Уж замуж... второй раз? - Малиновская Елена Михайловна (читать книги без сокращений .TXT) 📗
Что же, попробую. Ментальные чары вряд ли подействуют на призрака. Но я обойдусь и без них.
— Бедный Петер, — тяжело вздохнула я. — Как же ему не повезло!
— Да уж, — сухо согласился со мной Гейб. С нескрываемой претензией добавил: — Я считал, что он тебе нравится. Из вас бы получилась такая замечательная пара! Но в итоге ты едва не изменила ему. Это верх неуважения и дурных манер — целоваться с другим мужчиной в доме своего супруга.
Ага, стало быть, он на самом деле в курсе произошедшего между мной и главным инквизитором. Любопытный старикашка, ничего не скажешь. Пожалуй, если вся эта история закончится благополучно для меня и я все-таки останусь с Петером, то следует убедить мужа переехать. О каком выполнении супружеского долга может идти речь, если понимаешь, что за тобой самым бесцеремонным образом подглядывают?
Я брезгливо поморщилась. И не от созерцания воображаемой картины того, как дух барона Гейба будет незримо витать около нашего с Петером ложа. Сама мысль о том, что рано или поздно мне придется разделить постель с Петером, почему-то показалась противной. Я по-прежнему не имела ничего против мужа. Он красив и умен. О таком мужчине в родном мире я могла бы только мечтать. Но…
Да демоны с этим Джестером! И я с силой мотнула головой. Хватит, Лариса! Инквизитор — твой враг. Заруби это себе на носу раз и навсегда.
Вернемся к карте. Я буду не я, если не вытрясу из призрака всю правду о ней.
— Да, это моя вина. — Я притворно шмыгнула носом, как будто сдерживая слезы. Продолжила ноющим голосом: — Мне надо было учинить скандал. Закричать во все горло, когда инквизитор начал ко мне приставать. Но я испугалась. И испугалась прежде всего за Петера. Я ведь ничего не знаю о законах вашего мира. Вдруг Джестер убил бы Петера, не желая, чтобы об его поступке стало всем известно? Я уже поняла, что власть инквизиции здесь почти безгранична.
Барон Гейб ничего мне не сказал. Но его фигура вновь принялась мерцать, как будто призрака взволновали мои слова.
— Поверьте, мне очень нравится ваш сын, — затараторила я, ради убедительности прижав к груди руки в молящем жесте. — Он замечательный! Прежде я никогда не встречала таких мужчин. И мне очень жаль, что у него столько проблем из-за меня. Ах, какую злую шутку сотворила с вами и мной целительница Лия! Пусть меня на веки вечные кинут в темницу. Пусть. Я не за себя боюсь, а прежде всего за Петера. Ведь наш брак будет считаться действительным, а значит, он больше не сумеет жениться вновь. Но даже если ему повезет добиться развода, то ваш сын до скончания жизни останется изгоем для высшего общества. Вряд ли его продолжат приглашать на званые вечера после этой истории. Муж ведьмы. Настоящее клеймо, перебивающее любые титулы и заслуги перед короной.
«Последних, к слову, и нет», — язвительно завершила я про себя.
Хвала небесам, мысли призрак вряд ли умеет читать. Но, к слову, я почти не кривила душой, вознося хвалебную оду Петеру. Он хороший человек. По крайней мере, за время, проведенное в замке, не сделал ничего дурного по отношению ко мне. И не его вина, что сердцу не прикажешь.
На какой-то миг мне почудилось, что после моей проникновенной речи призрак вовсе исчезнет. Мерцание усилилось многократно. От слепящих всполохов у меня даже заболели глаза. Но вдруг все прекратилось, и фигура барона вновь обрела материальность.
— Ты хитрая лиса, Лариса, — устало проговорил барон Гейб. — Твои речи льются, словно песня. Так хочется верить в твою откровенность…
— Я не могу поклясться в том, что люблю вашего сына, — честно сказала я. — Для этого я слишком мало его знаю. Но я его уважаю. И мне приятно находиться рядом с ним.
— Для счастливого брака этого уже достаточно, — пробормотал Гейб. — Страсть — это ничто. Она моментально вспыхивает и так же быстро остывает. А в худшем случае оборачивается ненавистью. Поэтому я не верю в любовь, построенную на животном влечении. Прежде всего доверие и уважение.
Я усердно закивала, подтверждая слова старого барона.
В комнате повисла тишина, нарушаемая лишь мерным глубоким дыханием Петера. Он сладко спал, при этом умудряясь не выронить из рук почти полного бокала.
— Ладно! — вдруг решился барон Гейб. — Пусть будет так. Я расскажу тебе, где спрятаны драгоценности. Даже малой толики их хватит, чтобы нанять для тебя лучшего защитника Орленда. Да и в самой инквизиции хватает падких на золото людей. Да, Джестер Курц занимает далеко не последнюю ступень в их иерархии. Но он все-таки вынужден считаться с мнением большинства.
Я едва не издала громкий победный клич. Ай да Лариса, ай да умничка! Все-таки сумела склонить призрака на свою сторону. Эх, не прошли даром годы выживания в бурных водах офисной обычной междоусобицы.
Барон Гейб между тем легким движением руки подозвал ближе магическую сферу, плавающую над столом. Та послушно опустилась ниже, и я нахмурилась.
Это что же получается, призраки умеют воздействовать с материальным миром? То бишь при желании барон и столкнуть меня с лестницы сумеет, если я в очередной раз обману его ожидания?
Да, пожалуй, мысль о переезде весьма здравая. Вряд ли неупокоенная душа отца Петера последует за сыном в столицу. Вроде как она привязана к тому месту, где барон Гейб умер.
А в следующее мгновение я с возгласом отпрянула от стола. Если честно, я ожидала, что барон Гейб начнет объяснять мне значение кругов и треугольников на пергаменте. Однако он поступил иначе. Просто взял — и разбил сферу над картой.
Вспыхнуло веселое оранжевое пламя, жадно слизнув со стола листы бумаги. Затрещали искры, вздымаясь к потолку. Черные хлопья сажи закружились в воздухе.
Раздался хрустальный звон. Видимо, Петер спросонья вскочил с кресла, забыв о бокале в руках. В комнате стало темно. Лишь на столе медленно угасало пламя, отблески которого выхватывали из мрака крошечный пятачок пространства.
Ну барон Гейб! Предупреждать надо! Эдак и разрыв сердца заработать немудрено.
С тихим шелестом в воздух взмыла новая сфера, которую пробудил Петер. В один гигантский прыжок он преодолел разделяющее нас расстояние. Сграбастал меня в объятия.
— Ты в порядке? — с нескрываемой тревогой спросил он, так крепко прижав к себе, что я услышала, как отчаянно громко бьется его сердце.
Мило-то как! И я расплылась в улыбке. Все-таки радостно осознавать, что Петер тревожится обо мне.
— Все хорошо, — поспешила я заверить супруга. — Я не пострадала.
— Какого демона тут произошло? — Петер, чуть ослабив объятия, повернулся к столу, на котором догорала сфера. И неожиданно выругался.
Я повернула голову, желая увидеть, что же так поразило моего обычно достаточно сдержанного в эмоциях супруга.
О да, зрелище было более чем захватывающее. Огонь, в котором, как я думала, погибли все мои надежды, схлынул. Пергамент по-прежнему лежал на столе, совершенно нетронутый пламенем. Лишь уголки немного обуглились. Но не это было главное.
Карта! Теперь перед нами была настоящая карта! На желтоватой поверхности пергамента пролегли угольно-черные линии, связавшие все геометрические фигуры воедино. Они стали частями единого изображения, на котором угадывались очертания замка. Вот крыша, вот этажи, вот схемы комнат, а вот в самом низу маленький жирный треугольник, прежде невидимый.
— О боги, — потрясенно пробормотал Петер, наконец-то выпустив меня из своей хватки. — Тереза, это просто немыслимо! Как ты догадалась, что нужно сделать?
Моей заслуги в произошедшем не было. Но я не собиралась признаваться Петеру в этом. Вряд ли он оценит, если я признаюсь, что все сделал его отец.
— Привет из детства, — выпалила я первое, что пришло в голову. — Знаешь, в доме моего отца не так много книг. Но я прочитала несколько любовных романов. И в одном из них парочка обменивалась записками, а чтобы никто не догадался об их истинном содержании — использовали старый как мир способ. Писали между строк молоком.
— Молоком? — с удивлением повторил Петер.
