщательно обдумывая мой ответ, затем сделал пару шагов вперед. Он был так высок, что мне пришлось слегка откинуть голову назад.

— Видишь ли, в таких обстоятельствах, как у тебя, было бы очень полезно иметь некоторую информацию о твоих родителях. Родительское наследие часто определяет перспективы мага, включая шансы быть названным Посредственностью. Ты знаешь что-нибудь о своей биологической семье?

— Абсолютно ничего, — я вздохнула, потом вспомнила о записке отца, все еще засунутой в задний карман джинсов. Я вынула ее и протянула ему. — У меня есть только записка от отца. Мне было три года, когда меня оставили в приюте. Никто не знает, как я там оказалась. Отец Томас был достаточно любезен, чтобы проверить больничные записи в городе в то время, но ничего не вышло. Никаких пропавших детей, ничего, что можно было бы проследить обо мне.

Тобе слушал, изучая записку. Я попыталась понять, что он чувствует, но все, что я получила, было любопытство, со слабым запахом беспокойства.

— О чем ты думаешь? — спросила я. — Я чувствую тебя, но не могу прочитать.

— Ты сможешь, когда-нибудь, — подмигнул он мне. — Твои способности эмпата все еще зеленые. Как только ты их правильно разовьешь, и как только получишь лучшее понимание эмоций, в целом, ты сможешь идентифицировать и интерпретировать все с невероятной точностью. Скажи мне, Харли, ты помнишь что-нибудь до приюта?

— Ничего… во всяком случае, я так не думаю, — пробормотала я, перед глазами проносились вспышки предыдущих снов. Тобе быстро это заметил.

— В чем дело? — спросил он.

— Хм. Я думаю, что у меня были сны о моих родителях… но они слишком туманны, — призналась я. — Когда я сплю, мне все ясно, и я точно знаю, что происходит, кто я, кто они. Но как только я открываю глаза, я забываю обо всем. У меня остаются яркие воспоминания и теплая улыбка.

— Жди здесь, — сказал Тобе и исчез за стеклянной стеной, где обитали десять бесформенных монстров. Они пробежали рябью по кристаллической поверхности, затем рассыпались по дну, и я увидела Тобе с другой стороны, склонившегося над деревянным сундуком. Я посмотрела налево и увидела, что Кецци все еще с любопытством наблюдает за мной, подергивая кончиком хвоста.

— Не могу поверить, что говорю это, но ты жуткая и великолепная одновременно, — сказала я, глядя на мифическую змею.

— Спасибо, я часто это слышу, — съязвил Тобе, возвращаясь с чем-то похожим на индейского ловца снов.

— Нет, я имела в виду Кецци, — ответила я, потом испугалась, что он может обидеться, и начала неловко заикаться. — Не то чтобы ты не великолепен… Ну, не великолепен, но… хм, я имею в виду, красив. Ты. Несмотря на голову льва. Извини, это не значит, что с твоей головой что-то не так. Это прекрасно, как есть, и ты совсем не жуткий. Я… Я имею в виду… Останови меня, пожалуйста, я закапываюсь в яму, из которой не смогу выбраться.

Тобе пару секунд смотрел на меня, потом рассмеялся. Его смех был странным, похожим на тихое мурлыканье, челюсти раскрыты, белые клыки блестят. По крайней мере, у него есть чувство юмора, и его не так легко обидеть. Слава богу.

— Все в порядке, Харли, не волнуйся, — ответил он. — Я прекрасно понимаю, что моя внешность не совсем соответствует моей природе или моему словарному запасу — или моей способности использовать словарный запас. Вот, возьми.

Он протянул мне ловец снов, и я потратила добрую минуту, рассматривая его со всех сторон. Судя по пожелтевшим частям сети, он была очень старым. Края были обернуты потертой красной кожей, а перья были просто ошеломляющими, каждое размером с мою ладонь и ярко-красного цвета. Они тоже были довольно странными, главным образом потому, что очень походили на павлиньи перья, с большими черно-белыми глазами посередине, но окраска казалась искусственной. Бусины были блестящими и черными, с крошечными красноватыми полосками. Это была действительно красивая вещь.

— Для чего это? — спросила я.

— Это ловец снов.

— Конечно, — сказала я. Он утверждал очевидное, но у меня было чувство, что наши понятия «очевидного» были совершенно разными. В человеческой культуре ловцы снов потеряли свое мистическое происхождение и считались просто красивыми декоративными предметами индейцев. Что-то подсказывало мне, что это не просто украшение. — Полагаю, он волшебный?

— Да. Это очень древняя магия. Только несколько из них все еще существуют. Они были сотканы Магами Навахо до того, как первые европейские поселенцы пришли в Америку, — объяснил Тобе. — Все, что тебе нужно сделать, это повесить его над головой перед сном и сказать «Наидзил». Это Навахо для снов. Он запечатлеет твои сны в ярких деталях.

— Ух ты.

Я был поражена его поступком и тем, что это значило для меня, на очень личном уровне. Это был редкий артефакт, и Тобе просто передал его мне, чтобы помочь вспомнить мои сны. Кто еще так сделает?

Магические существа, Харли. Магические существа.

— Как… как я могу отблагодарить тебя за это? — я начала всхлипывать, мои глаза остекленели от слез, а горло сжалось.

— Просто позаботься об этом, Харли. Как я уже сказал, это чрезвычайно редко и очень ценно. Так что, будь осторожна, никому не рассказывай об этом, — улыбнулся Тобе, и я кивнула в ответ.

— Спасибо, Тобе. Большое спасибо… подожди, маленький вопрос. Как я увижу свои сны потом? Ты сказал, что он запечатлит их.

— Ах да. Хороший вопрос. Это очень активный опыт, очень похожий на прием пейота, — ответил он, немного удивляясь.

— Я никогда…

— Конечно, нет, и я не думаю, что тебе следует это делать, — он яростно замотал головой. — Это мощный галлюциноген для людей, но для магов он гораздо, гораздо сильнее, гораздо интенсивнее. Это буквальное разделение сознания и тела. Некоторые маги даже не могут вернуться к своим физическим формам. Но, в любом случае, ты все узнаешь, от наставницы Бэлмор. Она использует пейот в некоторых своих чарах и проклятьях. Чтобы увидеть свои сны, достаточно взять ловца снов обеими руками и сказать «яшти». Это означает «говорить», и это позволит ловцу снов говорить с тобой через образы из твоего сна. Ты поймешь, что я имею в виду.