Дочь моего врага 2 (СИ) - Эванс Алисия (читать книги TXT) 📗
— Почему так долго? — устало простонал он, опираясь на стойку регистратуры. — Что с ней? Как она? — поняв, что просто так никто не собирается общаться с ним, Бен протянул девушке хрустящую купюру. Она тут же расплылась в теплой улыбке и встала, чтобы все лично разузнать. Девушка ушла, но, вернувшись, уже выглядела более собранной и серьезной. Бен сразу уловил перемену в ее запахе, и это ему очень не понравилось.
— У плода началась гипоксия, было принято решение сделать кесарево сечение, — сообщила девушка. Бен ощутил, как в горле пересохло, а пальцы болезненно впились в кожу ладоней. — Сейчас идет операция. Не переживайте, все будет хорошо с вашей женой и ребенком, — заверила его медработник. Наверное, решила, что он отец.
— Почему? Почему началась эта…гипоксия? — сглотнул оборотень.
— Ребенок очень крупный, — объяснила девушка. — Врачи пытались помочь ему родиться, но ничего не вышло. Если бы не операция, то погибли бы и мама, и ребенок, — шепнула акушерка, пытаясь успокоить взволнованного Бена. Первый человек в этой больнице, кто проявил к нему сочувствие. — Все будет хорошо, у нас эти операции делают по десятку каждый день. Через тридцать минут скажем вам, кто родился, папа.
— Кто родился?! — Бен вздрогнул от голоса мертвого брата за своей спиной. Через весь коридор к нему летел Роман. Живее всех живых. — Что с Юлей?! — он явно с дороги. Одежда примята, взгляд усталый, под глазами синяки.
— Вы тоже его видите? — Бен указал пальцем на брата, обращаясь к девушке. Он до конца не верил в то, что не спятил. А не является ли покойный брат его галлюцинацией? Может ото всех этих событий Бен просто сошел с ума, и все происходящее — плод его больного сознания?
— Да, — рассеянно улыбнулась акушерка, переводя растерянный взгляд с одного брата на другого. — А кто из вас отец?
— Я, — уверенно ответил Роман. Взгляд у него был такой, словно он приготовился рваться в бой. — Что с моей женой?
Девушка сказала ему то же, что и Бену. Слово в слово. Затем она вернулась за стойку и начала копаться в каких-то бумагах.
— Простите, но в документах девушки отец не обозначен, — пробормотала акушерка. — Я вообще не имею права предоставлять вам информацию, если вы не родственники.
— Я ее муж! — заявил Роман, выложил на стойку свидетельство о браке.
— Но в документах не указано… — прошептала она. — Почему роженица у нас значится как мать-одиночка? — не могла понять акушерка.
— Семейная ссора, — улыбнулся Роман, демонстрируя ослепительно белые зубы. Он умел быть обаятельным, когда это было необходимо. — Я могу их навестить?
— После операции мать поместят в реанимационное отделение, там нет посещений, а ребенок… — она замялась. — Нужно поставить мать в известность.
— Хорошо, — Роман вновь улыбнулся. — Я могу поговорить с главврачом? — удивил он медсестру.
— Третий этаж, кабинет сорок… — сникла девушка.
— Благодарю вас, — Роман подмигнул медсестре.
— Какого черта? — устало вздохнул Бен. Он так нервничал все это время, что сейчас ощутил полное опустошение.
— Спасибо за помощь, — Роман крепко обнял брата, похлопав того по плечу. Как же он соскучился по мелкому! Ничего, у них еще будет время обо всем поговорить. Сейчас есть дела поважнее. — Мы ведь здесь одни? Родственники Юли не объявлялись? — он скользнул взглядом по полупустому коридору. Бен отметил в интонации брата что-то темное и зловещее.
— Марк ошивается где-то поблизости. Он жил с твоей женой все это время, — не верилось, что Юля могла отдаться этому сосунку, который даже волком не пахнет, но это не его дело. Пусть Ромыч сам разбирается со своей женой.
— Ясно, — кивнул старший Манкулов. — Жди здесь, не уходи, — развернувшись, он скрылся на третьем этаже.
Глава 37
Юля
Конечно, я понимала, что роды, это сложно, но даже представить себе не могла, что настолько. Невыносимая обжигающая боль, которая исчезает лишь на несколько секунд, а затем возвращается, чтобы вновь пытать меня. Так длилось несколько часов. Я думала, что сойду с ума, но вскоре осознала, что раньше, чем безумие, меня настигнет смерть. Я кожей ощущала приближение старухи с косой.
В определенный момент мне показалось, что я уже подошла к той грани, за которой начинается вечность. Все слилось в один поток невыносимой, всепоглощающей боли. Вокруг меня начали бегать какие-то люди в белых халатах, они что-то кричали, появилось ощущение полета. Я не знаю, что случилось. Просто в какой-то момент я отключилась, погрузившись в липкое, вязкое забытье.
Когда очнулась, живота уже не было. Я лежала в палате с белыми стенами. Рядом пищал какой-то прибор. Постепенно вместе с чувствительностью возвращалась и боль. Уже не та обжигающе-режущая, а другая — ноющая, противная, но терпимая. Боль — это мелочь. Я больше не беременна. Теперь возник главный вопрос — где мой ребенок? Что с ним? Я попыталась пошевелиться, но тело не слушалось. Оглянулась, и только тогда заметила возле себя молодую девушку. Она смотрела в окно задумчивым взглядом, совсем меня не замечая.
— Эй, — слабо, хрипло простонала я. Только тогда меня заметили.
— Ой, — вздрогнула медсестра. — Вы очнулись.
— Где мой ребенок? — прошептала я, чувствуя, как сердце замирает.
— Он в отделении новорожденных, с ним все хорошо, — улыбнулась мне девушка. — Даже гипоксии не было. Здоровый мальчик четыре с половиной килограмма, — в ее голосе послышалась похвала. — Для вашего срока это удивительно крупный ребенок. Даже хорошо, что он родился сейчас. Я никогда не видела, чтобы на таком сроке рождались доношенные дети, но вам, видимо, неправильно рассчитали срок. Иного объяснения я не нахожу. Только, вы знаете, — она замялась, а у меня сердце ушло в пятки, — у него глазки странные. Я тут много детей видела, самых разных. Но чтобы новорожденный имел желтые глаза… — она изумленно покачала головой, а я облегченно рассмеялась. Мой маленький альфа уже успел испугать медперсонал. — Но, вы знаете, это совсем его не портит. Он такой милый, и эти «звериные» глазки очень ему идут.
Вся боль и мучения последних часов мгновенно забылись. Мой сын живет на свете всего несколько часов, а уже успел привлечь к себе внимание и очаровать медсестер. Мой мальчик, мое родное солнышко. Альфа, который уже в утробе матери рос не по дням, а по часам. У оборотней такое бывает, что детенышей мы носим меньше положенного срока, а они все равно рождаются здоровыми и крупными. Интересно, на кого он похож? Хотя, что за глупый вопрос. Конечно, на папу! Сердцем чувствую, что сын будет копией отца.
— Пора колоть обезболивающее, — улыбнулась девушка, вводя в капельницу порцию лекарства. Вскоре боль в животе утихла, стала почти незаметной, и мое сознание прояснилось. Я поняла, что лежу в одноместной палате, которая очень уж контрастирует с неухоженным видом других помещений. Здесь сделан ремонт, есть телевизор, сплит-система, а на подоконнике красуется шикарный букет цветов. Это еще что? Это мне? От кого? Неужели от Бена?
Ох, все произошедшее теперь казалось мне дурацким сном. Как Бен нашел меня? Как смог проникнуть в квартиру? Впрочем, скорее всего, нашел он меня также, как и Тимур. Вспомнив брата, я мотнула головой. В глубине души меня грызло непонятное чувство вины за то, что не скорблю по нему. Мне было неприятно вспоминать того, кто поднял на меня руку, но и смерти я ему не желала, тем более, такой страшной.
— Цветы прислал папочка ребенка, — улыбнулась медсестра. — Он у вас такой заботливый. Все организовал, со всеми договорился. Оплатил вам палату повышенной комфортности, а вокруг малыша и вовсе половина роддома прыгает, — она зашлась заливистым смехом, а я подумала, что девушка, должно быть, имеет в виду Бена. Брат мужа решил позаботиться о своем племяннике? Неужели решит забрать его и меня в стаю? От этой мысли все внутри похолодело. Нет, я не хочу обратно в клан! Не хочу жить среди волков, которые живут лишь инстинктами и враждой.
