Случайные люди (СИ) - Кузнецова (Маркова) Агния Александровна (книги бесплатно читать без TXT) 📗

С третьей стороны, от призраков никто бы не ушел, а нас там было четверо. Лежали бы четыре трупа, покрытых черной коркой. А Мастер один. И даже относительно живой. Математика. Наилучший исход.

Я оборвала себя. Еще более глубокое и невообразимое дерьмо начинается, когда разрешаешь себе подходить к жизням с арифметических позиций. Статистика. Выменять многих на одного. Выменять сотню за десяток. Пусть этим занимаются генералы, когда по-другому уже совсем никак, а я не обучена и не желаю.

Я шла, сердитая на себя, и на привале чуть не пнула белку, которая прикатилась к моим ногам и стала шуршать у ботинок.

— А тебе чего надо?

Белка шмыгнула в траву, притащила ветку больше себя длинной, принялась грызть. Долго грызла, пока я не отобрала, разломила, отдала обратно. Белке это понравилось, и она притащила другую, наметила зубами, кинула мне на ботинок. Я сломала и эту.

Скоро передо мною лежала горка палок, а белка шуршала в траве. Полла подошла, позвала натаскать воды, если леди не сочтет это за низкую работу, и тут же позабыла, наблюдала, как белка шуршит в горе палочек и выкладывает их.

— Дрессированная скотинка, — хмыкнула я. — Сбежала их цирка.

Слово "цирк" не пожелало произноситься на Осенней речи, и я сказала: с ярмарки. Где ученые звери выделывают всякие штуки. Полла рассеянно проговорила, что она видала, и это было очень интересно, особенно когда собаки умели считать, а муравьи составляли живые картинки. Так и осталась стоять над белкой, а потом села на мое место, подвинув аккуратно край плаща. То есть, воду таскать мне одной? Ну и ладно, Полла и так крутится и делает все дела, какие делала раньше, и какие делал Мастер, и какие не может теперь делать сэр Эвин, а отдыхает, только когда мы идем, но какой же это отдых. Я засучила воображаемые рукава, почесала край черной отметины, отколупала кусок, облизнула палец и потерла новую кожу на этом месте — и пошла носить воду. Мы остановились у моста через речку, и ходить было недалеко, до пологого места, где берег становился ниже и не мешались камышовые заросли. Когда я вернулась с котелком в первый раз, около моего плаща стояла рядом с Поллой королева. Когда притащилась во второй — к ним присоединился и сэр Эвин. Я подумала, идти ли третий и окончательный раз, чтобы было, чем сполоснуться после ужина, но решила, что это всегда успеется. Присоединилась к общему собранию.

Белка сидела в кругу сложенных из палочек знаков и надувалась (от гордости?) как хомяк.

— Что, грамотная? — хмыкнула я. — Ну точно, сбежала с ярмарки. Можно колесить с нею по городам и весям и зашибать деньги. Кто обучен играть веселые песенки на народных инструментах?

А еще можно прикинуться бродячими актерами и дрессировщиками и проникнуть в захваченную столицу, подумала я. Стать знаменитыми, так, чтобы сам вражий военачальник позвал дать представление во дворце — и тут-то его и прирезать. Выиграть войну одним ударом. Отличный план. Хорошо, что у меня хватило ума не делиться им с общественностью.

— Это Мастер, — сказала королева. — Некоторым образом.

Судя по серьезным лицам, меня не разыгрывали. Белка принялась передвигать палочки, составляя новые знаки. Читать по-местному я все равно не умела, так что сказал просто:

— Докажи.

Белка уложила палочку и уставилась на меня.

— Один раз подать голос — "нет", два раза — "да", — сказала я. — Ясно?

Теперь на меня смотрели уже все. А что такого? Я видела достаточно фильмов про парализованных и коматозных, чтобы знать эти трюки.

Белка пискнула два раза.

— Ты… э… вы — Мастер?

Белка снова пискнула — два раза. Королева одобрительно кивнула. Спросила:

— По своей ли воле вы отделили тело от разума?

Белка пискнула один раз. Странный вопрос, кто же по своей воле такое делает?

— Знаете ли вы, как возвратить вещи в подобающее положение?

Какие тут конкретные люди, подумала я. Сразу к делу, не "за что" и "почему", а — "как исправить". Что значит — лидер целой державы.

Мастер в виде белки долго думал, прежде чем пискнуть: "да".

— Способны ли вы сделать это сами, не теряя времени?

"Нет". Еще бы. Белки вряд ли умеют колдовать. А если бы умели — какое бы могли дать представление! Мы б точно стали известными бродячими артистами.

Я поняла, что мне от избытка впечатлений лезут в голову всякие глупости, потерла лоб и постаралась сфокусироваться. Спросила:

— Тело может жить без вас в нем, верно?

"Да".

— Как долго?

Белка молчала. Я перефразировала:

— Долго ли? Три раза подать голос — "не знаю".

"Не знаю". "Нет". То есть неизвестно, но, скорее всего, нет. Скверно. Очень скверно.

Королева выпрямилась, придержав венец, и удалилась к своему месту у костра. Устроилась на снятом седле. Полла подала ей карты.

Ну и что это значит? Я подставила ладонь, белка прыгнула на нее, царапнув когтями.

— Вы что-нибудь понимаете?

Белка пискнула два раза.

— Везет вам, — сказала я. Посадила Мастера на плечо, но он не пожелал там сидеть, а, цепляясь коготками за платье, сбежал по мне вниз, как по дереву, прыгнул в траву и куда-то побежал. Ловко. Небось, всегда мечтал быть белкой.

— А вы что-нибудь понимаете? — спросила я сэра Эвина, который не стал уходить далеко, а устроился тут же и затирал пятнышко на ножнах.

— Не понимаю, леди. Магия — ремесло темное и не на всякий ум.

— Я имею в виду — что будем делать?

Сэр Эвин пожал плечом, поморщился.

Я потерла лицо. Ладно. Они в этом мире живут с рождения, они знают, что делать, когда происходят подобные неприятности.

Спать я легла, прижавшись под бок телу Мастера, а его ум в виде белки свернулся на черном камзоле. Я уложила руку так, чтобы трогать пальцем пушистый хвост. Прошептала:

— Простите. Втянула вас. — За спиною завозился сэр Эвин, и я сказала еще тише: — Очень жить хотелось. И чтобы остальные тоже… живы.

Белка глядела на меня антрацитовым глазом, навострила уши. Я шепнула:

— Это было очень красиво. Целое небо в огне. А вы очень смелый.

Белка свернулась баранкой, уткнулась носом себе в белое брюшко и укрылась хвостом. Я сунула ладонь между полами камзола, чтобы чувствовать биение сердца (и чтобы рука не мерзла, последние ночи стояли прохладные) и принялась усиленно думать, что все, наверное, будет хорошо, и как-нибудь, скорее всего, образуется.

…Дома выключили батареи, и даже под одеялом было холодно. Ко мне пришла Китна, я сунула руку под ее меховой полосатый бок, грелась и слушала мурчание, а другой рукой пыталась погладить, но почему-то не получалось. Я заворочалась, Китна недовольно взмякнула, поднялась, перелегла, придавила мне руку, мне стало неудобно, я попыталась вытянуть ладонь назад, но кошка была тяжелая, да еще и одеяло путалось, я сражалась с ним и с кошкой — и проснулась.

Мастер дышал, я убедилась, вытащила руку из-под камзола, потрясла кистью. Тело устало так лежать, я села, огляделась. Небо между крон еще и не думало светлеть, все спали, кроме сэра Эвина, который сидел у затухающего костра и тыкал в угли прутком.

За спиной сэра Эвина стоял высоченный человек в белом и красном, с копьем и капюшоном на глазах. Меховая оторочка плаща торчала во все стороны, словно мех намок в чем-то липком и так и высох — иглами. Человек поднял капюшон, и я поняла, что это вовсе не человек. Низкий лоб, тяжелая челюсть, еще и клыки торчат. И глаза горят ярче углей… Я закричала, но из горла вышло только сипение. Я зашарила около себя, натыкалась пальцами на все, кроме кинжала, а орк, глядя прямо на меня, поджаривая меня угольями глаз, как куропатку на вертеле, сказал:

— Спаси мой народ.

Я нащупала кинжал, стиснула рукоять до скрипа и закричала снова.

И снова проснулась.

Осторожно сняла — снова — руку с груди Мастера, села. В голове стояла муть. Глаза сами собою закрылись, я с трудом разлепила их обратно. Кинжал лежал под плащом, я на всякий случай стиснула его, как любимую куклу, прижала к животу, и тогда уж огляделась. Мужика с копьем у костра не было. Не было и сэра Эвина, а была Полла, которая стояла на коленях и раздувала угли, совала туда куски коры. Небо с одного краю чернело, а другого — уже серело. Я зевнула, протерла глаза. Белка сидела на Мастере и что-то ела, зажав лапками.