Снежных полей саламандры (СИ) - Чернышева Наталья Сергеевна (читаем книги онлайн .TXT) 📗
Она села, и от её тёмного взгляда в пережитое прошлое стало не по себе.
— Я проходила практику в Клинике-Девять, на станции Менлиссари, — начала она рассказывать. — Это локальное пространство Ратеене. И туда подошла синтагма Ми-Скайона лантарга. Что… они смяли защиту и вошли на станцию. Понимаешь, а я… Я ничего не смогла сделать! Они вот так подошли ко мне, — она показала пальцами по столу, как, — свернули в колечко и забрали с собой. А я! Ничего! Не смогла! Сделать!
— Тише ты, не кричи… Ребёнка разбудишь.
Энн кивнула, сбавила тон.
— Так вот теперь, — она кивнула на оружие, — у них не получится. В конце концов, я хоть застрелиться смогу. И будет им вместо меня дохлая тушка. Второй раз к ним попадать я не хочу! И не буду.
— Энн, — сочувственно сказала Ане. — У тебя фобический невроз. Тебе лечиться надо!
— Может, и надо, — хмуро ответила она, вынимая батарею из зарядного устройства и вгоняя её на место. — Только я к телепатам не пойду. А нетелепаты ничем не помогут. Придётся мне жить с неврозом.
Ане зябко обхватила руками плечи. Психокинетик с неврозом — это не самое приятное явление в жизни. Пусть целительская паранорма — не боевая, но всё равно, это мощь, которая не поддавалась объяснению. Ане помнила, с какой лёгкостью сама убила одного человека, и серьёзно ранила второго. До сих пор иногда накатывало приступами ощущение чужой липкой крови на пальцах, которую не смоешь и не ототрёшь, во всяком случае, сразу.
Можешь вылечить, значит, можешь и уничтожить. Неважно, с помощью хирургических имплантов или через возможности исцеляющей паранормы. Важно только то, что ты это можешь…
Однажды доктор Циссви попросила о разговоре…
В служебном холле на этаже отделения можно было в течение дня отдохнуть, перекинуться словечком-другим с коллегами, здесь можно было активировать любое посадочное место под себя — кресло так кресло, диванчик, значит диванчик. Именно здесь доктор Циссви нашла свою ученицу.
Надо сказать, сама Циссви всегда работала в паре со своей сестрой-свитимь, та была медсестрой, звали её — Тивиропи Типови. Крыльев у неё не было, выглядела она серенько, невзрачно, встретишь в толпе — не оглянёшься, вообще даже не подумаешь, что видишь не человека, настолько обычным был её облик. Она молчаливой тенью следовала за своей сестрой-сничаев, Ане редко видела их порознь.
Вот и сейчас Тивиропи устроилась неподалёку, уткнулась в свой терминал, превратившись в объект мебели. Она не играла, она действительно вела себя незаметно и скромно. Черта характера или ей так полагалось по статусу?
— Расскажите о моём брате, — попросила Циссви, и Ане немного оторопела от такой просьбы.
Рассказать о полковнике Типаэске? А что рассказывать… Тем более, что язык, уже заранее, повело в сторону превосходных степеней.
— Он был жив и здоров, когда я покидала пространство Ласточки, — осторожно сказала Ане наконец.
— А до этого как всегда, — озвучила очевидное доктор Циссви, — перестрелки, поножовщины, драки, что там ещё…
Она свела кончики тонких пальчиков, потёрла переносицу, — знакомый жест, точно так же делал и полковник Типаэск. Ане подумала, что понимает, чего заведующая отделением боится. Она боится услышать однажды финальное: погиб при исполнении, крепитесь…
— У нас на планете неспокойно, — призналась Ане.
Неспокойно. Ане помнила цену этого неспокойствия. Сожжённый Лисичанск. Взрыв в Ярсеневске. Бесконечные больничные будни под началом доктора Баранникова. Папа…
— Вам нелегко вспоминать, простите, — мягко выговорила Циссви.
Ане качнула головой:
— Нет, что вы. Спрашивайте ещё, я постараюсь ответить…
Циссви кивнула. Потом спросила:
— Скажите, эта девочка, его подчинённая — Рина Дёмина, она была с ним?
— Да, — озадаченно ответила Ане, не вполне понимая, о чём вопрос.
— Понятно, — кивнула гентбарка.
Тивиропи перестала изображать мебель и подалась к сестре со странным огоньком во взгляде. С мольбой? Надеждой? Сложно было понять. Но воздух словно бы прошило грозовым напряжением. Как будто эти двое спорили о чём-то не первый год. У обоих, кстати, был третий ранг, что удивительно. Если их брат поднялся так высоко, как только было возможно, то у сестёр на восхождение не хватило не то способностей, не то желания…
— Нет, — резко ответила сестре доктор Циссви. — Нет!
Тивиропи уныло сжалась, вновь уткнулась в свой терминал. Будь она человеком, она бы заплакала, поняла Ане.
— Простите нас, пожалуйста, — искренне выговорила Циссви. — Это… наше личное дело.
Ане кивнула. Потом задумалась. Дёмина рассказала тогда о своей несчастливой любви, но, может быть, чувства были взаимными? Просто оба — взрослые лю… кхм. Человек и нелюдь, да. Оба взрослые, и всё понимали прекрасно. Настолько, что не видели смысла во взаимных признаниях. Зачем, когда всё ясно и так?
— А вы знаете, — задумчиво выговорила Ане, — ведь кое-что изменилось… Капитан Дёмина встретила одного хорошего человека у нас на Ласточке…
Циссви подняла бровки домиком, переглянулась с сестрой. В точку, поняла Ане. В ту самую. Кажется, у гентбарцев в семье главная — именно женщина-сничаев. И кажется, кое-кто, не будем указывать пальцем, кто именно, отбегался на свободе. И хорошо. Давно пора!
Позже, уже ночью, Ане долго сидела на своей постели, завернувшись в тёплый плед. Плед она приобрела уже здесь, в одном из тех чудных частных магазинчиков, где предлагали вещи ручной работы. В Федерации вообще со вкусом играли в старинные ремесла — с поправкой на технический прогресс, разумеется. Никто, к примеру, не собирал шерсть с животных, чтобы потом спрясть её, получить нить и из той нити связать плед в расово правильную клетку. Нитки привозили с одной из аграрных планет, надо думать. И пускали в дело с большой выдумкой уже здесь, на месте.
Ане не спала, сон не шёл. Смотрела в окно — да, здесь было окно, самое настоящее окно, не экран, жилой блок медицинского сектора примыкал к внешней стене станции. Сквозь толстое стекло, забранное защитным экраном, проникал тусклый, кроваво-багровый свет остывающего светила. Через какой-нибудь миллион лет оно совсем остынет, окончательно перестав излучать в видимом спектре.
Ане вспоминала весёлый оранжевый Снежаношар, солнце Ласточки, и крепкие руки папы, подбрасывавшие её, маленькую, в небо.
— Расти большой, — приговаривал он каждый раз, когда Ане заходилась в азартном визге. — Расти большой, моё солнышко…
Солнышко.
Вырубленный в скале коридор и кровавые слёзы из-под плотно сомкнутых век. Слова капитана Дёминой: — «Он любил вас, как мог и как умел»…
Длительное, добровольное сотрудничество. Папа, папа… Как ты мог?
Вторым пластом шла память об Игоре Жарове. Ане комкала подушку и плакала. Как забыть его руки, его губы, его голос, жар его паранормы, то неистовое, что сливало обоих в единое, переполненный огнём, целое? Ане почти наяву чувствовала дыхание Игоря, он любил, засыпая, обнимать её и тихонько дышать в ухо. И как же ей не хватало теперь этого! До дрожи в руках, до физической судороги.
Сама не сохранила, не сберегла.
Сама. Как теперь жить с этим?
Как?
Утренняя смена принесла сюрприз.
— На верфях наш пациент, — объяснила задачу доктор Циссви. — Поскольку на этой декаде дежурные по экстренным вызовам мы, то нам и работать. Мужчина, терранин, предварительные данные — обширный геморрагический инсульт, состояние нестабильно тяжёлое.
— То есть, можем не успеть? — уточнила Ане.
— Вполне, — кивнула доктор Циссви. — Но мы будем стараться. Вы полетите со мной, доктор Ламель, пригодится ваш опыт именно с человеческой расой. И еще неплохо бы захватить кого-нибудь из отделения паранормальной медицины…
Из отделения паранормальной медицины к команде присоединился молодой парень-тамме-от с четвёртой категорией. Ане только вздохнула, она надеялась поработать вместе с подругой. Энн хвалили, говорили, со временем из неё получится неординарный специалист. Жаль только, сама она относилась к своему возможному блестящему будущему без должных амбиций. Что, конечно же, сказывалось на её саморазвитии. Без постоянной, систематической подготовки рассчитывать на что-то серьёзное нечего, так говорил доктор Альтов, и Ане запомнила слова старого врача на всю жизнь.
