Марионетка для вампира (СИ) - Горышина Ольга (книга бесплатный формат TXT) 📗
Рука со спины сползла на плечо, но совсем убрать ее я не посмела. Я стала свидетелем приступа. Сумасшествия. Не ярости, не маньячества, а именно безумия, порожденного преступлением и попранной мужской честью. Мне стало жаль барона Сметану, и я окончательно плюнула на музей, игрока и придурошного волка.
Сейчас Милан может проникнуться ко мне добрыми чувствами или же возненавидеть за то, что я видела его слабость и снизошла до жалости. Какой путь он изберет? Если второй, то к черту куклу, собираю манатки и валю отсюда. Встречаю Рождество в Праге и домой.
Сколько мы так просидели на ледяном полу, не знаю. Но меня пробрало до самых косточек. Здесь горячей ванной и кастрюлей с картошкой не отделаешься. Но встать и уйти нельзя. Только если до входной двери, не прощаясь.
— Неужели ты согласилась стать женой пана Кржижановского только из-за своих кукол?
Я даже не вздрогнула от вопроса. Больше, чем я дрожала, дрожать уже было нельзя. Как и медлить с ответом. И я выдала самый правдоподобный:
— Я не согласилась еще. Если у меня не будет здесь работы, то я стану искать ее в другом месте. И пока не уверена, что привязанность Яна настолько велика, что он поедет за мной на край света.
Такой ответ должен был положить конец разговору и плену моей руки. Но Милан не разжал своих железных пальцев. Допрос с пристрастием продолжался.
— Как долго все же вы знакомы?
Господи ж ты боже мой! Я что, на визу невесты подаю?!
— Недолго. Однако он первый мужчина, который сначала восхитился моей работой, а потом уже мной самой, — лепетала я полуправду, благодаря которой мне было уже не так стыдно за продолжающийся обман. — В той, так любимой вами, книге написано, что мужу с женой очень важно гореть одной идеей…
Хватка усилилась, и в сохранность своих пальцев я уже не верила.
— Гробы, летучие мыши, волки… Это не твои идеи. Тебе нужны куклы, в которых Ян, поверь мне, ничего не смыслит.
— Моих мыслей хватит на двоих, — продолжала я говорить вкрадчиво и мягко, боясь прервать неприятную беседу, чтобы не вернуться к еще более неприятной теме, теме приступа. — Я мечтала работать над подобным театрально-музейным проектом. Да, тема вампиров и смерти не очень приятная тема, и я бы предпочла комнату смеха комнате страха, но люди хотят адреналина, а я хочу, чтобы моя работала была востребована.
Барон не спускал с меня глаз.
— Но вы ведь не про работу спрашиваете, — продолжала я отвечать на незаданные вопросы. — А про Яна. Я не совсем без царя в голове. Я не собиралась замуж с закрытыми глазами, я собиралась поработать с ним вместе до лета и узнать его поближе…
— А если узнаешь о нем что-то неприятное?
Да что ж это за тайна, которую барон настолько свято бережет, что каждый день о ней напоминает?!
— Если это будет что-то очень неприятное, то я молча верну Яну кольцо, никого не осуждая, — добавила я уже скорее для самого барона про его приступ и темное прошлое.
— А если Ян очень хорошо будет скрывать это до самой свадьбы, что тогда?
— Тогда я верну ему оба кольца! — мой вкрадчивый тон закончился, и я больше не управляла своим голосом.
— А если он не пожелает взять их назад? — все не унимался барон.
— Тогда я выкину кольца и уйду, — ответила я уже тише.
— А если он не позволит тебе уйти?
Я уже не чувствовала пальцев в его железной ладони. Есть испанский сапожок, а это была чешская варежка… Приступ, кажется, не прошел. Я рано обрадовалась! Господин барон себя не контролирует.
— Я все равно уйду. Женщину нельзя удерживать силой! — вскричала я, чувствуя, что сейчас в окутанном темнотой склепе станет светло от осыпавшихся из моих глаз искр.
Рука моя наконец упала на ледяной пол, и я распластала ее, ища в холоде успокоение для несчастных пальцев. Барон сумасшедший. Без всякого сомнения он убил жену. Придушил или свернул шею. Нечаянно. Когда она решила уйти. Фу…
Я выдохнула, когда Милан с шумом поднялся.
— Не каждый может отпустить. Помните про это, пани Вера.
Я не поднимала глаз, уверенная, что барон стоит ко мне спиной. Стоит. Не уходит.
— Милан! — я вскинула голову. Он смотрел прямо на меня. — Вы хотите поговорить?
— Милан? — он несколько раз произнес свое имя на разный манер, но все больше вопросительно. — Почему вы вдруг назвали меня Миланом, Вера?
Да потому что вы сами мне только что тыкали! И рыдали у меня на плече! Чуть не придушили, и после всего этого я не могу обратиться к вам по имени?!
— Ой, простите, пан барон. Этого больше не повторится!
— А если я хочу, чтобы это повторилось?
Я смотрела ему в глаза и радовалась, что из-за темноты не вижу на его коже вздувшихся от волнения бугров.
— Как вам будет угодно, — ответила я от безысходности.
— А как вам будет угодно, пани Вера, отправиться обратно в особняк? Своими босыми ногами или же у меня на руках? В последнем нет сейчас необходимости. Так что если подобная вольность со стороны чужого мужчины оскорбляет ваши зарождающиеся чувства к жениху, я с удовольствием предложу вам просто опереться о мою руку.
Во мне заледенело последнее — сердце. Оно перестало биться. Мозг уже давно ничего не соображал. Я была, возможно, первой женщиной, к которой барон прикоснулся за годы отшельничества, и сапоги не были мне выданы специально, а сейчас он решил поиздеваться от обиды, что я не люблю его Яна! И это после того, как я заботливой матерью ползала вокруг него голыми коленками на ледяных камнях! Мерзавец!
— Я замерзла. Подайте мне носки и шубу. Пожалуйста.
Милан даже одел меня. Прямо душка! Чтобы у него самого что-нибудь отморозилось, если еще вообще осталось!
— Я уже почти сосулька, — цедила я сквозь зубы. — Если в довершение всего пережитого, я еще пойду по снегу босыми ногами, то мне придется пить горячее молоко литрами, а вам сидеть у моей постели безвылазно и проверять жар.
Руки Милана замерли у меня на талии, и мои пальцы в тот момент согрелись точно не от меховых рукавов. Даже если сам барон не хотел больше брать меня на руки, этого хотела я и не желала знать, почему.
Месть, черт возьми, месть и больше ничего! Он жесток, так я тоже не буду паинькой. Он любит Яна и тревожится за него и не посмеет тронуть меня даже пальцем, во всяком случае в здравом уме. А не в здравом его ко мне не подпустит карлик. В любом случае, из дома с ним я больше не выйду. Ничего, барон, я вас доведу! По первому плану пана Ондржея!
И когда барон наконец исполнил мою просьбу, мне сразу пришлось схватиться за его шею. Он держал меня в этот раз уж очень деликатно, и если бы мех не собрался толстыми складками, между нами поместилось бы аж две руки. Так и свалиться немудрено!
В первый момент барон замер, точно решал, какими словами следует отчитать чужую невесту за неподобающее поведение, но потом сказал:
— Вера, спрячьте пальцы под ворот рубашки. Руки сразу оттают.
Чувство юмора не растерял, нахал! Но у меня уже не мерзло ничего. Сосулька таяла в руках барона, и я боялась прижаться к нему еще сильнее — да что же такое! Это моя марионетка молода, а этот живой с сединой и жуткими шрамами!
Да только тело не слушало доводов рассудка. Я почти перестала ощущать между нами мех. Вернее, мне хотелось чувствовать лишь твид пиджака. Барон не кукла. Его тело не из поролона, а вот под моими кружевами растекся уж совсем какой-то тягучий кисель.
Почему среди зимы вдруг наступило лето? И почему надо было поставить склеп так близко к дому… Экскурсии должны быть длительными, чтобы за них не жалко было отдавать кровные.
Эпизод 4.3
Барон высчитывал шаги с точностью электронного шагомера: опустил меня на пол ровно в том месте, откуда поднял чуть больше часа назад. Я оглянулась в поисках ширмы, но глаза отказывались привыкать к темноте, а шагать наугад не хотелось.
— Я ничего не вижу, — пожаловалась я или скорее попыталась оправдать тот факт, что пальцы стиснули рукава пиджака, жутко холодного с мороза.
